И он медленно двинулся вниз, ведя на невидимом поводу анталью с седоками.
– Внимание! – коротко шепнул Ловчий, и все трое напряглись и подобрались.
Приблизились к валуну ровно на такое расстояние, чтобы Хорас мог дотянуться до короля рукою. Анталья парила чуть выше, так, чтобы никто из ползучего войска, даже подпрыгнув, не достал бы ее. И демон вдруг повернулся к анталье и снял с ее спины Овечкина.
У Михаила Анатольевича перехватило дыхание. На мгновение ему почудилось, что Хорас и впрямь собирается совершить обмен.
– Девчонку! – потребовал демон, удерживая Овечкина одной рукой, а другую требовательно протягивая к карлику. Тот застонал, заохал, замахал лапками, явно подавая приближенным какие-то знаки, затем сдернул с Фирузы мантию, нагнулся и, кряхтя, попытался поднять девушку. Приподнял, уронил… и со стоном обратился к Хорасу:
– Не могу, силушки нет. Давай-ка сам… а жирненького я подержу!
Хитрость была шита белыми нитками. Над девушкой уже нависали со всех сторон зубастые охранники короля. Хорас усмехнулся.
– Ладно…
Жесткая, как камень, рука его стиснула несчастные ребра Михаила Анатольевича так, что у того потемнело в глазах. Обалдевший Овечкин вдруг оказался над самой Фирузой, а вокруг заблистали синие молнии. Он и сам не знал, каким чудом сообразил, что надо сделать, – протянул руки и, подхватив девушку под мышки, с силой прижал ее к себе. В тот же миг синие молнии остались далеко внизу – Хорас стремительно взмыл вверх и на лету перебросил полузадохшегося Овечкина, мертвой хваткой вцепившегося в Фирузу, на спину к анталье. Они помчались к выходу из подземелья, а вослед им несся невообразимый вой обманутой стаи.
Ловчий похлопал Овечкина по плечу.
– Не задуши девчонку-то! Но держи крепко!
Михаил Анатольевич помотал головой, приходя в себя. Неужели удалось?! И Фируза, живая и невредимая, лежит у него на руках?
– Это еще не конец, – словно прочитав его мысли, сказал охотник. – Они нас догонят…
Девушка была в глубоком обмороке. Удерживать ее безвольно обмякшее тело было довольно тяжело, но Овечкин поначалу не чувствовал тяжести. Пока поднимались вверх по темному колодцу, он тихонько баюкал ее на руках, как ребенка, радуясь, что все получилось, что она цела, и с нежностью смотрел на бледное личико с закрытыми глазами. Потом им овладело беспокойство – не слишком ли долго она находится без сознания? Не повредили ли ей?.. Он начал осторожно похлопывать ее по щекам, пытаясь привести в чувство. Ловчий заметил эти неумелые попытки.
– Оставь, – сказал он ворчливо, но добродушно. – Вот выберемся отсюда – приведем в порядок. А пока охраняй. В драке от тебя все равно не будет толку.
– Может, обойдется без драки? – с надеждой спросил Овечкин.
Охотник мотнул головой.
– Не обойдется. Увидишь, они будут ждать нас у выхода.
– Как же они успеют?
– А ты думаешь, они там все, что ли, внизу были? Их и на поверхности полно. А король этот, – Ловчий употребил нецензурное слово, – уже дал знать, не сомневайся. Система сообщения у них куда круче ваших телефонов и раций! Вон Хорас – давно ли стал смертным? Часу не прошло, а уж все голодные духи в курсе.
Михаил Анатольевич немного помолчал, следя взглядом за Хорасом, летевшим чуть впереди.
– Я не хочу, чтобы его убили, – сказал он тихо.
– Опять? Не твоя забота, – буркнул Ловчий.
– А мы не можем забрать его с собой?
– Куда? Ты что, очумел? Кто его выпустит отсюда? И кому он там, наверху, нужен?
– Это несправедливо, – с тоскою сказал Овечкин.
– Не тебе судить.
Пэк повернул к ним голову.
– Мне тоже его жаль, Овечкин. Но поверь – смерть для него лучший выход.
– Это я уже слышал.
Михаил Анатольевич понурился и принялся машинально поглаживать Фирузу по голове. В этот момент она тихонько вздохнула и открыла глаза.
– Ой, – сказал он. – Кажется, очнулась…
Девушка уставилась на него невидящим взглядом и вдруг принялась отчаянно вырываться.
– Отпусти! – закричала она.
Анталья дернулась, и Овечкин от неожиданности едва не разжал руки. Фируза билась, как пойманная в сеть рыба, совершенно не сознавая, видимо, где находится и кто ее держит, и пребольно ударила его локтем в грудь. Но тут на помощь подоспел Ловчий. Вдвоем они кое-как прижали ее к широкой спине чудища, не давая вырваться, и охотник насильно влил ей в рот щедрую порцию живительного питья из своей фляги. Анталья металась под ними, возбужденная непонятной возней, пока Хорас, приблизившись, не укротил ее очередным ударом синего луча. На спасенную девушку он даже не взглянул. Только и бросил:
– Выходим на поверхность, – и снова полетел вперед.
Фируза наконец затихла, закрыла глаза. Овечкин, продолжая прижимать ее одной рукой к спине антальи, другою вытер холодный пот со лба и, подняв голову, нервно огляделся.
Как раз в этот момент каменный колодец раздался вширь, они вылетели из расщелины наружу и очутились среди скал, уступами спускавшихся к черной воде прохода. Оставленная ими лодка сиротливо покачивалась у берега. И всего-то до нее было метров двадцать проскакать по камушкам, да вот беда – призрачный охотник оказался прав. Скалы кишмя кишели нечистью, куда ни кинь взгляд, и гомон голодных тварей далеко разносился под сводами темного ущелья. При виде добычи гомон усилился многократно, прорезаемый боевыми завываниями.
– Хорас! – крикнул что есть силы Ловчий, пытаясь перекрыть этот адский шум. – В лодку… нам нужно попасть в лодку!
Демон кивнул и ринулся вниз, к воде, влача за собою анталью.
Они кружили над самой лодкой, и Михаилу Анатольевичу стало казаться уже, что никогда они в нее не попадут. Ловчий-то спрыгнул сразу, но ему немедленно пришлось начать отбиваться от лезущих из воды чудовищ. Анталья металась из стороны в сторону, и Овечкину с Фирузой на руках было никак с нее не спуститься. Хорас был занят тем, что отгонял своим синим лучом тварей, кидающихся с берега, и ему было не до антальи. В конце концов Пэк перехватил у него невидимый силовой повод, метнулся в лодку, трижды перевернувшись в воздухе и отчаянно извиваясь всем своим огненным тельцем, и, оказавшись на борту, что было сил начал подтягивать проклятое страшилище поближе. Улучив момент, Овечкин тоже спрыгнул, но неловко – подвернул ногу и упал вместе с Фирузой на дно лодки. Пэк тут же отпустил анталью, швырнув ей в морду напоследок пригоршню искр.
Это было ошибкой. Разъяренная тварь, претерпевшая столько унижений, немедленно разогналась и всем телом с размаху ударилась о нос лодки. Та не перевернулась лишь чудом, но на ногах не удержался никто. На Овечкина, который еще и не успел подняться, упали сверху Ловчий и саламандра. И сразу же лодку бешено затрясло, и со всех сторон над бортами ее поднялись головы налезших из воды чудищ.
