Государственные учреждения демонстрировали бюрократизм, склонность к политиканству и неспособность признавать свои ошибки. Два правоохранительных органа тянули время, не давая никаких комментариев по поводу так называемого совместного расследования связи между убийствами Александры Паркс, Джеймса Аллена, Питера и Пола Нгуенов и Джорджа Шуберта. Попутно расследовалось и убийство Деборы Стоувол и Джозетты Леру, выступавших в порноиндустрии под именами Эшли Джагс и Энни Минкс. А Фостер все это время по-прежнему находился в тюрьме без права освобождения на поруки.
В отличие от тянувших время правоохранительных органов, Холлер развил бешеную деятельность. Когда после гибели Эллиса и выдвижения обвинений против Лонга обвинение против Фостера не было снято, адвокат подал чрезвычайное ходатайство девятьсот девяносто пять об отмене решений, принятых на предварительном прослушивании дела, в связи с появлением многочисленных новых фактов. В четверг на следующей неделе он выступил с этим предложением перед судьей Джозефом Сэквиллом в зале сто четырнадцать уголовного суда. Заседание суда открылось в восемь часов утра; температура воздуха в центре города достигла к этому времени двадцати семи градусов.
В отличие от прошлого раза, когда Босх наблюдал за выступлением Холлера в суде, теперь он присутствовал здесь не как зритель, а как участник. Он был единственным свидетелем Холлера и должен был представить суду аудиозапись своей беседы с Шубертом и последующей перестрелки, а также изложить ход расследования убийства Паркс и его связь с убийством Джеймса Аллена.
Адвокат не стал вызывать Фостера в качестве свидетеля. Это было слишком рискованно. Если бы Холлеру не удалось убедить судью отменить решения предварительного слушания по делу Фостера, то любое неосторожное высказывание обвиняемого могло бы быть использовано против него позже на заседании суда. Все вопросы, касающиеся его алиби, мог прояснить Босх, который уже более тридцати лет давал показания в суде, так что вряд ли кто-либо справился бы с этой задачей лучше его.
Тем не менее в течение двух дней перед слушанием Холлер тщательно отрежиссировал выступление Босха, ставя главной задачей подтверждение теории, что Эллис и Лонг сфабриковали улики против Фостера, подкинув на место преступления его ДНК, добытую у Джеймса Аллена. Эллис и Аллен были мертвы, Лонг не давал показаний, так что вся надежда была на Босха.
Зал суда был переполнен. Восемь жертв, считая Эллиса, застреленного сотрудницей полиции, были сенсацией, невиданной для города и ставшей гвоздем программы новостей всех СМИ. На галерее для прессы местных журналистов теснили гости со всей Америки и из других стран. Присутствовали в зале также юристы и детективы, которых это дело интересовало с профессиональной точки зрения, а также просто публика. В первом ряду позади стола защиты сидела дочь Босха, решившая ради этого события пропустить один из последних дней в школе. Рядом с ней была Менденхолл, лично заинтересованная в результатах слушания. Бросалось в глаза отсутствие родных Фостера. Он попросил Холлера не приглашать его жену и не сообщать ей о слушании, боясь, что полное раскрытие его образа жизни создаст угрозу их браку. Вряд ли было возможно скрыть от нее все факты, но Фостер предпочитал, чтобы она узнала о них не в переполненном зале суда, где детали будут всесторонне обсуждаться.
Позади представителей обвинения сидел муж Александры Паркс, помощник шерифа Винсент Гаррик, облаченный в полицейскую форму. Рядом с ним были еще два помощника шерифа, также экипированные по полной, чтобы продемонстрировать солидарность с коллегой и единую позицию в отношении Фостера и тем самым оказать тройное давление на судью.
Наблюдая за Холлером с места для свидетелей, Босх думал, на кого тот хочет произвести впечатление в первую очередь: на судью или журналистов. Задав вопрос и услышав возражение со стороны прокурора, он бросал взгляд на судью, а затем на галерею для прессы.
В качестве обвинителя выступал заместитель окружного прокурора Брэд Лэндрет. Как было объявлено, он действовал вместо Эллен Таскер, которая не могла участвовать в данном слушании, так как заканчивала другое дело, и это привело бы к конфликту интересов. Однако ходили слухи, что окружная прокуратура, рассматривая данное дело как безнадежное, не захотела посылать в зал суда своих лучших сотрудников, чтобы не портить их послужной список. Перед Лэндретом была поставлена незавидная задача постараться сохранить дело в его настоящем виде, чтобы департамент шерифа и Управление полиции Лос-Анджелеса могли продолжить свое неторопливое совместное расследование. Босх считал, что Лэндрет – способный и добросовестный прокурор, но не ровня Микки Холлеру.
Лэндрет, как это было принято у прокуроров, выдвинул массу мелких возражений против защиты, которые, как обычно, были отклонены, и в результате у Босха ушло почти два часа на то, чтобы ответить на вопросы Холлера и продемонстрировать «аудиозапись Шуберта», как она теперь называлась. Поскольку слушание проходило без присяжных, Холлер не придерживался всех формальностей и ни разу не поднялся со своего места рядом с Фостером, одетым в синий тюремный комбинезон.
Холлер и Босх высказали все, что запланировали и отрепетировали, и наступила очередь Лэндрета вести перекрестный допрос. Он поднялся со своего места и, пройдя к кафедре, обратился к бывшему полицейскому детективу, говоря подчеркнуто официальным и, как он надеялся, грозным тоном.
Лэндрет не стал подвергать сомнению факты изложенной Босхом истории и атаковал вместо этого его методы, его привычку пренебрегать формальностями и чуть хитрить в разговорах. Иначе говоря, прокурор прибег к избитой тактике дискредитации свидетеля, применяемой в случае, если свидетельства неопровержимы. Схема вопросов и ответов повторялась снова и снова при обсуждении встреч Босха с теми или иными людьми в ходе расследования.
Лэндрет. Вы сказали ему, что вы служите в полиции?
Босх. Нет, я этого не говорил.
Лэндрет. Но не правда ли, что вы не разубеждали его, хотя знали, что он считает вас действующим сотрудником полиции?
Босх. Нет, это не так. Он не считал меня сотрудником полиции, так как я не говорил ему этого. У меня не было жетона, не было пистолета, и я не притворялся полицейским.
Эти повторы вскоре осточертели всем присутствующим и особенно судье Сэквиллу, который планировал закончить слушание к обеду. Он начал делать замечания по поводу высказываний прокурора, прежде чем Холлер успевал сформулировать свои возражения, не раз торопил Лэндрета и в конце концов упрекнул его в том, что он впустую тратит ценное время судебного заседания.
Наконец Лэндрет завершил свой перекрестный допрос, Босх вернулся за стол защиты. Но, сидя там рядом с Холлером, он испытывал непривычное ощущение, что находится не на своем месте, словно ведет автомобиль с правосторонним рулем.
Холлер не замечал, что Босху не по себе. Он барабанил пальцами по столу, обдумывая свой следующий шаг.
Судья поторопил его:
– Мистер Холлер, у вас есть еще свидетели?
