На Аляске считается, что аборигены пьют потому, что подсознательно считают себя хуже белых. В России эта версия непопулярна. И понятно почему. В СССР аборигенам Сибири говорить на родном языке не запрещали, а вот на Аляске еще в 1960-х годах прошлого века белые учителя за подобное «преступление» мазали губы мылом. На магазинах и барах штата вывешивали плакаты: «Индейцам алкоголь не продаем». У аборигенов Аляски, страдающих от алкоголизма и не выдерживающих конкуренции с белыми, выработался четкий комплекс своей второсортности. В СССР же, где всем платили почти одинаковую зарплату, эта проблема ощущалась гораздо менее остро.
«Эскимосы и психи»
«Севернее 60-й параллели у нас живут только эскимосы и психи», – шутят в Канаде. Эта шутка применима и к обитателям аляскинского буша. Впрочем, правильнее называть местных белых не сумасшедшими, а людьми, которые не вписались (или не захотели) в «нормальное» американское общество.
К «материковой» Америке местные относятся с легким презрением и считают, что только на Аляске («последняя граница» – как называют здесь этот штат) еще сохранился прежний дух первопроходцев Дикого Запада. «В остальной Америке все зарегулировано множеством инструкций, здесь же пока можно чувствовать себя свободным», – такой аргумент преимуществ аляскинской жизни часто приходится слышать от местных.
Типичным примером такого «невписавшегося» можно назвать чету «фермеров» Ховардов (фамилия изменена. – И.Р.), с которыми я познакомился в Руби. Эдварду – шестьдесят, а его жене Линн около полтинника.
Утро в этой семье начинается с косячка марихуаны. Супруги курят «траву» в течение целого дня и не считают эту привычку вредной.
Внешне супруги мало напоминают классических американцев: вместо классической голливудской улыбки беззубые рты, под ногтями «траурные каемки». В их доме бедно, но, в общем-то, уютно. Довольно много книг об образе жизни как американских индейцев, так и коренных народов Сибири – Эд называет себя «этнологом-любителем» и даже мечтает посетить Якутию, «чтобы изучить секреты животноводства на Крайнем Севере».
Пожалуй, единственное, что напрягает, так это чан с грязной водой, где «моется» посуда. Водопровода в доме нет, и супруги верят, что для мытья тарелки вполне достаточно просто окунуть ее в грязную воду.
В молодости Эд жил в городке в Аризоне у границы с Мексикой и пристрастился к легкодоступному там героину. Чтобы избавиться от пагубной зависимости, он уехал в индейскую резервацию и сумел там победить пристрастие к наркотику. Там же он и женился на индианке Линн и стал изготовлять индейские сувениры, а уж его жена «впихивала» поделки доверчивым белым туристам.
Этот бизнес приносил ничтожный доход, а главным источником существования семьи было пособие на детей – Линн родила Эду трех дочек и сына. Именно на «детские» деньги Эд и купил 15 лет назад за 50 тысяч долларов избу в деревеньке в буше.
Другая нога
На мой вопрос, что же его подвигло на переезд на Аляску, Эд начал издалека.
«Был у меня в Аризоне приятель – такой же горемыка, как я: ни работы, ни дома. Когда его уж совсем прижало, он отправился в пустыню в надежде подстрелить дикого кролика. Но попал не в кролика, а… себе в ногу. Его положили в больницу благотворительной организации, кормили на убой, он лежал в чистой постели, принимал ванну и был счастлив.
Когда я его спросил, что он будет делать, когда его выпишут из больницы и эта райская жизнь кончится, мой друг ответил: «У меня есть другая нога!» Так вот, я не хочу стрелять себе в ногу. А на Аляске у меня есть свое жилье, дрова мне, как бедному, бесплатно дает государство, а рыбы и дичи здесь завались!»
На Аляске бывший аризонец счастлив. Он пытается выращивать около полярного круга помидоры и красный перец. Пока, правда, прибыль ограничивается несколькими помидорами и перцами, которые Эд благополучно съедает вместе с женой. Но планы у него грандиозные.
– Нам есть чему учиться у русских. Первые домашние олени были завезены на Аляску в XIX веке с Дальнего Востока, а обучали оленеводству наших аборигенов чукчи и коряки. Увы, теперь опыт оленеводства на Аляске почти утерян. А что, если возродить оленеводство на Юконе?! Меня интересует и сельское хозяйство якутов. Они испокон веков держат в хозяйстве коров, хотя и живут в тех же северных широтах, что и мы. Наши индейцы коров не держат. Но почему? Разве нам помешает парное молоко?!
В Руби живет и немец Генрих Хайден (над его избушкой даже гордо реет германский флаг). Генрих приехал на Аляску около пятидесяти лет назад, охотился, женился на эскимоске. О своих приключениях на Аляске он написал книгу, изданную в США и Германии. Он теперь вдовец, дочка живет в «материковой» Америке, и досуг немцу скрашивает его домашний питомец – помесь волка с собакой.
«О том, что я уехал на Аляску, я ничуть не жалею. Больше всего я боялся прожить жизнь обывателя: ходить каждый день в офис, заниматься нелюбимым делом. Аляска же спасла меня от такой незавидной судьбы», – говорит мне необычный иммигрант.
«Наш Распутин» и чукотская девушка
В деревне с русским именем Галина я познакомился и с бывшим москвичом Львом Погребинским. Из-за огромной бороды местные называют его «наш Распутин».
Лева эмигрировал из СССР вместе с родителями в 13-летнем возрасте. Карьеру в США сделать не удалось. Иммигрант живет в палатке с печкой на берегу Юкона и уверяет, что в ней не холодно даже в пятидесятиградусный мороз. Туалета у бывшего жителя СССР нет, он просто ходит в ближайшие кусты. Моется Лева (не слишком часто) в общественной душевой деревни.
Сильное впечатление на Леву произвело знакомство с чукотской девушкой – научным работником, приехавшей на Аляску в командировку изучать быт местных индейцев. Лева достает из заветного тайника фотографии своей чукотской приятельницы. Держит он их столь трепетно, а говорит про свою знакомую с такой теплотой, что мне кажется: он немного влюблен в ученую из России.
– Лена была поражена тем, насколько наша жизнь похожа на чукотскую. У нас она чувствовала себя как дома! – говорит мне бывший москвич.
Отшельники-мизантропы
Интересен и другой тип аляскинских белых. На берегу Юкона стоят отдаленные на десятки километров от деревень избушки. Естественно, ни об электричестве, ни о водопроводе здесь не может быть и речи. Живущие в них бородачи (как правило, ветераны войн) прямо говорят, что не хотят иметь ничего общего с нелюбимым ими американским обществом.
Я побывал в гостях у ветерана вьетнамской войны Билла, живущего в избушке в двух часах езды на моторке по Юкону от ближайшей деревушки. В его жилище уютно: на стенах сушатся приятно пахнущие лечебные травы, в печке потрескивают дрова. Заросший почти по пояс бородой Билл оказался гостеприимным хозяином и приятным собеседником. Он предложил мне пять видов чая с разными травяными добавками и собственноручно сделанное брусничное и черничное варенье.
