Я ногами в пол врос, а сестра назад к дивану, на лицо трупа внимательно посмотрела.
– Это не Борькина бывшая баба. Похожа на нее, но не она. Ясно, что случилось. Девчонка спала мордой к стене, а Райка ей по шее ножом чикнула, ошиблась, кого-то другого зарезала. Постой тут, поищу простыню, чтобы завернуть тело. Нет, лучше возьму в ванной занавеску для душа, тогда не изгваздаемся.
Я просто удивился: она так спокойно говорила, словно каждый день мертвецов убирает. Сестра ушла, а я стою у дивна, мне страшно, аж жуть!
Вдруг голос из коридора:
– Лина, Танюшка до сих пор спит? Я же просила тебя ее через два часа разбудить.
И шаги. Я с перепугу бросился под диван, не помню, как туда пролез. Смотрю в щель между полом и диваном, вижу ступни женские и слышу шепот:
– Ангелина, очнись! Мамочки! Боже! Танюша!
Ноги стали туда-сюда бегать, потом исчезли. Стук, шорох, я лежу, боюсь дышать. Хоть был и не совсем взрослый, а сообразил: если меня здесь обнаружат, признают убийцей. Сколько под диваном времени провел, понятия не имею, мне показалось – целый год. Потом снова та же баба заговорила:
– Позовите Петра Робертовича. Скажите: Сталина на проводе.
Тишина. И снова ее голос.
– Петя, я попала в беду. Сегодня, когда к тебе поехала, вызвала Ангелину с Танюшей посидеть. Сейчас домой вошла, а она мертвая! Нет! Типун тебе на язык. Девочка в порядке. Что делать? Уже собрала. Да, все-все взяла. Хорошо. Поняла. А это какой вокзал? Мы поехали. Нас не выгонят? Ясно.
И снова звук шагов, стук двери. Тишина. Но я не вылезал до того момента, как Алена спросила:
– Кирюха, ты где?
Она, опять такая деловая, сказала:
– Занавески в ванной нет. Берем дохляка с пледом и подушкой.
Мы отнесли тело в шкаф, заперли дверь, ключ там торчал. И ушли. По лестнице спускались, чтобы ни с кем не столкнуться. Но нам ни один человек не повстречался.
Кирилл поднял чашку.
– Можно еще кофеечку? Капучино.
Я покорно встала, а гость продолжал:
– Когда домой ехали, Алена мне браслет показала, прошептала: «Я в ванной занавеску не нашла, стала в спальне рыться, думала простыню отыскать. Услышала голос, он какую-то Лину звал. Вскочила на подоконник, затаилась за шторами, в щель между полотнищами увидела, как девка вошла, в сумку начала бросать из секретера коробки, потом еще из шкафа шкатулки вытащила. Набила три здоровенные торбы. На пол из одного футлярчика что-то выпало, она не заметила, убежала. Я подождала чуток, спрыгнула на пол, гляжу: браслетик. Если камни настоящие, то на ювелирку можно много чего купить. Только матери не говори, Райка сразу у меня его отнимет.
Ну, я не доносчик, промолчал.
Рассказчик взял из моих рук бокал с шапкой молочной пены.
– Все. Когда мы в дом вернулись, мать спросила: «Где шлялись?» Сестра ответила: «Подружка попросила помочь мебель в комнате передвинуть. Я Кирюху с собой взяла, он сильный».
Больше никаких разговоров. Борька потом тайком перевелся в другой институт, уехал в Питер. Алена от матери сбежала, один я с ней остался. Конец истории. Где деньги?
Я молча достала кошелек и протянула рассказчику купюры. Тот взял их, аккуратно пересчитал и возмутился:
– А на дорогу?
– Разве вы не на машине? – удивился Александр Михайлович. – Видел в окно, как вы из автомобиля вышли.
– Бензин не копеечный, – нахмурился Кирилл, – я много потратил топлива, пока в поселок добрался.
Я добавила еще денег.
– Поел на заправке, – заканючил мужик, – за простой пирожок прямо без штанов оставили.
– Брюки при вас, – не выдержала я.
– Еда всегда за счет нанимателя, – не отставал Кирилл.
– С этим можно поспорить, – рассердился Кузя, – как правило, наоборот, из своего кармана в буфете рассчитываешься.
Но я быстро положила на стол еще одну купюру.
Когда мы остались одни, Сеня фыркнул:
– Странно, что он не выцыганил рубли на новую одежду и ботинки, не додумался сказать, что стоптал подошвы, пока от калитки до дома шел, и штаны вместе с рубашкой измазал.
Мы стали обсуждать то, что узнали от младшего сына Раисы. Кузя не принимал участия в беседе, рылся в своих ноутбуках. В конце концов молчание парня разозлило Дегтярева.
– Чем ты занимаешься, – налетел он на компьютерного гуру, – пиццу заказываешь?
– Если верно то, что нам рассказал Кирилл, – протянул Кузя, – то Елена, которая прикидывалась Сталиной, сбежала из квартиры Маратовой, прихватив дочь, драгоценности и документы настоящей хозяйки. Перед тем как покинуть дом, она беседовала по телефону с Петром Робертовичем. Имя простое, но отчество не самое популярное. У меня возникла идейка. Я ее проверил. Нашел несколько мужиков с такими данными. Но смотрите, у кого был ближайший родственник Петр Робертович!
– Интересно, – оживился Дегтярев, увидев на экране ноутбука фамилию, – думаю, нам надо собрать здесь основных действующих лиц. Пришла пора побеседовать.
– Согласна, – тихо произнесла я, – но до этого хочется съездить в Юрасово.
– Зачем? – спросил Сеня.
– Потолок покоя не дает, – объяснила я.
– Какой? – уточнил Сеня.
– Тот, что над головой я видела, – вздохнула я.
– Потолок всегда над головой, – заметил Собачкин, – объясни по-человечески.
– Сейчас я все растолкую, – остановил его Дегтярев.
Глава тридцать девятая
Во вторник в полдень в нашем офисе собралась теплая компания: Дегтярев, Кузя, Сеня, Леня, я и Анна. Александр Михайлович рассказал Волковой о том, что нам удалось узнать. Девушка помолчала, потом спросила:
– Моя бабушка, возможно, та Лена, которая прикинулась Сталиной?
– Пока мы склоняемся к этой версии, – кивнул Дегтярев, – но вы должны понимать: в этом деле все зыбко.
– Мы надеемся, что сейчас сюда придет человек, который немного разгонит туман, – добавила я, хотела продолжить, но не успела, потому что услышала голос Аристова:
– Я правильно понял? Мне надо в данный дом?
– Да, да, – громко сказал полковник, – входите, пожалуйста.
– Добрый день, господа, – заулыбался Михаил Петрович, появляясь в комнате. – Дашенька, счастлив вас видеть. Чем могу служить?
– Кофе, чай? – предложила я.
– С удовольствием то или другое, сделайте, что вам менее хлопотно, – ответил профессор.
Я отправилась в зону кухни, а Дегтярев начал беседу.
– Ваш отец Петр Робертович Аристов?
