– Здравствуйте, госпожа. Ваша сестра попросила меня принести вам чай.
– Моя сестра? – переспросила девушка. – Мои сёстры здесь? Где они сейчас?
– Да, госпожа. Госпожа Люсинда за чем-то спустилась в подвал. А госпожи Руби и Марта сейчас в библиотеке, – сказала миссис Тиддлботтом, грустно улыбнувшись девушке.
– Ах да, конечно. Спасибо.
– Бедная вы моя. Ваша сестра сказала, что вы всё ещё не до конца оправились после долгой болезни. Не волнуйтесь, я накормлю вас вашими любимыми блюдами и, надеюсь, оживлю ваш дух!
– Благодарю, миссис Тиддлботтом, – кивнула ей Готель, принимая чай.
– А теперь выпейте всё без остатка, госпожа Готель.
– Пожалуйста, зовите меня просто Готель.
– А вы можете звать меня просто миссис Ти, – сказала миссис Тиддлботтом с улыбкой.
Люсинда вернулась в комнату с пустыми руками:
– Спасибо, миссис Ти, я думаю, что мы пообедаем в саду, если вы не возражаете. Сегодня такой чудесный день, и мне бы хотелось, чтобы моя сестра немного подышала свежим воздухом.
– Я думаю, это замечательная идея, госпожа Люсинда. У меня в духовке уже готовятся несколько блюд. Я пойду и проверю их, пока они не сгорели, – спохватилась она, выбегая из комнаты и спускаясь по лестнице на кухню.
– Ты нашла?
Люсинда отрицательно покачала головой:
– К сожалению, нет, Готель. Прости.
– Пузырёк должен быть где-то здесь!
– Если он здесь, мы его найдем, обещаю! – Люсинда села рядом с Готель на кровать и накрыла её руку своей. – Послушай меня. Твои сёстры прекрасно себя чувствуют там, где они сейчас находятся. Они в безопасности. Я знаю, что тебе не терпится разбудить их, и я это понимаю, правда понимаю, но сейчас я больше беспокоюсь о тебе. Может быть, сначала мы сосредоточимся на том, чтобы тебе стало лучше? А когда ты снова окрепнешь, мы сможем заняться твоими сёстрами. Как ты на это смотришь?
– Хорошо. Но...
– Что такое?
– Почему ты сказала кухарке, что ты моя сестра?
– Это маленький город, Готель. Люди сплетничают. Ты же молодая женщина, у которой нет родственников! Я не хотела, чтобы любопытные горожане сочиняли дикие истории, копались в твоём прошлом или доставляли тебе неприятности. Последнее, что тебе нужно, – это чтобы король послал сюда своих людей на поиски единственного оставшегося цветка.
– Это очень умно с твоей стороны, спасибо, – поблагодарила Готель. – У тебя есть новости от Якоба? Знаешь ли ты, что стало с моими землями?
– Боюсь, что от твоих земель ничего не осталось, во всяком случае, не так уж много, –- сказала Люсинда с печальным видом. Она знала, как сильно Готель любит Мёртвый лес.
– А что с Якобом? – спросила Готель.
– Его больше нет, – вздохнула Люсинда. Похоже, в тот день у неё не было для подруги ничего, кроме плохих новостей.
– Значит, он наконец упокоился с миром, – со слезами прошептала Готель, сжав руку Люсинды.
– Да, он заслужил отдых, ты так не думаешь? – спросила Люсинда.
– Думаю. Я действительно так думаю, – грустно проговорила Готель, вытирая слёзы со своих щёк.
Глава XXI
Жизнь в одиночестве
Прошло уже несколько лет с тех пор, как Люсинда, Руби и Марта помогли Готель поселиться в её новом доме, а затем покинули её, позволив ей в одиночку барахтаться и совершать ошибки в своей новой провинциальной жизни. А вечно преданная и прилежная миссис Тиддлботтом занималась всеми делами, которые хоть сколько-нибудь могли занять или отвлечь Готель от её одиночества. Тройняшки даже забрали с собой свою кошку Фланци, которая, как и её хозяйки, жаждала увидеть, что станет с младшей сестрой девушек, Цирцеей. Для Готель же, казалось, прошла целая жизнь.
В первые месяцы Готель чувствовала себя покинутой. Сёстры и Фланци улетели в какой-то далёкий дом, чтобы заняться делами куда более важными, чем помощь Готель, оставив её в одиночестве и без защиты магии.
Перед отъездом сёстры вместе с Готель внимательно обыскали дом. Каждый предмет, упакованный Якобом, был тщательно осмотрен. Готель и тройняшки даже проверили каждую книгу, чтобы посмотреть, не вырезан ли в одной из них тайник, чтобы понадёжнее спрятать кровь. Когда сёстры улетели, Готель снова обыскала каждый уголок, просто чтобы ещё раз всё перепроверить и потому, что ей больше нечем было заняться. Она даже опустошила каждый сундук с золотом, не потрудившись положить монеты обратно на место. Крови там не было. Она исчезла.
Как и всё остальное в её жизни.
Готель чувствовала, что её жизнь потеряла смысл. У неё нет цели. Даже если бы ей удалось разбудить своих сестёр, она сомневалась, что они бы обрадовались. Кроме того, она не знала, будут ли они счастливы в этом доме с цветочными обоями и изящной мебелью. Она вспомнила тот день, когда пыталась вернуть своих сестёр в Мёртвом лесу с помощью тройняшек. Эта ужасная сцена пронеслась у неё в голове, как удар молнии:
«Пожалуйста, дай нам умереть!»
Нет, пожалуй, лучше дать сёстрам отдохнуть. Может быть, Готель тоже пора отдохнуть.
Готель отчаянно хотела увидеть своих сестёр, даже если для этого снова пришлось бы столкнуться с матерью. В этом мире у неё ничего не осталось. Ничего, кроме бесконечного одиночества, обоев с цветочным узором и чего-то похожего на горе, которое она даже не могла полностью испытать, потому что странные сёстры забрали у неё и это.
В своём одиночестве девушка начала испытывать неприязнь к ним. Они отказывались прилетать, сколько бы воронов она ни посылала, умоляя их вернуться. Её воспоминания о них стали искажёнными. Одиночество Готель начало сводить её с ума. Чем дольше они отсутствовали и чем больше писем присылали, говоря, что не могут навестить её, тем меньше она их любила. В сердце Готель зародилось недоверие, почти ненависть к ним. Странные сёстры начали мелькать в её сознании, превращаясь из девушек, с которыми она познакомилась в Мёртвом лесу, из подруг и сестёр, которых она полюбила, в тех существ, которых она сама себе придумала. В злых сестёр. Она больше не узнавала их. Когда сёстры находили время, чтобы написать Готель, их письма выдавали то, насколько девушки были одержимы попытками спасти свою сестру. Эта Цирцея... И Готель задумалась: не было ли всё это простой ложью? Девушки посылали длинные письма с рассказами о своей дорогой сестре. Бесконечный поток новостей. Цветистые, поэтичные письма, полные горя, беспокойства и любви. С годами тон писем начал меняться, становясь всё менее связным и всё более беспорядочным. Они писали, что наконец-то придумали способ вернуть свою сестру – трудное заклинание, над которым они работали много лет. Они обещали вернуться, как только смогут. Готель продолжала умолять их прибыть к ней. Даже при всём своем недоверии к ним у неё больше не было никого, кроме них – и, конечно же, миссис Тиддлботтом, которая делала всё возможное, чтобы Готель почувствовала себя счастливой. Но как бы Готель ни умоляла девушек вернуться, всегда была какая-то причина, по которой они не могли этого сделать. Сначала речь шла о Цирцее, а потом о какой-то драконьей фее-ведьме. Всё это звучало для Готель как пустая болтовня, как сказка, которую рассказывают на ночь ребёнку, и она начала думать, что Якоб был прав. Готель задалась вопросами: не было ли всё произошедшее их виной? И было ли видение её матери верным? В конце концов, её собственные сёстры не были так уж сильно больны, пока эти ведьмы не приехали на праздник солнцестояния. Всё выглядело так, словно они появились в Мёртвом лесу прямо из ниоткуда, под каким-то надуманным предлогом. Якобы они пришли, чтобы помочь, настаивая на том, что они каким-то образом узнали, что Готель нуждается в них. Теперь же все их слова казались полной чушью. Абсолютно все. Где же эти злые сёстры, когда они ей так нужны? Теперь всё, что касалось их, казалось Готель подозрительным. Теперь, когда она была стара и готова уйти за Грань. Теперь, когда ей больше нечего было любить и не о ком было заботиться в этом мире.
