Вейдеманис поспешил обратно. Дронго довольно легко влез в
окно и спрыгнул в комнате. Там стояли три женщины, с ужасом смотревшие на него.
Нани, увидевшая, как открылись окно, даже вскрикнула. Наталья Толдина
машинально отошла к двери, чтобы позвать мужчин, и только Людмила стояла у
кровати убитой, замерев в ожидании возможного убийцы.
Эдгар вбежал в комнату почти вместе с Дронго и не успел
предупредить женщин. Но, услышав голос Дронго, они несколько успокоились. Лицо
покойной уже было накрыто простыней.
— Залезть можно, — прокомментировал Дронго. — Теперь нужно
посмотреть внизу. Убийца мог незаметно выйти из дома.
Снизу послышались голоса. Дронго выглянул в окно. Мамука,
Отари, Усманов и Шарай обходили вокруг дома, сгибаясь от дождя и ветра.
— Что вы ищете? — крикнул Дронго, но они не услышали.
Завывающий ветер унес его голос в сторону гор. — Они там ищут убийцу, —
обернулся он к Вейдеманису. — Нужно спуститься и объяснить им, что убийца вряд
ли ходил вокруг дома, дожидаясь возможности убить женщину.
Вейдеманис кивнул и вышел.
— Не оставайтесь здесь, — попросил Дронго женщин, — лучше
уйдите в другую комнату. Вам будет тяжело.
— Ничего, — ответила Нани, — мы посидим здесь. Мы все равно
с Людмилой должны следить за нашим поваром, который в соседней комнате.
Дронго взглянул на Наталью Толдину, но та ничего не сказала.
Они вышли в коридор. Погорельский и Буянов стояли вместе, о чем-то тихо
беседуя.
— Сергей, — обратился к нему Дронго, — мне нужно с вами
поговорить.
Он посмотрел на костюм актера. На пиджаке было большое
пятно.
— Вы испачкали костюм, — заметил Дронго.
— Минеральную открывал и пролил на себя, — пояснил Буянов. —
Она сильно газированная, вот я и облился.
— Вы никого не видели?
— Никого, — ответил Сергей. — Послушайте, может быть, она
сама умерла? — вдруг спросил он. — У нее часто болело сердце. Вы убеждены, что
ее убили?
— К сожалению, да, — ответил Дронго, направляясь к лестнице.
Погорельский и Буянов остались в коридоре — очевидно, они
считали себя обязанными находиться рядом с комнатой, где лежала убитая.
Внизу, на первом этаже, никого не было. Мужчины, захватившие
верхнюю одежду, обходили дом в надежде найти неизвестного убийцу. Дронго взял
свою куртку.
— Ты не выходи, — попросил он Вейдеманиса. — Мне нужно,
чтобы ты остался в доме. Я хочу знать, что здесь происходит.
Они услышали, как к ним быстро спускается Алтын-бай
Нуралиев. Он успел переодеться и теперь собирался присоединиться к остальным.
Дронго невольно взглянул на его мощные сильные руки с набухшими жилами.
Вейдеманис заметил этот взгляд.
— Вы спортсмен? — спросил он у Алтынбая.
— Бывший, — мрачно кивнул он. — Занимался раньше борьбой. Но
потом пришлось бросить.
— Идемте быстрее, — предложил Дронго, выходя из дома.
Алтынбай последовал за ним. Шквальный ветер, бьющий по лицу сильный дождь,
неприятный холод — все это они почувствовали, едва выйдя на улицу.
— Проклятие, — пробормотал Алтынбай, — в такую погоду лучше
сидеть дома. Откуда мог взяться неизвестный убийца? Или это психопат?
— Боюсь, что нет! — прокричал Дронго. — Давайте быстрее
обойдем дом, иначе наши друзья окончательно промокнут.
— Это оказалось непросто. С западной стороны дома ветер был
особенно сильным. Им приходилось держаться за стены и передвигаться мелкими
шажками, чтобы не упасть от яростных порывов ветра, кажется, решившего снести
здание.
Они сделали почти полный круг, когда обнаружили остальных.
Под домом было небольшое подсобное помещение, просторный подвал, в который
мужчины также заглянули.
— Там никого нет! — прокричал Мамука. — Мы все осмотрели.
— Здесь никого нет, — подтвердил Усманов; — Олег и Мамука
смотрели в подвале. Никаких следов возможного убийцы. — Нужно спуститься к
санаторию и посмотреть, — предложил Мамука. — Может быть, убийца ушел вниз?
— В такую погоду мы туда не доберемся, — возразил Алтынбай.
— Хотите, чтобы у нас был еще кто-нибудь с поломанной ногой? Или головой?
— Не хочу! — крикнул Мамука. — Но если убийца был здесь, то
он мог скрыться только внизу. Пойдемте туда! — Не успев сказать эти слова, он
свалился на дорогу, едва не столкнув Отари.
Олег и Отари помогли Мамуке подняться.
— В такую погоду нельзя спускаться, — громко сказал Дронго.
— Идемте назад.
— Он прав! — прокричал Мамуке художник. — Нужно
возвращаться.
— Не нужно было выходить из дома, обернулся к ним Дронго. — Можно
было понять, что, если убийца и существует, он бы не стал ждать вашего
появления у дома. Пошли скорее обратно, пока вы все окончательно не промокли. Я
боюсь, что опять кто-нибудь подвернет ногу и у нас будет еще один пострадавший.
— Верно, — согласился Усманов, стоявший позади Мамуки. —
Сейчас искать бесполезно. Нужно будет дождаться милицию. Скоро придет Мехти, и
мы сможем позвонить.
— Не думаю, что скоро, — возразил Дронго. — Боюсь, что он не
сможет быстро добраться до города.
Они вошли в дом и начали раздеваться. Вейдеманис показал
Дронго на лужицы воды, натекшие с курток и плащей, повешенных на вешалку.
— Что ты скажешь? — тихо спросил он.
— Я об этом подумал, — кивнул Дронго. — Убийца должен был
промочить хотя бы волосы, если он был без шапки. Но возможно, нас просто
дурачат. Убийца нарочно открыл окно, чтобы все подумали о возможном госте,
который залез таким образом с веранды. А сам он, вполне вероятно, вошел в
комнату со стороны коридора.
Мужчины прошли в гостиную, расселись в креслах и на диване.
Сверху спустились Погорельский и Буянов. Все девять мужчин сидели в гостиной,
когда Мамука неожиданно горько сказал:
— Вот теперь нас стало тринадцать.
Многие вздрогнули. Дронго нахмурился. Усманов попросил Олега
поставить чайник, чтобы все могли согреться. Тот согласно кивнул и стал
подниматься по лестнице наверх. Усманов посмотрел на остальных.
— Давайте разбираться, — сказал он жестко. — У нас есть о чем
поговорить.
Глава 5
Трое гостей, приехавших из Таджикистана, двое гостей из
Грузии, двое членов съемочной группы из Москвы и сам Дронго с Вейдеманисом —
все девять мужчин сидели в гостиной, ожидая, что именно скажет Рахман Усманов.
Он начал говорить как самый старший по возрасту, хотя ему было не больше
шестидесяти и, возможно, Погорельский был даже старше его. Но режиссер упрямо
молчал, потрясенный происшедшей трагедией.
