Юные ведьмы сидели в столовой за длинным деревянным столом. Он был сделан из массивного куска вишнёвого дерева. Единственным украшением комнаты были резные изображения воронов, расположенные на стенах и в арочных проёмах. В большом выложенном из камня камине пылал огонь, каминную полку поддерживали две огромные скульптуры, выполненные в виде иссохших деревьев с воронами на ветвях. Столовая напоминала собой пещеру с множеством окон, распахнутых навстречу стихии, из которых открывался вид на Мёртвый лес и могилы приспешников их матери. Серое небо, чёрные деревья, белые надгробия – весь пейзаж источал уныние. Сёстры молча сидели, уставившись на тарелку с лепёшками, стоящую на столе, который был устелен засохшими листьями, залетевшими в комнату через многочисленные окна. Лепёшки остались нетронутыми, как и банки с ореховым маслом и вареньем, которые стояли рядом.
– Мы должны придумать, как пересечь заросли. Пока у нас достаточно запасов, но когда-нибудь нам придётся их пополнить, – сказала Хейзел.
– Я даже не знаю, где мама брала припасы. Я имею в виду, я не помню, чтобы она когда-нибудь покидала Мёртвый лес, так ведь?
– Интересно. Как ты думаешь, тот высокий скелет, Якоб, что-нибудь знает об этом? – спросила Готель.
– Не знаю, Готель. Я бы предпочла никогда его больше не будить, – проговорила Примроуз, наконец взяв одну из лепёшек и положив её на маленькую серую тарелку, окаймлённую серебром.
– Я тоже, – сказала Готель, не желая расстраивать сестру, хоть и была с ней не согласна. Она быстро сменила тему разговора, переключив внимание сестёр на ремонт дома. – Было бы неплохо поставить на эти окна ставни, как вы думаете? Я никогда не понимала, почему мама хотела, чтобы все окна в этой комнате были открыты. А ты как думаешь, Прим? Что насчёт ставен?
– Я думаю, это замечательная идея. Мы сможем открыть их, когда захотим впустить свет.
– Точно! Знаешь, я собираюсь порыться в маминых дневниках и посмотреть, есть ли там что-нибудь о тех розовых зарослях или о том, где она брала нашу еду и другие припасы. Хейзел, не могла бы ты провести инвентаризацию и посмотреть, как надолго нам хватит продуктов?
– Хорошая мысль, Готель, – согласилась Хейзел.
– И ещё, Прим, не хочешь ли пройтись по дому и сделать заметки обо всём, что нам понадобится, чтобы изменить дом так, как тебе хочется? Мебель, шторы, картины, статуи –- запиши всё, что тебе нужно.
– Нам действительно хватит золота, чтобы всё это купить? – спросила Примроуз.
– Да, у Готель есть ключ, – сказала Хейзел.
– Ключ? – переспросила Примроуз.
– Именно, она нашла ключ от маминых сбережений.
– Полагаю, теперь мы можем распоряжаться её деньгами, – улыбнулась Готель. Она никогда не задумывалась, откуда берутся деньги, и казалось, что они никогда не кончатся. – Не беспокойтесь, сёстры. Мы будем здесь счастливы. Я обещаю, однажды это место станет нам настоящим домом.
Глава X
Сэр Якоб Мертвец
Готель шла по длинной извилистой дорожке, которая вела от оранжереи прямо в чащу Мёртвого леса. Они с сёстрами называли это место Городом Мёртвых. Было приятно размять ноги после многочасового сидения за книгами матери, в попытках найти другой способ пробраться сквозь заросли. И что-то подсказывало девушке, что у Якоба она сможет найти ответы на все вопросы. Юная ведьма шла мимо бесконечных надгробий и склепов, выстроившихся вдоль узких дорожек и создавших нечто вроде лабиринта. В тот день было на удивление безветренно, поэтому ветви плакучих ив, застыв неподвижно, закрывали собой серое небо, почти не пропуская света. Дорожка была усеяна сухими листьями и сломанными ветками, которые хрустели под ногами Готель, когда она шла к Якобу. Ноги сами привели девушку к порогу его склепа, словно она всегда знала, где он был упокоен. Этот склеп по праву считался самым красивым в Городе Мёртвых: большое строение, похожее на маленький дом с витражными окнами и каменной дверью, справа от которой стояла статуя плачущего ангела. Готель стало интересно, кто построил ему такое пристанище, он сам? И как он проводит время? Она представила себе, как он сидит за маленьким круглым деревянным столиком с единственной свечой и пишет любовное письмо её матери.
«Боже, что я здесь делаю?»
Готель знала, что сёстры расстроятся, если узнают, что она пришла повидаться с этим созданием, но что-то ей подсказывало, что у него она сможет получить ответы на все вопросы. И поскольку теперь он связан с Готель и её сёстрами, ему придётся отвечать честно. По крайней мере, так было написано в магической книге матери. В одном из её дневников девушка нашла интересную заметку, из которой и узнала его имя – сэр Якоб. «Тот, кто знает его имя, имеет над ним власть. Тому, кто знает его имя, он не сможет причинить вреда». Согласно дневникам матери, это создание не было похоже на других существ, которые были связаны с лесными ведьмами. Чем-то он отличался, и Готель намеревалась выяснить, чем именно.
В дневниках мать называла это существо своей любовью, и Готель вдруг пришло в голову, что, возможно, мать действительно когда-то любила этого человека.
У Готель было так много вопросов, которые она хотела бы задать матери. Она ещё столького не знала. Долгие годы Мани пренебрегала своими дочерьми. Готель с сёстрами были вынуждены в одиночестве без матери бродить по лесу, пока та занималась своим колдовством. И вот теперь она ушла, не передав свою силу дочерям, оставив без наследия ведьм, которые могли бы занять её место. Внезапно Готель ощутила тяжесть вины не только за убийство матери, но и за то, что разрушила свою семью и наследие предков.
Готель стояла перед склепом Якоба, разглядывая витраж с большим красным анатомически изображённым сердцем. Перед каменной дверью была расположена статуя женщины-ангела, распластавшейся на мраморной плите. Она рыдала в сгиб руки, прижав крылья к обнажённому телу, что придавало величия её безутешной фигуре. Только сейчас Готель обратила внимание на то, что своими длинными волосами и стройной фигурой ангел отдалённо напоминал Мани. Было жутко видеть слёзы кого-то так похожего на мать. За все годы Готель ни разу не видела, чтобы мать плакала, кроме единственной ночи – ночи своей смерти. Если подумать, она так мало знала о своей матери, даже помимо насущных вопросов, вроде тех, где она берёт еду или как колдует. Готель знала только то, что она читала в дневниках матери. Возможно, Мани ускользала из дома ночью, когда Готель и её сёстры спали. У неё могла быть целая жизнь, о которой девушки даже не подозревали. Обычно она уделяла мало внимания дочерям, разве что иногда баловала их маленькими подарками, чтобы успокоить и отвлечь. Но где она брала эти вещи? Ножницы для Прим или бумагу для Хейзел? Она явно часто выбиралась из Мёртвого леса, чтобы добыть все эти мелочи. Не могла же она быть настолько поглощена колдовством, что больше ничего в жизни её не интересовало? Ничего, кроме некромантии, выращивания цветов, смерти и воскрешения?
Готель вздохнула и постучала в дверь склепа. «Может быть, Якоб сможет ответить на эти вопросы».
