Тха не жили на Марсе. Они даже представителя семьи здесь не держали, считая в последние несколько лет, что для этой роли подойду и я. Практически все семейство проживало на родной планете тэнквартов. Находилась она от Нового Марса на приличном расстоянии, но рейсовые шаттлы регулярно курсировали туда-сюда, и довольно часто, особенно перед выходными.
Сам полет, благодаря усовершенствованным двигателям и новому виду кристаллического топлива Андуэны, занимал не больше четырех часов. У нас народ в час пик с окраины к центру города добирается за больший срок, так что я вполне могла себе позволить в период затишья на работе нагрянуть на сутки пред светлые очи главы семейства и всего ее многочисленного выводка.
— Извини, — покаялась я, — работы навалилось — во! — резанула ребром ладони себе по горлу, показывая, сколько именно работы у меня прибавилось.
— Да, я слышал, — братец, перегнувшись через меня, подтянул к себе дверцу скрытого в стенной панели боковой спинки дивана мини-бара, доставая охлажденную бутылочку учачос — слабоалкогольного национального напитка тэнквартов, по вкусу напоминающего красное полусладкое. Только вот этот конкретный напиток делался не из винограда, а был перебродившей вытяжкой ягод деревьев «уча» с родины дорогого братца, — Рха просто в ярости. Большая Ма их заверила, что ты делаешь все возможное для того, чтобы убийцу нашли.
В принципе, с Большой Ма я была полностью согласна: я бы сделала все возможное и не возможное, чтобы разобраться с этим делом и наконец вздохнуть спокойно. Только ведь…
— Кхм, — прочистила горло, неожиданно немного смутившись, — видишь ли…
Дронг взглянул на меня криво, протянул уже наполненный бокал и выжидающе уставился.
— … меня отстранили от дела, — и покосилась на него.
Похоже, это новостью для него не стало, хотя причин, скорее всего, он не знает. Устроился поудобнее, даже руки вон на животе сложил, одновременно поддерживая стакан с напитком и переплетя по-особому пальцы. Ждет, гад вреднючий! Нет чтоб наводящие вопросы позадавать, ради облегчения задачи для девушки, меня то есть.
Пришлось рассказывать. Самой. Как по минному полю шла, стараясь ничего лишнего не сболтнуть. Нет, в подробности дела я не углублялась — тайна следствия и все такое, но вот объяснить сложившуюся конфликтную ситуацию в этом треугольнике «я-коллектив-шеф» пришлось.
— Почему раньше не сказала?! — куда только делись легкость и веселость нрава?
На меня смотрел умудренный опытом, преобразившийся, ставший более жёстким мужчина… очень недовольный мужчина, стоит сказать.
— Не хотела вас во все это вмешивать, — призналась честно, — думала, сама решу. Не решила, выходит.
— То есть ты три года терпела к себе такое отношение и молчала? — я даже поёжилась от его холодного голоса.
— Не совсем, — и, почувствовав себя совсем уж девчонкой под его суровым взглядом, принялась оправдываться, — я с ними успешно боролась все это время. Да и не возникало настолько конфликтных ситуаций, чтобы бежать к кому-то и стучать на обидчиков.
Мотнула головой, словно сбрасывала что-то лишнее, и упрямо уставилась на него:
— Ты пойми, — обняла покрепче за талию, совсем уж где-то у него под рукой теряясь, — мне нужно было самой… Самой показать, что я и сама по себе чего-то стою, а не только благодаря семье или потенциальному мужу… Ну или, как некоторые считают, любовнику.
— Ох, — потрепал он меня, как маленькую, по голове, делая при этом глоток из своего бокала, — поделиться с семьей — это не стукачество, малáя.
— Эй!
— Ну а как тебя еще назвать? — теперь уже моей макушке отвесили увесистый подзатыльник, — Тебе для чего Ма все время лекции о родáх в голову вбивала? О статусах? А?
— Слушай! — возмутилась я, и даже попыталась отодвинуться — не дал, — Я, конечно, понимаю, что моя неудача на служебном поприще может отразиться на престиже семьи, но если вы так о ней печётесь, то можете от меня и отказаться-а-а!..
Закончить свою тираду мне не позволили — неожиданно подкинув вверх, перекинули через собственные братовы колени и хорошенько врезали крепкой ладонью по мягкому месту!
— Я тебе покажу «отказаться»! — еще один шлепок по пятой точке заставил выйти из ступора и взвизгнуть, — Ты у меня узнаешь, как спать на уроках по традициям, вместо того чтобы учиться!..
— Если ты меня еще раз сейчас тронешь, я за себя не ручаюсь. Отпусти меня, лосяра! — брыкаясь, рявкнула я, ошалело вертя головой и пытаясь найти хоть что-то, чем можно было бы обороняться.
Как я это собиралась делать, лёжа животом поперёк коленей Дронга — не представляла, но точно знала — что-то сделаю!
— Хорошо, — тут же успокоился он, и даже посадил меня себе обратно под бок, как плюшевого мишку, — раз ты у нас такая умная, скажи мне, что ты извлекла из уроков о внутриклановых отношениях нашего с тобой народа?
— Ну-у-у, — от такой быстрой смены настроений и событий в голове образовалась гулкая пустота, которая совсем не хотела делиться так необходимыми мне в данный момент сведениями, — клан печется о своих детях, он всегда стоит на защите интересов членов рода, — заученно забубнила я то, что въелось в мозг еще в период адаптации.
Вернее, то, что в мою головушку просто-таки вбила глава клана своими многочасовыми разговорами на одну и ту же тему.
— Во-о-от! — Дронг назидательно поднял указательный палец, по толщине моих два напоминающий, — Семья печется о своих. А ты и вовсе — жен-щи-на!..
— Подожди, — попыталась я осознать степень катастрофы, неожиданно открывшейся мне, — но ведь я уже достаточно взрослая, самостоятельная женщина. Не безголовый подросток, дорвавшийся до свободы от контроля старшими. И сама могу за себя постоять. Не буду же я при каждом незначительном случае бежать к главе рода за помощью?!
— Не будешь, — кивнул он и тут же опроверг свои же слова, — А говоришь еще — «не безголовый подросток». Умные взрослые люди так не поступают. Ты должна была прийти и рассказать, а не скрывать происходящее в течении трех лет.
— Не было печали, — проворчала себе под нос и тут же воскликнула, — Эй!
Увертываясь от легкого подзатыльника и вооружаясь диванной подушкой.
— А нечего было глупости всякие бормотать.
— Да объясни, наконец, в чем дело?! — нервы все же не выдержали, и я снова принялась повышать голос — слишком многое в последнее время навалилось, — Что такого сделала я, чтобы так меня сейчас третировать? — мне откровенно осточертело перед ним оправдываться.
Уже целую вечность не чувствовала себя такой обиженной. Дронг же с минуту еще побуравил меня взглядом…
— Ладно, объясню, — тяжко вздохнул он и снова подмял к себе под бок (просто мания какая-то), — может, ты и вправду не все понимаешь. Только в этот раз, будь любезна, слушай внимательней.
