— И где воевал Усманов, вы не знаете?
— Конечно, нет. Но вы напрасно думаете, что он может быть
убийцей. Вы же сами обратили внимание на его маленькие руки. Он бы не сумел
задушить женщину. И уж он наверняка не смог бы одним ударом ножа убить вторую
женщину.
Он вообще, кажется, не выносит вида крови. Я один раз видел,
как при нем резали барана. Он отвернулся, чтобы не смотреть на кровь. Это точно
не он.
— А Олег Шарай? Он мог быть на севере во время войны?
— Нет, не думаю. Он переехал к нам в середине девяностых.
Нет, его, кажется, не было в Таджикистане во время войны. А почему вас все
время интересует именно этот вопрос?
— Погибшая Катерина Шевчук участвовала в съемках фильма в
девяносто втором году именно на границе Киргизии и Таджикистана. Тогда
произошла страшная трагедия. Двоих ее спутников убили, а молодую женщину
изнасиловали. Оказавшись здесь, она увидела среди нас кого-то из бандитов.
Именно поэтому она спряталась в комнате и не хотела выходить, чтобы дождаться
утра и уехать отсюда.
— Если насильник, то точно не я. И не Рахман-ака. Он для
этого слишком стар. А Олег приехал к нам поздно, он не принимал участия в
войне. Поэтому вы напрасно думаете, что это кто-то из нас. Вполне вероятно, что
там мог оказаться ваш спутник. Он ведь бывший офицер КГБ, а тогда на границе
полно было всяких спецслужб.
— Опять вы про него.
— Не только про него. Она ведь была в составе киногруппы.
Мало ли, что там произошло. Вполне возможно, что виноваты были ее товарищи по
съемочной группе. Вы бы более подробно расспросили этого режиссера и молодого
человека.
— Молодой человек давно с ней знаком. Несколько лет. Они
вместе были в Турции. А с режиссером все ясно — он вообще не хотел ее брать с
собой на съемки нового фильма.
— Ну вот видите. Может быть, он недоговаривает о
каких-нибудь подробностях.
— Думаете, что он убил женщин?
— Нет, не думаю. Но вы должны проверить все версии. Она ведь
приехала сюда и впервые увидела обоих грузин. Может быть, один из них был во
время войны у нас в республике. Вы спрашивали их об этом? Вполне вероятно, что
так оно и есть, а вы подозреваете совсем не того, кого нужно.
— Тогда получается, что я должен подозревать всех
присутствующих мужчин. Согласитесь, что это нелогично.
— Согласен. Но убийцу все равно нужно найти. Или вы верите в
неизвестного маньяка, который ходит вокруг дома?
— Не верю, — Дронго поднялся, — но я думаю, что вы правы.
Убийцу обязательно нужно найти до утра.
Он вернулся в гостиную, где, кроме Усманова и Погорельского,
за столиком уже сидели Вейдеманис и Шарай.
— Наверху все в порядке, — доложил Эдгар. — Людмила сидит в
комнате с мужчинами. Отари и Мамука рядом с ней. Слава Богу, что Гасан все еще
спит. А в другой комнате находятся Буянов и Толдина. Они о чем-то тихо говорят.
Двери на веранду я проверил. Все окна закрыты.
— До утра осталось не так много, — напомнил Усманов, — утром
все будет по-другому.
Он отпивал чай маленькими глотками. Погорельский, сидевший
на диване, уже заснул, смешно свесив голову и раскрыв рот.
— Кажется, нас становится меньше с каждым часом, — пошутил
Усманов, взглянув на режиссера.
— Это у него реакция на события сегодняшней ночи, — объяснил
Дронго. — Думаю, что больше ничего не произойдет.
— Вы считаете, что убийца теперь не полезет в дом? — спросил
Олег Шарай.
— Надеюсь, что не полезет. Осталось не так много времени до
утра, и я очень рассчитываю, что у нас больше ничего не случится.
— Как было бы хорошо, если бы вы оказались правы, — произнес
Усманов, поставив пустой стакан на столик, — хотя ни в чем нельзя быть
уверенным. Нужно было заколотить дверь на веранду хотя бы до утра. Тогда мы
будем знать, что убийца точно не ворвется к нам.
— Он и так не ворвется, — сказал Дронго. — Рахман-ака, вы
принимали участие в гражданской войне?
— К сожалению, да, — вздохнул Усманов. — Это было большое
несчастье для нашего народа. Брат пошел на брата…
— И вы воевали на стороне оппозиции?
— Это вам Алтынбай рассказал? Он — как это говорят
по-русски? — не компромиссный человек. Нет, бескомпромиссный. Ничего не может
простить и забыть.
— Вы воевали на стороне оппозиции? — настаивал Дронго.
— Разве я могу воевать? — добродушно спросил Рахман-ака. —
Мне уже много лет. И мне трудно держать в руках автомат или пулемет. Я перешел
на сторону тех, кому мог верить. И я, конечно, не сражался. Я только морально
поддерживал сомневающихся.
— А ваш помощник Олег Шарай тоже не сражался?
— Конечно, нет, — вставил Олег.
— Он прибыл к нам в республику только в середине девяностых,
— прервал порыв своего помощника Усманов. — Я понимаю ваши вопросы. Вы хотите
обвинить кого-то из нас. Хотите доказать, что печальные события девяносто
второго года, о которых говорил вам режиссер, каким-то образом связаны с
таджиками, находящимися в этом доме. Но вы избрали не правильный путь. Здесь
нет виноватых.
Мы все жертвы неизвестного убийцы.
— Я не хотел вас обидеть, — заметил Дронго.
— А я и не обижаюсь. Я только вам объясняю, что вы не там
ищете. Олег, пожалуйста, принеси мне еще стакан чаю.
— В чайнике вода кончилась, — сказал Шарай, — нужно заново
поставить.
— Ну и поставь, — посоветовал Усманов, — только не оставляй
нас на всю ночь без чая.
Шарай поднялся и пошел к лестнице, не забыв взять свечу. За
столиком остались сидеть четверо мужчин. Погорельский по-прежнему спал, Усманов
сидел в кресле, а Дронго и Вейдеманис разместились на стульях.
— Когда вы уезжаете отсюда? — спросил Усманов.
— Хотели завтра утром, но боюсь, что теперь придется
остаться.
— Думаете найти убийцу?
— Обязательно. И найду, можете не сомневаться.
— Ваш друг сказал, что вы лучший эксперт, — добродушно
заметил Усманов, — но я, кажется, догадываюсь, о чем вы думаете. Хотите скажу?
— Будет интересно, — кивнул Дронго.
— Вы связали убийство молодой актрисы со случаем,
происшедшим в Таджикистане. Не знаю почему, но вы так думаете. И конечно, вы
решили, что убийца находится среди нас. Кроме того, вы рассуждаете как бывший
следователь в Советском Союзе. Алтынбай сражался на стороне действующей власти,
значит, он честный человек. Я был на стороне оппозиции, значит, не совсем
честный. Но вы понимаете, что я не мог быть убийцей — у меня не хватит сил
удержать молодую женщину и задушить ее голыми руками. Значит, остается Олег,
вот его вы и подозреваете. Именно поэтому все ваши расспросы касаются девяносто
второго года. Верно?
