Она упала обратно в кресло и закрыла лицо руками.
– Ну, с этим мы ничего поделать не можем, – сказал Пан. – Мы-то знаем, что это не так, а им придется нам поверить.
– Значит, все так просто? И когда же мы им скажем?
– Мы скажем миссис Лонсдейл. Элис. Она нам точно поверит.
Лира вдруг почувствовала себя слишком усталой, чтобы продолжать спор.
– Я знаю, время сейчас не самое подходящее… – начал Пан – но не закончил.
– А ведь ты не шутишь. Ох, Пан.
Лира в жизни не была так им разочарована, и Пан ясно прочел это у нее на лице.
– Лира, я…
– Ты вообще собирался мне об этом сказать?
– Конечно, собирался. Я просто…
– Ладно… Нет, не надо больше ничего говорить. Я должна переодеться. И я бы прекрасно, просто прекрасно без всего этого обошлась.
Она ушла в спальню и стала выбирать платье. Впереди еще ужин у магистра, и пока он не закончится, можно больше не разговаривать.
* * *
На каникулах и в подобные вечера ужины в Иордан-колледже были не такими официальными, как во время учебного семестра. Иногда, в зависимости от количества присутствующих, его даже подавали не в большом зале, а в столовой, расположенной над кладовой.
Лира все равно предпочитала есть со слугами. Это была одна из привилегий ее уникального положения в колледже: она могла вращаться в любом из кругов, составляющих сложную экосистему этого места. Обычный преподаватель или студент наверняка почувствовал бы себя не в своей тарелке в компании привратников и поваров – или ему дали бы понять, что тут для него не самое подходящее место. А вот Лира была совершенно как дома и среди них, и у садовников с разнорабочими, и у старших слуг вроде мистера Коусона и миссис Лонсдейл, – и у магистра с его именитыми гостями. Иногда эти гости – политики, бизнесмены, высокопоставленные чиновники, придворные – приносили с собой знания и опыт, выходившие далеко за рамки того учебной программы колледжа – предметов, безусловно, очень глубоких, но вместе с тем и узких.
Немало посетителей из внешнего мира удивлялись присутствию на ужине юной особы, столь уверенной в себе и жадно внимающей их рассказам о жизни за стенами университета. Со временем Лира отлично научилась слушать, отвечать и заставлять собеседника рассказать гораздо больше, чем он собирался. Она сама не ожидала, что столько хитрых и искушенных мужчин (да и женщин тоже) с радостью готовы поделиться множеством мелких секретов, рассыпать бисер намеков на то, что на самом деле за кулисами того или иного политического маневра или делового соглашения. Из полученных таким образом сведений Лира не извлекала никакой выгоды, но прекрасно отдавала себе отчет в том, что сидящий рядом ученый – экономист, философ или историк – очень признателен ей за несколько внезапных откровений, каких сам он ни за что не добился бы.
Единственным, кому не нравилась ее дипломатия, был магистр колледжа – новый магистр, как его до сих пор называли и, вероятно, будут называть всегда. Старый магистр присматривал за Лирой и занимал абсолютно твердую позицию относительно ее права вести в колледже свою странную жизнь и не быть при этом его частью… или быть, но в основном за его пределами. Однако год назад он умер – в весьма преклонном возрасте, окруженный почетом и даже любовью.
Новый магистр, мистер Вернер Хаммонд, был не из Иордана и даже не из Оксфорда. Бизнесмен, занимавшийся фармакологией и сделавший поистине впечатляющую карьеру в области химии, он стал председателем одной из крупнейших в стране медицинских корпораций, доходы и влияние которой при нем выросли еще больше. Теперь он вернулся в академические пенаты, и никто не рискнул бы сказать, что ему здесь не место. Его научные достижения, равно как и знание истории и традиций Иордана, не вызывали сомнений, а владение пятью иностранными языками и манеры были безупречными. Правда, некоторые из старейших представителей педагогического и ученого сообщества считали, что слишком уж он хорош, чтобы это было правдой, и вслух задавались вопросом, станет ли пост главы колледжа вершиной его и без того головокружительной карьеры – или всего лишь ступенькой к чему-то еще более великому.
Такое явление, как Лира и ее положение в Иордане, упорно оставалось за пределами понимания доктора Хаммонда. Никогда еще он не сталкивался ни с чем подобным: странная, самоуверенная молодая леди, живущая в колледже, словно дикая птица, которая почему-то решила свить гнездо на крыше часовни среди горгулий, и наслаждающаяся всеобщим покровительством и привязанностью. Ему было интересно, как это вообще могло получиться… он наводил справки… беседовал со старыми преподавателями, а за неделю до конца семестра прислал Лире записку с приглашением отужинать у него на квартире на следующий вечер после Пира основателей.
Лиру это озадачило, но не слишком взволновало. Конечно, он хочет с ней поговорить… или, скорее послушать. Наверняка она – кладезь полезных сведений, с которыми ему стоит ознакомиться. Правда, узнав от мистера Коусона, что она будет единственной гостьей, Лира удивилась чуть больше. Впрочем, о намерениях магистра он все равно ничего не мог ей сообщить.
Доктор Хаммонд принял Лиру с большой обходительностью. Он был худой, его седина отливала серебром, он носил очки без оправы и великолепно скроенный серый костюм. Его деймон – маленькая изящная рысь сидела на каминном коврике рядом с Пантелеймоном и поддерживала с ним легкий и приятный разговор. Магистр предложил гостье шерри и стал расспрашивать ее об учебе, о лекциях, о жизни в колледже Святой Софии. Проявил большой интерес к ее частным урокам с кавалерственной дамой Ханной Релф и рассказал, как сам познакомился с ней в Мюнхене, где был по каким-то делам, как высоко ее ценит и как полезна она оказалась в сложнейших переговорах, облегчивших заключение торгового договора с одним пыльным уголком Ближнего Востока. Что-то это совсем не похоже на Ханну, подумала Лира; надо будет ее спросить.
За ужином, который подавали личные слуги магистра (Лира никогда их раньше не видела), гостья попыталась расспросить хозяина о его предыдущей карьере, о происхождении и тому подобном. С ее стороны это была обычная вежливость, она уже пришла к выводу, что джентльмен умен, любезен и скучен. Интересно, холост он или вдов? Ничто вокруг не говорило о существовании миссис Хаммонд. Прежний магистр не был женат, но для главы колледжа это не обязательно. Хотя очаровательная жена и молодая семья придали бы колледжу живости, да и сам доктор Хаммонд имеет достаточно приятную внешность, еще не так стар и вполне мог бы завести детей… Однако хозяин ловко уклонился от ее вопросов, ни словом при этом не дав понять, что считает их бестактными.
Наконец подали десерт, и тут доктор Хаммонд наконец задал свой главный вопрос.
– Лира, я хотел расспросить тебя о твоем положении у нас, в Иордан-колледже, – начал магистр, а у Лиры появилось странное чувство… едва заметное, легкое – будто земля дрогнула у нее под ногами.
– …оно ведь весьма необычно, – завершил фразу доктор Хаммонд.
