В городе не было ничего от цивилизации – ни канализации, ни воды, ни электричества, ни уборки мусора. Мусор – просто бросали в кучи, которые были в каждом районе – иные достигали высоты пятиэтажного дома, испуская омерзительную вонь. Тут же – копошились нищие, ища хоть что-то, что поможет им продлить свое существование. Удивительно, но не было крыс – им просто было нечем питаться. В городе не было пищевых отходов, это была слишком большая роскошь – бросать что-то хоть немного съедобное в отходы. Сами крысы – тоже были пищей.
Канализации не было – испражнялись прямо на улицах, во дворах, в выкопанные ямы, поэтому в любой части города, в любое время суток стоял столь безмерно злой смрад, что его нельзя было описать словами. Ливневой канализации не было, некоторые улицы в сезон дождей затапливались по колено и оставались затопленными месяц – два. Такую воду пить было нельзя, в ней содержались все возможные виды болезнетворных бактерий.
Чистую воду добывали самыми разными путями. Во время ливней – все Могадишо собирало воду, это был дар Аллаха, потому что такая вода не стоила ничего: делали воронки, уловители. В обычные дни – воду покупали у водоносов, маленьких мальчишек, развозящих воду на самодельных тачках в канистрах желтого цвета, оставшихся здесь от контингента стабилизации ООН. В некоторых местах города были пробурены скважины, они охранялись автоматчиками. Торговцы водой – были одними из самых богатых жителей этого города…
Электричество добывали с помощью дизель-генераторов, больших и маленьких. Каждый, у кого был дизель-генератор – продавал электричество соседям, чтобы хоть частично окупить его работу. Для этого – к соседним домам тянули провода, от каждого дизель-генератора свои, единой электросети давно не было. В результате – улицы Могадишо, где было электроснабжение, напоминали паучью сеть. На покосившихся, избитых пулями, едва не падающих столбах – клубками висели, расходились, сходились электрические провода. В городе они были большой ценностью – а отчаянные нищие пацаны по ночам лазали на столбы и пытались спереть провода – вооруженные лишь палкой, даже без резиновых перчаток. Часто гибли.
Автопарк Могадишо состоял из машин двух категорий. Те, у кого были деньги: пираты, «государственные служащие», высокопоставленные сотрудники ООН и ОАЕ (Организация африканского единства), торговцы водой, гуманитарной помощью, амиры исламистских банд – ездили на внедорожниках Тойота Ланд Круизер старых и даже новых моделей, иранских, суданских и даже японских Нисанах Патруль, Мицубиси Паджеро – все это ввозилось из арабских стран, их модно было узнать по хромированному обвесу. Были и микроавтобусы – что-то вроде маршрутных такси для тех, кто может себе это позволить. Вторая категория автопарка Могадишо – это передвижные скульптуры на колесах. Машины – катастрофы: легковушки, автобусы, здоровенные грузовики, часто собранные из нескольких машин, с частично срезанной кабиной или вовсе без кабин – лишь ржавое сидение на раме, открытая рулевая колонка, движок, радиатор и кузов, часто самодельный. Это были машины, куда хуже тех, которые в нормальных странах попадают на помойку – но здесь они работали.
И люди… В городе было полно людей, практически все – с оружием. Пикапы с крупнокалиберными пулеметами, с безоткатными пушками, бронемашины и танки миротворческих сил. Женщины, дети, нищие… безумное человеческое месиво в давно погибшем городе. Сам город погиб – но жизнь пробивалась в нем, упорно торила себе дорогу, как на лесном пепелище – пробиваются к свету зеленые ростки новой жизни…
* * *
После катастрофы в Могадишо 3–4 октября 1993 года – президент США Билл Клинтон был вынужден установить точную дату вывода войск, март 1994 года. Войска были выведены, при том, что мира в стране так и не наступило. Все время до вывода, американцы продолжали вести бои, просто они не были так распиарены, как шестая попытка захвата генерала Айдида. Формальным поводом для соблюдения сроков вывода было и то, что в Найроби, а потом и в Кисимайо было подписано формальное соглашение между представителями пятнадцати сомалийских кланов, а перед самым выводом – двое лидеров крупнейших группировок Мохаммед Фарах Айдид и Али Махди Мохаммед достигли соглашения о контроле за Могадишо. Оно разрушится позже во время стычки за контроль над аэропортом.
После ухода американцев, война вспыхнула с новой силой. Основной движущей силой пока стали сомалийские кланы – и победивший американцев клан хабр-гадир, ослабленный боями, обречен был на то, чтобы стать врагом для всех. В апреле девяносто пятого – начались бои милиции Айдида с представителями клана хавийя, одного из крупнейших. В июле девяносто пятого – полностью сгорел крупнейший рынок в стране – рынок Бакараха, уничтожив товара на многие миллионы долларов – в поджоге обвинили Айдида, который якобы за это получил деньги от иностранцев. В сентябре девяносто пятого – отряды Айдида (хабр-гадир) начали наступление на юго-восток страны, на враждебные кланы. В октябре девяносто пятого – полковник Хассан Мухамед Нур Шатигадуд создал межклановое вооруженное ополчение, названное «Армия сопротивления Равахейн» Начались бои за Бодайбо, Худдур и Байдоа. В октябре же – боевики Али Махди Мохаммеда открыли огонь по гражданским судам в порту Могадишо, что привело к прекращению поставок гуманитарной помощи, голоду и нарастанию недовольства. В девяносто шестом был взят Бодайбо, после чего генерал Айдид перенес вою резиденцию туда. Войска хабр-гадир возглавил его сын, Хусейн Айдид, бывший морской пехотинец США.
В апреле девяносто шестого – Айдид возвращается в Могадишо, который до этого контролировался боевиками Али Махди Мохаммеда и злейшего врага генерала – лидера исламистов Османа Атты. Части генерала Айдида начинают уличные бои в городе, постепенно продвигаясь к кварталу Медина, оплоту исламских экстремистов в городе и в стране. Уже во время боев в самом квартале Медина – генерал Айдид был смертельно ранен снайпером и позже – скончался от полученного ранения, пуля, возможно, была отравлена. Его преемником становится Хусейн Айдид – но наступление прекращается и больше – хабр-гадир уже никогда не сможет претендовать на всю территорию страны. Все группировки, временные союзы, заключенные против габр-гадир распадаются на части и начинается ожесточенная война всех против всех…
В это же время – начинается постепенный подъем в стране радикального ислама.
Ислам в Сомали был всегда, но он был настолько перемешан с традиционными религиями и племенными обычаями, что его нельзя было назвать исламом в чистом виде. Первые радикальные группировки – это были Вахда эль-Шабааб эль-Ислам и Джама эт эль-Ислами – появились в стране в шестидесятые, но президент Мохаммед Сиад Барре жестоко преследовал проповедников чистого ислама, и многие его сторонники были вынуждены бежать, в том числе – на Ближний Восток, где обзавелись связями среди исламских радикалов. Эти группировки начнут возвращаться в страну только в середине восьмидесятых, когда Барре решит провести либерализацию – которая и приведет в конечном итоге к войне. Радикалы – сыграют в начале войны немалую роль, ведь она зародится на севере Сомали, оружие восставшим через Красное море будут поставлять именно исламисты.
В условиях полного крушения государственности – одной из минимальных потребностей народа Сомали стала система судопроизводства. Хоть какого-то, позволяющего решать хотя бы мелкие бытовые и семейные споры. Такие суды стали появляться при мечетях: имамы стали разрешать споры как судьи. Потом – у мечетей стали появляться и вооруженные отряды: ведь исламистам Сомали оказывали помощь с Ближнего Востока, для нищей как церковная крыса Сомали это были огромные деньги. Поступающие средства позволили сначала нанимать вооруженные отряды для защиты мечетей от грабителей, потом – эти отряды стали исполнять роль судебных приставов, силой обеспечивающих исполнение решений судов. Одновременно с этим происходил естественный отбор: денежные средства получали только наиболее радикальные имамы, в том числе вернувшиеся из Саудовской Аравии и принявшие там ваххабизм. Так в стране – появился и ваххабизм и первые люди Аль-Каиды…
