– Слушайте, что все это значит? – произнес хирург умоляющим тоном. – Какое отношение это имеет ко мне?
– Все это началось с вас, доктор, – ответил Босх. – С вас и Эллиса с Лонгом.
Лицо Шуберта выражало, что имена ему знакомы и вселяют в него ужас. Вероятно, он все время гнал от себя мысль, что его связь с Эллисом и Лонгом – какова бы она ни была – не существует в действительности.
Босх наконец взял у него папку:
– Ну, так где мы можем поговорить?
42
Шуберт отпер лифт ключом. Пока стальная кабина медленно поднималась, оба молчали. Когда двери открылись, мужчины оказались в роскошном холле, из которого прошли через приемную с обитой бархатом мебелью и кофе-баром. В помещениях вдоль коридора не было ни посетителей, ни персонала. Все, очевидно, ушли домой.
В своем кабинете Шуберт зажег свет. Это оказалась просторная комната, где с одной стороны были расставленные как попало кресла и диван, а с другой – письменный стол и компьютер. Складная китайская ширма разделяла эти два пространства. Доктор тяжело опустился в кожаное кресло с высокой спинкой, придвинутое к письменному столу. Он покачал головой, сознавая, что вся система внешних атрибутов его жизни, еще недавно идеально подогнанных друг к другу, стала разваливаться.
– Просто не могу в это поверить, – простонал Шуберт, раздраженно сделав жест в сторону Босха, как будто тот был во всем повинен.
Босх сел в кресло перед столом и положил папку на отполированную ультрасовременную алюминиевую крышку стола.
– Успокойтесь, доктор, – сказал он. – Мы решим, как это уладить. Женщина на фотографии, на которую вы не хотите смотреть, – Александра Паркс. Вам это имя о чем-нибудь говорит?
Шуберт автоматически начал качать головой, но имя Паркс пробудило в нем воспоминания.
– Это женщина из Западного Голливуда, общественный деятель? Но они же вроде бы поймали преступника, какого-то члена банды чернокожих.
Было примечательно, что Шуберт охарактеризовал подозреваемого в расовом аспекте, словно это отчасти объясняло мотивы убийства. Это дало Босху некоторое представление о человеке, которого он в ближайшие пять минут должен был заставить разговориться.
– Да, но это оказалось ошибкой. Преступники пока еще гуляют на свободе.
– Вы имеете в виду этих двух копов из лос-анджелесской полиции?
– Да, их. И вы должны сообщить мне все, что знаете, чтобы мы могли поймать их.
– Я ничего о них не знаю.
– Знаете.
– Я не могу быть замешанным в истории с убийством. В моей профессии репутация – это все. Если…
– Ваша репутация будет значить немного, если вы станете трупом. А ведь все говорит о том, что вы у них следующий на очереди.
– Этого не может быть. Я платил им и снова заплачу в конце месяца. Они знают это. С какой стати они…
Он замолчал, осознав, что со страху проболтался.
– Вот поэтому нам надо поговорить, – пояснил Босх. – Помогите нам завершить это и покончить с ним раз и навсегда. Мы сделаем все аккуратно, без лишнего шума. Я постараюсь, насколько возможно, не предавать гласности ваше участие. Я хочу получить от вас информацию, а не судить вас.
Шуберт кивнул – не столько соглашаясь с Босхом, сколько признавая, что момент, которого он так долго боялся, наконец наступил во всей своей неотвратимости.
– Ну вот и хорошо, – сказал Босх. – Но прежде чем мы начнем, я хочу позвонить напарнику и сообщить ему, где нахожусь. Нам надо быть все время на связи.
– Я думал, вы должны быть все время вместе.
– В идеале да, – ответил Босх. – Но когда у нас такое разветвленное расследование, как это, мы разделяемся, чтобы собрать больше материала. Важно сохранять темп.
Он посмотрел на часы и, взяв телефон, притворился, что делает вызов, а на самом деле включил записывающее устройство. Он поднес мобильник к уху, как будто ожидал ответа абонента. Посидев так некоторое время, напечатал сообщение: «Привет, это Гарри. Сейчас без четверти шесть, я допрашиваю доктора Шуберта в его кабинете. Он согласился сотрудничать. Если возникнут затруднения, я позвоню. Поговорим позже».
Сделав вид, что выключил телефон, Босх положил его на стол поверх папки, достал записную книжку и похлопал себя по карманам в поисках ручки. Не найдя ее, он потянулся к стоявшему на столе стакану с ручками и карандашами.
– Послушайте, я не давал официального согласия сотрудничать с вами, – сказал Шуберт. – Вы вынуждаете меня. Вы огорошиваете человека заявлением, что его собираются убить, и он, естественно, хочет поговорить с вами и выяснить, в чем дело.
– Это следует понимать как согласие дать показания?
– Понимайте как хотите.
Босх посмотрел на лежавшую на столе папку и затем на Шуберта:
– Почему бы нам не начать с часов?
– С каких еще часов? О чем вы?
– Доктор Шуберт, вы прекрасно понимаете, о каких часах я говорю. О часах «Одемар Пиге», которые вы купили два года назад в Лас-Вегасе. Женская модель «Ройял оук офшор». О тех часах, которые, по словам вашей жены, были украдены, но, по вашему признанию, были проданы вами, чтобы погасить карточный долг.
Шуберт, казалось, был ошеломлен тем, что все это известно Босху.
– Но ведь это не соответствует действительности? Я не смогу помочь вам, если вы будете запираться и не скажете правду. Убиты четыре человека. Четыре, доктор. И связывают их эти часы. Если вам дорога жизнь, вы должны рассказать мне все.
Шуберт закрыл глаза, словно это был выход из того отчаянного положения, в какое он попал.
– Это не должно быть предано гласности, – проговорил он. – У меня клиенты. У меня… – Он не смог продолжать.
– У вас репутация, вы уже говорили. Я понимаю. Не могу ничего обещать, но постараюсь сделать для вас все возможное. Если вы скажете правду.
– Жена не знает об этом. Я люблю ее, и это будет для нее ударом, очень сильным ударом.
Он сказал это скорее себе самому, и Босх решил не понукать его и дать ему время собраться с силами.
Шуберт, похоже, решился. Он открыл глаза и посмотрел на Босха.
– Я совершил ошибку, – сказал он. – Ужасную ошибку… – И опять замолчал.
– Какую ошибку, доктор? – спросил Босх, хотя, зная всех фигурантов дела, уже догадывался, в чем проблема. Эллис и Лонг работали в полиции нравов и заглядывали в темные закоулки секс-бизнеса. Именно там они встретились с Джеймсом Алленом. По всей вероятности, туда же забрел и доктор Шуберт.
– У меня установились дружеские отношения с одной пациенткой, – сказал Шуберт. – Она работала в индустрии развлечений для взрослых и перенесла несколько косметических операций. Было улучшено все, что только можно, – губы, грудь, ягодицы. Инъекции ботокса мы делали регулярно. Применялись хейлопластика, фейслифтинг, подтяжка кожи на руках – предпринималось все, чтобы ее карьера не прервалась.
