Но тут Волчок совершил очередное маленькое чудо. Что-то ответил деве, и от звука его голоса – такого знакомого и почти родного, голоса человека, который уже «разбудил» ее однажды и увлек в новую жизнь, – Катти пришла в себя.
Все вспомнила.
Вот он, возможно, единственный случай, что-то узнать об Имаре… и она бросилась вслед за девой.
* * *
– Постойте! – крикнула Катти. – Позвольте спросить!
Дриада остановилась, взглянула на нее с удивлением.
– Спрашивай, – сказала без особой охоты.
Катти умоляюще протянула к ней руки.
– Скажите… мой муж у вас? Его зовут Имар, Имар Таум!
Лесная дева нахмурилась.
– Не знаю никого с таким именем.
– Семь лет назад… – пустилась в сбивчивые объяснения Катти, – он пошел сюда, в Песий лес… Хотел посмотреть на ваши танцы. И не вернулся… Вы не видали его?
– Каков он из себя? – спросила дева.
– Красивый… светловолосый, высокий. С серыми глазами…
– А… Сказитель. – Дева нахмурилась еще сильней. – Так мы его звали. Да, он был у нас какое-то время.
– Был? – Катти побелела как простыня. – А теперь его с вами нет? Где же он?
– Не знаю, – холодно отрезала дева. – Ты задаешь слишком много вопросов, смертная. Мы же хотим увидеть представление. Буди хозяина!
И зашагала прочь.
А Катти осталась стоять посреди пляжа, беспомощно свесив руки и глядя ей вслед. Словно громом пораженная…
Неведомая сила вскинула капитана Хиббита на ноги. Через мгновенье он оказался уже рядом с девушкой, бережно обнял ее за плечи и повел обратно к столу. Мысленно скрежеща зубами от невозможности надавать наглой дриаде по шее.
«Ладно, ладно», – твердил он про себя. – «Я с тобой еще побеседую, дай только с заданием покончить!» Вслух же приговаривал:
– Катти, милая, не спеши. Все мы у них вызнаем… сам вызнаю, лично, обещаю…
Остальные актеры тем временем тоже наконец отмерли. Повскакали из-за стола, сбились в кучку, начали обмениваться маловразумительными междометиями. Будить Дракона, видя, что главный миротворец труппы занят утешением Катти, отправили Титура Полдня.
Через несколько минут ничего спросонья не понявший владыка «Божественного» театра выбрался, сыпля проклятиями, из фургона. И увидел окруживших пляж лесных дев.
Повел себя старик в этой, прямо скажем, нестандартной ситуации так, что капитан Хиббит мысленно ему поаплодировал. Будь он сам сейчас при всех своих полномочиях, неизвестно, додумался ли бы до такого…
Сначала-то Дракон, конечно, примолк. Какое-то время потрясенно пучил на светящихся дев глаза. Потом, напротив, сощурился. И громко спросил:
– А кто у вас, красавицы, главный?
После короткого совещания с подругами вперед вышла все та же дриада, которую Кароль окрестил про себя Фундучницей.
– Я, – коротко молвила она.
– Понятно, милая… так, значит, вы желаете представления?
Это было сказано таким тоном, что дриада насторожилась.
– Да, желаем, – холодно ответила она. – Нам любопытно увидеть, как развлекаются смертные.
– Отлично. Покажем с удовольствием. Только… развлечение это не бесплатное. К тому же ночь на дворе, мои актеры устали.
Фундучница подняла брови. Поразмыслила над его словами и, оказавшись довольно догадливой, спросила:
– Вы хотите получить за представление плату?
– Конечно, милая! – ухмыльнулся старый Дракон. – Театр нуждается в содержании, знаете ли. Это во-первых. А во-вторых, хотя для зрителей он – забава, для артистов это труд. А за труд следует платить. Тем более во внеурочное время.
Фундучница подумала еще немного.
– Что ж, мы согласны. Назовите цену.
Тут-то Папаша Муниц и показал себя истинным почитателем высокого театрального искусства. Рачительным хозяином, изрядным знатоком в волшебных делах и даже не последним эгоистом. Цену он назвал без запинки:
– Мне как антрепренеру – мешок золота. Каждому из артистов – то, чего пожелает он. Или она. Плату – вперед. Иначе никакого спектакля не будет!
«Ого!» – подумал капитан Хиббит. – «Неплохо…»
Старик допустил всего одну ошибку. Требования он сформулировал четко. Плату запросил в пределах разумного, к тому же вперед. Употребил слово «артисты» вместо «актеры», включив тем самым в категорию тех, с кем надлежало расплатиться, и музыкантшу Катти. Уточнил, что женщины тоже относятся к «артистам». Да еще и пригрозил напоследок. Все – в пяти коротких фразах.
Забыл только поставить условие – чтобы труппу потом отпустили…
Или не забыл? Откуда, вот бы знать, старику вообще известно, как следует разговаривать с волшебными существами? Он все-таки не просто антрепренер? Поэтому его и не волнует проблема освобождения?…
Фундучница, услышав столь грамотно выстроенную и деловую речь, разозлилась. Это было видно. Топнув ногой, она оглянулась на подруг. Узрела их разом вытянувшиеся, огорченные лица. Повернулась к старику и резким тоном напомнила:
– Вы в нашей власти!
– И что? – скептически спросил Дракон. – Заставите играть силой?
– Заставим!
– Попробуйте, – пожал плечами он.
Дриада бросила гневный взгляд на него, потом на столпившихся в сторонке актеров. Снова посмотрела на подруг. Чьи лица по-прежнему говорили без слов, что лесные девы, наскучив своими обычными забавами, согласны на любую цену. И, поколебавшись еще немного, она выдавила сквозь зубы:
– Хорошо. Будь по-вашему.
– Учтите, – тут же предупредил Муниц, – я умею отличать поддельное фейское золото от настоящего. Не пытайтесь обмануть!
Фундучница скривилась. Но кивнула.
– Прекрасно! – оживился старик. – Договорились! Итак, что желает увидеть почтеннейшая публика – трагедию, комедию, драму?… Да, кстати… для представления нам нужна сцена. Не могли бы вы с помощью чар скоренько соорудить что-нибудь в этом роде?
* * *
– Самое времечко, – шепнул Катти на ухо капитан Хиббит, – задать свой вопрос снова. Теперь-то уж она должна ответить. И если Имар все-таки у них, требуй, чтоб вернули.
Катти, просветлев лицом, понимающе кивнула. Посмотрела на Пиви Птичку.
– Пойдем?
Папаша Муниц уже получил свой драгоценный мешок. Проверил на зуб каждую монетку, покуда его супруга, бесцеремонно покрикивая даже на волшебных дев, руководила возведением сцены, и уволок золотишко в фургон, подальше с глаз.
Остальные подходить к дриаде за платой не спешили – думали, что бы попросить. Возможность, конечно, была редчайшая. Слегка опомнившись от первоначального потрясения при виде волшебных дев, это поняли все. Ведь платой могло служить исполнение практически любого желания!
