Я хотела этого взрыва. Стремилась к нему. Даже хныкала, желая сделать хоть один толчок, стремясь быстрее начать свой путь к получению наслаждения, но мне не позволяли. Мой бывший-нынешний любовник придавил всем телом к матрацу кровати, замерев, словно чувствуя, что со мной происходит, и не желая так быстро дарить освобождение.
Он начал двигаться лишь тогда, когда я начала его колотить кулачками по плечам. Бессистемно, совершенно по-бабьи, пытаясь освободиться, если уж меня решили наказать подобным образом. Но и этого мне не дали. Стоило ему сделать во мне только одно движение, как сознание вновь стало уплывать в мир яркой сказки.
Это было безумие! Ни он, ни я не произнесли ни одного слова. Моя кровать, почти четыре года служившая мне единолично верой и правдой в качестве пристанища ярких ночных сновидений, в эту ночь на пару часов превратилась в арену для борьбы. Борьбы мужского и женского начала за право верховенства.
И мне тоже удавалось доводить любовника своими ласками до состояния легкого помешательства, пытаясь показать, что и он зависим от этой страсти…
— М-да, — тяжёлое дыхание с небольшим хрипом вырывалось из мощной груди тэнкварта, лежащего рядом и все еще пытавшегося немного отдышаться после этого секс-марафона, — действительность оказалась лучше, чем воспоминания.
— Да уж, — я была с ним полностью согласна — это было нечто!
Кажется, действительно пора заводить постоянного любовника. Но в этот раз никаких любовей — хватит, не хочу больше разочаровываться.
Всё тело приятно ныло. Мысли в голове стали легкими-легкими. Делать что-либо совершенно не хотелось, хоть и надо. В дверь настойчиво трезвонили уже минут так пять, и нужно было плестись ко входу — проверить, кто там и с чем ко мне пожаловал в такое неурочное время.
Оказалось — курьеры. Из того самого развлекательного комплекса, владельцем которого являлся Фамир. На стол и все имеющиеся в наличии поверхности в кухне все расставляли и расставляли контейнеры: с готовой едой из тамошних ресторанов, с полуфабрикатами, приготовленными на скорую руку (подозреваю, оттуда же), и просто с обычными продуктами.
Я, с каждым вносимым бумажным пакетом, обалдевала все больше, и уже не понимала, чего хочется сильнее — расцеловать мужчину за заботу, или удушить за то, что сунул нос не в свое дело.
Оплату за доставленное, когда потянулась к карману за коммом, с меня не взяли, сообщив, что все уже оплачено и «порадовав», что профинансированный кое-кем абонемент ещё полгода меня будет радовать вот такими вот еженедельными доставками в любое время суток по предварительной договоренности. В общем, опять кошмар!
— Это что такое? — ворвалась в комнату, справедливо решив расставить все точки над i заранее, иначе оглянуться не успею, как вновь буду регулярным любовным приложением к кому-то. Вернее, даже к кое-кому конкретному, что лежит сейчас на моей же собственной кровати и нагло лыбится.
— Еда.
— И зачем ее привезли?
— Странный вопрос, вроде бы ты умная женщина, — обаятельный наглец притворно сокрушенно покачал головой, — есть, конечно.
— В таких масштабах? — руки у меня сами собой сложились на груди, но кулаки все равно чесались вмазать кое-кому по его хамоватой физии, — Запора не боишься?
— Не-а, — тот мотнул головой, — мужчина я крупный, а после таких вот упражнений еще и очень голодный, — при последней, довольно двусмысленной фразе глаза мужчины блеснули голодным огоньком, — а у тебя работа, холодильник вечно пустой… Так что можешь не беспокоиться, это я о себе больше заботился — на тебя в этом вопросе надежды мало.
Это он мне сейчас так тонко намекнул на то, что я плохая хозяйка или что рассчитывает продолжить являться ко мне на… Не обалдел ли?! И не надо мне напоминать, что я сама еще несколько минут назад собиралась завести приходяще-уходящего любовника! Этот крендель для такой задачи мне однозначно не подходит — проблемный очень, а мне этих самых, которые проблемы, и на работе хватает, и с Гато тоже.
Руки сами собой опустились и уперлись в бока. Глаза зло прищурились.
— Губы свои закатай обратно, — стала целенаправленно разжигать в себе злость, — с тобой действительно было приятно провести время, но, кажется, тебе пора!
Грубить все же не хотелось, но и смягчать рвущиеся наружу слова было очень сложно, потому и получилось так резко.
Расчет оказался верным: гордыня у этого тэнкварта была поболее моего, о чем свидетельствовал злой прищур, потемневшие глаза, и губы, чуть изогнувшиеся в угрожающем оскале. Еще не угроза, но уже намек на нее.
— Хамишь? — в ответ лишь упрямо передернула плечами.
Черт, наверное, немного всё же перегнула палку. Вот что значит действовать на эмоциях. Но сдаваться я не сбиралась. Что сделано, то сделано.
— Ты сам сюда пришел… незваным, — правая бровь Фамира изогнулась, намекая на невысказанное предложение продолжить, — это первое. Второе — на ближайшие пару десятков лет в моих планах длительные отношения с мужчиной не значатся.
— А Большая Ма?.. — начал было он.
— А Большая Ма, — перебила его, не дав продолжить, — будет ждать появления в семье следующей, более сговорчивой невесты.
— Так, значит?
Посмотрела теперь на него, как на идиота. Причем тут вообще сегодняшняя ночь к планам главы рода Тха о моем замужестве?
— Только не надо мне сейчас на уши лапшу вешать про «я не тебе жениться собирался, а ты…». Тоже мне, оскорбленная невинность! Вы, господин Рха, приехали ко мне по совершенно банальной причине, — накопленная злость требовала своего выхода. К сожалению, отлупить его я не могла, потому вся энергия ушла в жесткие, рубленные фразы, — потешить свое мужское эго! А то как же?! Какая-то там баба после первой же ночи ушла по-английски, не прощаясь, вместо того чтобы ждать утра и уже самой выслушивать что-то вроде «нам было хорошо, детка, на этом и расстанемся»…
Последнее — то, что хотелось высказать больше всего, проглотила, засунув в себя подальше. Понимала, что если окончательно понесет — только хуже сделаю. Мне совсем не улыбалось настолько сильно оскорбить мужское достоинство этого конкретного индивида: злопамятен и мстительный до жути. И так уже начудила.
Он не ответил. Совсем ничего. Даже ни словечка не высказал — просто молча собрал вещи, оделся по-военному быстро, натянул обувь у входа в квартиру и послал команду Искину с требованием открыть дверь. Мне лишь оставалось подтвердить домашней компьютерной системе запрос.
Наверное, он очень жалел, что не может от души хлопнуть дверью. Вылетел, как пуля, в открывающийся проем…
— Деньги за еду я перечислю на любой из счетов «Туза», как их перевести на свой — разберешься сам… — кинутая в удаляющуюся мужскую спину фраза так и застряла в горле, стоило ему развернуться.
— Ты будешь все это жрать! — рявкнул он, стремительно приблизившись ко мне нависая, так что наши носы друг в друга уперлись, — я знаю, что такое благодарность. Ты мне жизнь спасла. Считай это ответным жестом.
