– Да. И когда Грета увидела Кирюшу выходящим из комнаты… И орала, что он мародер, и мы мародеры, и чуть ли не убийцы… и заставила вывернуть карманы… А потом сказала, что напишет в прокуратуру…
– Видимо, все еще составляет текст.
Шутка так себе, как и все шутки в исполнении Брагина, стандартная реакция на них – отсутствие реакции. В самых шоколадных случаях – легкое похмыкивание. Полина же явно переборщила с эмоциями: она раздосадована, почти в ярости.
– Что?
– Мы не получали никакого письма.
– И… она не звонила вам?
– Нет.
– Надо же. Глупо. А я подумала… – Сквозь смуглую кожу щек проступают два красных пятна. Совсем крохотных, с четко очерченными краями.
Нужно дать ей время успокоиться и справиться с собой.
– Кстати, я познакомился с ним.
– Что?
– С вашим парнишкой. Он открыл мне входную дверь. Симпатичный молодой человек, мы с ним поболтали немного, – соврал Брагин.
– Он не разговаривает с незнакомыми людьми. Он вообще… очень немногословен.
«Ты – не он».
Как же, как же.
– Возможно, он принял меня за кого-то знакомого. Его ведь зовут Кирилл?
– Его зовут Кирилл. И я сейчас объясню про цветок. Когда мы впервые оказались в комнате у Оксаны… Она пригласила нас, хотела познакомиться с новыми соседями… Так вот, этот цветок произвел на Кирюшу неизгладимое впечатление. Малыш буквально прилип к нему, не отходил ни на шаг. Даже принес несколько своих динозавров – подружиться, если получится. Там они и остались, кстати.
Вот и подтверждение тому, в чем Брагин почти не сомневался: именно Кирилл затащил вполне современный гибискус в мезозой.
– А в тот вечер мы, две взрослые тетки, с трудом уговорили его уйти. Потом он несколько раз просачивался к Оксане проведать цветок и динозавров. Уж не знаю, что его так привлекло в этом растении, разумных объяснений у меня нет. И нужно отдать должное Оксане, она – чуткий человек и периодически позволяла Кирюше кое-какие манипуляции с цветком. Полить, протереть листья. Мы даже договорились, что если Оксана будет куда-то уезжать, то Кирюша обязательно присмотрит за Джейсоном.
– Простите?
– У цветка, к которому так привязываешься, должно быть имя, не так ли?
– Вы его придумали?
– Кира.
– А не проще было бы переставить этого Джейсона в вашу комнату? Если уж мальчик так в нем нуждается?
Все, чего хочет Брагин, – получить согласие на снятие отпечатков. Но вместо этого в него впихивают историю жизни незнакомой ему женщины. Незнакомого ему мальчика. Незнакомого ему цветка. Цветок вызывает наименьшее раздражение.
– Плохая идея. Сейчас вы все поймете.
Она подошла к плотным тяжелым шторам и резким движением распахнула их, и… Ничего не изменилось. Света в комнате уж точно не прибавилось. Все из-за глухой кирпичной стены, которая находилась совсем рядом, на расстоянии вытянутой руки, и сжирала больше двух третей пространства за окном. Или трех четвертей? В любом случае в небольшую щель между стеной и краем рамы была видна только узкая полоска неба и узкая полоска какой-то крыши – да и то если встать в правый угол и хорошенько вытянуть шею.
– Теперь ясно? Дневного света здесь почти нет. А гибискусу необходим свет, много света и пространства. Иначе он просто не выживет.
– М-да, – только и смог сказать Брагин. – Пейзаж.
– Из-за него комната обошлась нам недорого.
– А нельзя было взять чуть подороже, но с окном?
– Тогда было непринципиально – с окном, без окна. Мы уезжали в Израиль, по тем временам казалось – больше не вернемся. Так что принципиальным было только количество денег. Хорошо еще, что риелтор, которому я продала родительскую квартиру, посоветовал сохранить хоть какую-то жилплощадь. На всякий случай.
Так бывает – не всегда, но часто. Эксклюзивной информацией по интересующему тебя делу люди почти не обладают, но так и норовят нахлобучить какие-то свои проблемы. В принципе, Брагин не против, он собаку съел на всех этих бесполезных на первый взгляд разговорах. И всегда знает, когда повернуть стрелку, чтобы беседа устремилась в нужную ему колею. А уж куда колея вывезет – на широкую равнину с тоннелями и акведуками или в железнодорожный тупик, – вопрос удачи.
Но с Полиной Ветровой все не так, как с другими. И суть не в том, что теперь Брагин знаком с драматическими обстоятельствами ее жизни, которые никаким боком к зверским убийствам девушек не пристегнешь. Просто сейчас, в данный конкретный момент, она не соответствует этим самым обстоятельствам. В первую встречу – соответствовала; беспокойные бескостные пальцы, погасший взгляд. Ей хотелось поскорее уйти, избавиться от Брагина с его ненужными расспросами. Потому что… Потому что мальчик оставался в комнате один. Она волновалась. Переживала. И исчезла из поля зрения, как только аутичный ребенок подал голос. И даже дверь за собой закрыла на ключ. Сегодня – совсем другое дело. Никто ни о ком не переживает, и Полина выглядит не то чтобы расслабленно… Как-то поспокойнее, что ли, и язык развязался сам собой, щебечет на отвлеченные темы. Хотя ясно, что мальчика в комнате нет. Тогда где он? В кладовке? В чужой комнате, под присмотром гибискуса?
– В Израиле все было плохо?
– Все было отлично. Так, как никогда не будет здесь, – спокойно ответила Полина. – Просто нам не подошло. Вот и вернулись. В комнату без окна. Больше некуда было.
– Наверняка ситуацию можно исправить.
– Наверняка. Но стена больше напрягает меня, не его. Кире совершенно безразлично, что там, за шторами. Да и вообще. На свете очень мало вещей, которые волнуют его по-настоящему.
– Будем считать, что Джейсону повезло, – сказал Брагин.
И тут же осекся.
Почему он не заметил этого раньше? Проторчал здесь добрых пятнадцать минут за пустыми разговорами, а до этого целых три разглядывал чужие фотографии. И прощелкал динозавров. А между тем вот они стоят, прямо на столе, чуть в отдалении от ламповой кариатиды. Их немного, и десятка не наберется, но они расставлены как на плацу и изо всех сил стараются держать строй.
А еще – лошади.
Лошади имеют небольшое численное преимущество, табун голов в пятнадцать, белые, рыжие, гнедые, есть даже в яблоках. Фигурки выполнены с фотографической точностью, и они…
Нет. Даже думать в эту сторону запрещено.
Динозавры, оккупировавшие гибискус, показались Брагину пластиковыми, на худой конец – резиновыми. Но он ошибся: эти (родные братья гибискусовых) вылеплены из воска. И лошади тоже вылеплены из воска и раскрашены. Вот краски, вот кисти в банке, вот серый брусок парафина и несколько оплывших свечей.
– Занятные фигурки. Кирилл мастерит?
