Сеньора смотрела на меня. Глаза у нее были обыкновенные. Никаких признаков того могущества, которым она меня соблазняла. Глаза как глаза, и все же… Волосы у меня на макушке снова зашевелились. Меня бросало то в жар, то в холод. Я провела языком по пересохшим губам и тоже уставилась на Домингу Сальвадор.
Это был удар магии. Она меня испытывала. Я это уже проходила. Людей так зачаровывает то, чем я занимаюсь, что они убеждены, будто я владею магией. А я не владею. Я просто чувствую мертвых. Но это не одно и то же.
Я смотрела в ее почти черные глаза и чувствовала, что меня тянет вперед. Как будто я падаю, не двигаясь. Мир на мгновение покачнулся, потом снова стал прочным. Из моего тела вырвался тепловой луч — извивающаяся веревка жара. Он устремился к старухе и ударил ее почти осязаемо; я почувствовала это как разряд электричества.
Я, задыхаясь, вскочила.
— Вот черт!
— Анита, с тобой все в порядке? — Мэнни тоже был на ногах. Он бережно коснулся моего плеча.
— Не уверена. Что, черт возьми, она со мной сделала?
— То же самое, что и ты со мной, chica, — сказала Доминга. Она выглядела немного бледной. На лбу блестели бусинки пота.
Мужчина отошел от стены. Он был готов к действию.
— Не надо, — сказала Доминга. — Все в порядке, Энцо. — Она задыхалась, как после долгого бега. Я осталась стоять. Можно я пойду домой. Пожалуйста.
— Мы пришли сюда не для игр, Доминга, — сказал Мэнни. В его голосе звучал гнев и, кажется, даже страх. Я разделяла эти чувства.
— Это не игра, Мануэль. Разве ты забыл все, чему я тебя научила? Все, чем ты был?
— Я ничего не забыл, но я привел ее не для того, чтобы она пострадала.
— Пострадала она или нет, это ей решать, mi corazon.
Последняя фраза мне не очень понравилась.
— Вы не собираетесь нам помогать. Вы только хотите играть в кошки-мышки. Ладно, одна мышка сейчас уйдет. — Я повернулась к двери, осторожно поглядывая на Энцо. Он-то явно не был любителем.
— Разве ты не хочешь найти маленького мальчика, про которого мне сказал Мэнни? Всего три года — он слишком мал, чтобы достаться бокору.
Это остановило меня. Она знала, что я клюну. Черт бы ее побрал.
— Что еще за бокор?
Доминга улыбнулась.
— Ты и в самом деле не знаешь?
Я покачала головой.
Ее улыбка стала шире; она была приятно удивлена.
— Положи правую руку на стол вверх ладонью, por favor.
— Если вам что-то известно о мальчике, просто скажите мне, пожалуйста.
— Пройди мои маленькие тесты, и я тебе помогу.
— Какого рода тесты? — Я надеялась, что в моем голосе прозвучит все подозрение, которое я испытываю.
Доминга рассмеялась — весело и отрывисто. Все морщинки у нее на лице пришли в движение. Ее глаза искрились ликованием. Почему у меня было такое чувство, что она смеется надо мной?
— Ну же, chica. Я не причиню тебе вреда, — сказала она.
— Мэнни?
— Если она сделает что-нибудь, что может тебе повредить, я так и скажу.
Доминга посмотрела на меня несколько озадаченно.
— Я слышала, что ты можешь оживлять по три зомби за ночь несколько ночей подряд. И все-таки ты, наверное, новичок.
— Неведение — благо, — заметила я.
— Сядь, chica. Это тебе не повредит, я обещаю.
«Это не повредит». То есть в будущем меня ждут более болезненные ощущения. Я села.
— Малейшее промедление может стоить мальчику жизни, — сказала я. Попробуем воззвать к лучшей части ее натуры.
Она наклонилась ко мне.
— Ты действительно думаешь, что ребенок еще жив?
Кажется, у ее натуры нет лучшей части. Я отклонилась назад. Ничего не могла с собой поделать — врать ей я была не в состоянии.
— Нет.
— Тогда у нас есть время, не так ли?
— Время для чего?
— Положи руку, chica, por favor, тогда я отвечу на твои вопросы.
Я глубоко вздохнула и положила правую руку на стол вверх ладонью. Она напускала на себя таинственность. Ненавижу людей, которые напускают на себя таинственность.
Доминга достала из-под стола маленький черный мешочек; казалось, он все время лежал у нее на коленях. Похоже, она все спланировала заранее.
Мэнни смотрел на мешочек так, словно ждал, что оттуда выползет что-то опасное. Он был недалек от истины. Доминга Сальвадор вынула из мешочка нечто опасное.
Это был амулет — гри-гри, сделанный из черных перьев, кусочков кости и высушенной птичьей лапы. Я сначала подумала, что это лапка цыпленка, но потом увидела толстые черные когти. Где-то тут летает ястреб или орел с деревянной ногой.
Я представила себе, как Доминга вонзает эти когти в мою плоть, и приготовилась отдернуть руку. Но она просто положила гри-гри в мою открытую ладонь. Перья, кусочки кости, высушенная лапка ястреба. Мне не было противно. Не было больно. Пожалуй, я чувствовала себя немного глупо.
Потом я почувствовала тепло. Амулет стал теплым в моей руке. Секунду назад он был холодным.
— Как вы это делаете?
Доминга не отвечала. Я поглядела на нее, но она напряженно смотрела на мою руку. Словно кошка, готовая прыгнуть.
Я снова перевела взгляд на амулет. Когти сжались, потом распрямились, потом снова сжались. Гри-гри шевелился у меня на ладони.
— Че-е-ерт! — Я хотела вскочить. Бросить эту гадость на пол. Но я удержалась. Я осталась сидеть, чувствуя, как каждый волосок на моем теле шевелится, а сердце колотится у самого горла.
— Ну ладно, — хрипло сказала я. — Я прошла ваш маленький тест. Теперь уберите эту штуковину к чертовой матери.
Доминга осторожно сняла лапку с моей ладони. Она старалась не касаться моей кожи. Не знаю почему; но было видно, что для нее это важно.
— Черт возьми, черт возьми! — шептала я еле слышно. Я вытерла руку о майку, прикоснувшись при этом к пистолету. Большое утешение знать, что в самом худшем случае я могу ее просто пристрелить, пока она не запугала меня до смерти. — Теперь мы можем перейти к делу? — Мой голос почти не дрожал. Ай да я.
Доминга баюкала лапку в руках.
— Ты заставила когти двигаться. Ты была испугана, но не удивилась. Почему?
Что я могла сказать? Ей это незачем знать.
— Я чувствую мертвых. Это такой же дар, как умение читать мысли.
Она улыбнулась.
— Ты действительно веришь, что твоя способность оживлять мертвецов похожа на чтение мыслей? На салонные фокусы?
