— Я так понимаю, мне скоро снова придется заказывать платье? — снова ехидно улыбнулась, еще и руки потерла в предвкушении. Потом ее улыбка немного подувяла и уже с укоризной продолжила, — прекратили бы вы дурью маяться да разводить все эти игры, честное слово. Переспали б и всё встало бы на свои места. Я же тут уже третий год, как на вулкане. Как ты ушла, так просто вселенский кошмар городского масштаба и начался. Вся наша шушера мелкая уже вздрагивает, как только его рёв услышит. Мимо приемной лишний раз стараются не шастать — десятой дорогой, подвалами, обходят.
— Так неинтересно без игр жить-то, — легкомысленно отмахнулась от надоевшей темы, еще раз ее чмокнула, готовясь дать низкий старт, — Адьёс амиго!
— Тебя, Розка, только собственная харизма и спасает, — уже в спину проворчала подруга, — а то бы уже давно тебя скрутила в бараний рог и перевязанную бантиком в постель к нему уложила. Сюрприз бы устроила. Приятный.
— И я тебя тоже люблю, — повернувшись у входа, послала воздушный поцелуй, — сходим на днях куда-нибудь?
— В «Чертовку»? — с сомнением переспросила та, — у меня возле дома новый ресторан открылся.
— Можно и туда, — хмыкнула я. Любовь подруги к вкусной еде была притчей во языцех. Никакого кулинарного критика не нужно было — достаточно просто словесной рекомендации госпожи Благоверной. Потому и слали ей все открывающиеся статусные пункты общественного питания свои приглашения на презентацию нового меню или же на открытие, — вот разгребусь с этим делом и пойдем.
— Тогда это будет длиться вечно, — отмахнулась та, — у тебя, как только одно дело закончится — сразу новое начнется. Никакой личной жизни. Одна надежда на мое начальство, что тебя куда-нибудь вытащит развеяться, — припечатала Тэй под конец, хитро подмигивая на оба глаза сразу.
И что с ней будешь делать? Махнула на прощание и ушла ветром дружеского мелкого пакостничества гонимая.
С Иканонычем разговор ничего не прояснил. В последний свой приезд встречался убиенный с ним всего несколько раз. Разговаривали только о брачных традициях древних людей, семейном укладе и об особенностях периода ухаживания. О причинах своего любопытства Теор Рха архивариусу ничего не сообщал. Впрочем, особо гадать тут было не о чем, если уж он был в списке Большой Ма. В общем, очередная ниточка привела в никуда. Печально. Но не это меня сейчас беспокоило…
Вопрос был в другом, что из всего вышеизложенного можно рассказать напарнику и начальству? Скрывать информацию, я не могу, да и не хочу. По одной простой причине — все это очень легко выяснить. Достаточно кому-то из мэрии взболтнуть о том, что видел нашего мертвеца у себя на работе. К кому он приезжал, тоже не секрет. Правда в любом случае всплывет рано или поздно. Вот и получается, что лучше мне самой поведать о данном факте, но в благожелательном для Гато свете, чем если это накопают другие…
Родной отдел встретил меня тишиной. Вечер только начинался, а значит часть сотрудников все еще землю топчет, рыская в поисках нужной информации и источников оной; вторая же разбежалась по домам, получив возможность отдохнуть, пока была такая возможность.
Уорка за его рабочим столом не было. Из чего я сделал вывод, что еще не вернулся. Либо вернулся и, отчитавшись перед начальством, свалил, чтобы меня не видеть. в таком случае информацию по делу от него не получу, придется у начальства интересоваться. Постояв минуту, махнула рукой — все равно надо самой идти с докладом о своих «успехах».
Заскочила на огороженную мини-кухню отдела регистрации. Их все равно нет, так что можно сделать себе нормальный, заварной кофе. Пить ту бурду, что добывают остальные себе из кофематов, я не могла.
К начальству я уже направилась во всеоружии — с полной, обжигающе горячей чашкой из прозрачного и, самое главное, неубиваемого стаймекса, и примерно набросанным планом рассказа того, что можно поведать на работе и чего нельзя.
Шеф оказался не один. Неожиданно обнаружившийся напарник удобно устроился на одном из кресел, блаженно прихлебывая что-то из огромной именной кружки из все того же стаймекса. Принюхалась и ехидно улыбнулась — не я одна воспользовалась отсутствием регистраторш.
— Проходи, — кивнул шеф на соседний с Уорком стул, — раз все в сборе, давайте обсудим, что нарыли.
Добытого оказалось до обидного мало. Уорку не повезло. Дружок Мих-ала участия в особых развлечениях не отрицал, мотивируя это исключительно чрезмерным любопытством. Но в момент убийства, совершенного, как уже подтвердила полученными результатами проведенная экспертиза, в доме лоретки отсутствовал. Пребывая все это время на приеме по случаю замужества племянницы жены, чему набралось с добрую сотню свидетелей.
А еще — подтверждение видеоматериалами, уже полученными у фирмы, занимавшейся организацией мероприятия и в том числе сьемок. Раскадровка по минутам зафиксировала местопребывание нашего бывшего подозреваемого, вплоть до того, сколько раз и на какое время он исчезал, посещая туалет. В общем, и тут провал.
Мои изыскания тоже особо никого не порадовали. Встрепенулись, было, когда услышали, что наш мертвец посещал мэрию, но быстро поскучнели, стоило только озвучить официальные причины его визитов.
О списке женихов я все же решила умолчать. Не только потому, что дело у меня бы забрали по этическим причинам (и не важно, что я этого претендента в женихи ни разу в жизни не видела) — просто при таком развитии событий у меня не было бы возможности быть в курсе дела. А это было сейчас просто необходимо.
О том, что со мной будет, если узнают о сокрытии информации по делу, думать себе запретила. Будем надеяться, что выкручусь. Я хоть и ныла, что не подхожу этой работе, но другой пока не имела, а лишиться враз единственного источника доходов мне не улыбалось.
Из кабинета начальства с напарником мы выползли где-то часу в одиннадцатом. Кофе уже не просто взбодрило организм и переварилось в голодном желудке — оно уже давно просилось наружу. Так что я даже у стола своего не задержалась — пролетела сразу в женскую комнату и там застряла минут на десять.
Честно говоря, думала, Уорк к моему возвращению благополучно смоется. Ошиблась. Напарник с удобством расположился на моём стуле, даже ноги, гад, закинул на мой же собственный стол. Последнего я спускать просто так не собиралась, потому походя зашла к нему с тыла и, схватившись за спинку, опрокинула назад. Стул, конечно, чуть не крякнулся (комплекция-то у мужика была ого-го!), но и напарник с него слетел в момент, перекувыркнувшись.
— Сдурела?! — одернув форменную рубашку, поинтересовался он.
— Не хами, — спокойно устроилась на несчастном сидении, которое после таких кульбитов даже что-то жалобно проскрипело. Жаловалось, наверное.
— Да ладно, — отмахнулся от меня вновь принявший беззаботный вид Уорк. Еще и темный ёжик на макушке взъерошил, творя на собственной голове что-то вроде «я упала с самосвала — тормозила головой», — сам виноват.
Бровь уже не в первый раз за сегодня подскочила вверх — день заканчивается, но не прекращает удивлять. Это что же такое в местном заповеднике сдохло, что напарник не воспринимает меня в штыки? А ведь раньше обычно и за меньшее лез разбираться.
