То, что педаль при накачивании отчаянно скрипела, не мешало ровным счетом никому – ни публике, ни актерам. В восторге были все, даже Папаша Муниц, который, правда, чувства свои скрывал весьма умело, зато после вечернего спектакля назначил счастливо обретенной музыкантше жалованье, о коем до той поры не заикался.
– Вы молодец, Катти, – сказал Волчок, когда антрепренер с женой отправились ночевать в гостиницу, а труппа «Божественного», задержавшись в театральном амбаре, принялась выпивать по традиции за успех новенькой.
– Ты, – поправила она, чувствуя себя уже почти своей в этом веселом братстве.
Полоумными здесь были все – на взгляд байемских обывателей. И, поскольку ни на чье место Катти не претендовала, заняв свое, единственное, приняли ее радушно, по-дружески. Не скупились на комплименты, учили, как держать себя с Драконом и Коброй, рассказывали о тяготах бродячей жизни, давали советы… Приятно, что ни говори, быть равной среди равных, не белой вороной и не посмешищем.
– Ты молодец, – повторил Волчок, которого здесь почему-то называли Князем. – Скандала не боишься?
– Нет, – покачала головой Катти. – Успела подготовиться. Спасибо тебе.
– Ну-ну, – ухмыльнулся он. – Себе скажи спасибо. Я сразу понял, что в тебе черт сидит.
– За черта! – поднял свой стакан Аглюс Ворон.
– За храбрость! – подхватила Тала Фиалка.
– За музыку! – воскликнул Титур Полдень.
– За дружбу! – пропела Иза Стрела.
– За верность! – провозгласил Беригон Ветер.
И только Пиви Птичка, как всегда, промолчала.
Глава 5
Скандал, конечно же, состоялся – на следующее утро.
Хотя Катти таилась за кулисами, бдительные взоры байемцев отыскали ее и там. Трактирщику Буну о нарушении его сестрой всех приличий – «податься в актерки, ну и ну! Известно, каковы у них нравы!..» – доложили без промедления. И, примчавшись на рассвете в гостиницу «Зеленый шатер», тот начал ломиться в номер к сестре с призывами не позорить семью и вернуться домой.
Заслышав шум, на помощь Катти выскочили из своих комнат «благородный отец» Полдень и красавица Фиалка.
Остальные по разным причинам задержались. Папаша Муниц счел ниже своего достоинства снова объясняться с трактирщиком и выйти решил только в том случае, если тот потащит сестру домой силой. Жене его Кобре было лень подняться с кровати. Иза Стрела побаивалась скандалов, поэтому не вышла сама и придержала мужа, но ухо и глаз из-за двери все-таки выставила.
Пиви Птичка вообще никогда и ни во что не вмешивалась. «Злодей» Ворон в гостинице отсутствовал, неся вахту при фургонах. Капитан Хиббит же, догадываясь, что вид потерянного работника способен лишь разозлить Корхиса еще больше, ждал того же крайнего случая, что и Муниц.
До применения силы дело, однако, не дошло, и ничья помощь Катти не потребовалась.
Объяснения с братом было не избежать, она понимала это. И, как и сказала накануне Волчку, успела подготовиться.
Разбуженная стуком и воплями, Катти неторопливо встала, оделась, расчесала кудри (двое защитников тем временем тщетно уговаривали Корхиса успокоиться) и только потом бестрепетно отворила дверь.
Выглядела она при этом так, что Корхис запнулся на полуслове.
Маленькая Катти держала спину прямо, словно какая-нибудь принцесса. И столько горделивого достоинства было в ее взгляде и во всей худенькой фигурке, что трактирщику померещилось даже, будто со вчерашнего дня сестра его стала выше ростом.
Она остановилась на пороге. Опешивший Корхис оттолкнуть ее и ворваться в номер не посмел.
– Что тебе нужно? – спросила Катти тоном одновременно приветливым и прохладным. – Я ведь оставила записку, что уезжаю. Ты не нашел ее?
– Нашел! – ответил Корхис, слегка придя в себя. – Как ты могла…
Катти перебила:
– Почему же ты поднял здесь такой крик, что мне стыдно за тебя перед людьми?
Корхис изумился.
– Тебе стыдно?
– Представь себе, мне. Чем я это заслужила?
– Да ты!.. – начал он.
– Я – свободный человек, – сказала Катти. – В здравом уме. И могу делать все, что захочу.
– Ну нет! – крикнул Корхис, распаляясь. – Я не позволю…
– Позволишь, – снова перебила Катти. – Потому что лучше тебе не ссориться со мной, брат. – Она покачала головой. – Вдруг я захочу уехать из Байема навсегда?… В таком случае мне придется продать дом и мастерскую Таумов, которые семь лет приносят тебе доход.
Трактирщик остолбенел.
Угроза была нешуточной.
Разумеется, Катти Таум имела все права на собственность мужа, в том числе на ее продажу. Но Корхис за прошедшие годы об этом подзабыл, привыкнув пользоваться доходами сестры как своими. И лишь сейчас, когда она так решительно заговорила об этом, он понял, что Катти не только может продать дом и мастерскую. Но сделает это наверняка… тихую и кроткую сестру было не узнать!
Взгляд твердый и спокойный, тон уверенный… Что за бес в нее вселился?
Корхис озадаченно похлопал глазами.
Удивляться, впрочем, было не время. Требовалось спасать положение. И он быстренько сменил гнев на милость.
– Катти, дорогая, – сказал льстиво, – разве я пришел с тобой ссориться?
Она понимающе усмехнулась.
– Надеюсь, что нет.
– Я всего лишь хотел узнать, все ли у тебя в порядке. Довольна ли ты новым местом? Вдруг ты ушла не по своему желанию… – трактирщик метнул красноречивый взгляд на красавчика Беригона, который, не утерпев, отодвинул Изу и тоже высунулся в коридор, – …а поддавшись чьим-то лживым уговорам…
– У меня все в порядке, – сказала Катти. – Правда, нужно сделать еще кое-что до отъезда – написать доверенность, например, которая позволит тебе и впредь распоряжаться моим имуществом… Не знаю, успею ли?
– Вот как? Что ж, тогда… не буду мешать, – промямлил трактирщик. – Доверенность, конечно… Ты ведь зайдешь попрощаться с Ардой и детьми?
– Зайду, – кивнула Катти. – А сейчас…
Она окинула взглядом столпившийся в коридоре народ – помимо актеров, на шум успели выйти и другие любопытные постояльцы – и все с тем же несокрушимым спокойствием произнесла:
– Извините, господа. Произошло недоразумение, но оно уже улажено. – Повернулась к брату. – Корхис…
– Ухожу, ухожу, – поспешно сказал тот.
И ушел – пятясь задом и глядя на сестру с доброй, хотя и несколько крокодильей улыбкой.
Катти шагнула обратно в номер, закрыла дверь.
Перевела дух и покачала головой, удивляясь самой себе.
