Вместо того чтобы выполнить полученные инструкции, Топхам продолжил выкручивать руку Ханны, и та охнула от боли.
Тут в спину Бренды будто врезалось пушечное ядро, она буквально влетела в комнату и повалилась на кресло, в котором сидела Ханна. Сверху на нее шлепнулась Джанет – Мэнтон стряхнул ее с себя и пихнул следом, – и все три женщины отлетели к камину, едва не упав в огонь.
Выпустив руку Ханны, Топхам отлетел к стеклянной горке с коллекцией фарфора и вместе с ней обрушился на пол.
Бренда первой оказалась на ногах, и в руке у нее уже была кочерга, которую она выхватила из подставки возле камина. Джанет, недолго думая, вооружилась совком для угля. Ханна упала неудачно и, кажется, двигаться не могла. Бренда перешагнула через нее и неумолимо встала перед двумя головорезами.
– А сейчас поворачивайтесь и проваливайте! – приказала она. – Вам тут ничего больше не светит. Понятия не имею, кем вы себя возомнили, но богом клянусь, вам это с рук не сойдет.
– Немедленно опустите это, – прорычал Мэнтон. – Я вас предупреждаю…
Он попытался схватить ее, но получил удар по запястью и отступил.
Топхам все еще воевал с тем, что осталось от этажерки, – деревянный каркас и битое стекло затрудняли попытки встать. Бренда окинула его взглядом и осталась довольна: из его порезанной руки текла кровь.
– Ты! – бросила она. – Как ты посмел напасть на пожилую женщину, трусливый ты бандит?! Вон отсюда!
– Там еще коробки… – пискнула Джанет.
– Еще и вор к тому же. Выгрузи их из фургона, прежде чем сматываться.
– Я тебя помню, – процедил Мэнтон, глядя на Джанет. – Секретарша из Иордан-колледжа! Попрощайся с этой работой.
– Что вы сделали с Элис Лонсдейл? – прогремела Бренда. – Куда ее увезли? В чем обвиняют?
Джанет дрожала всем телом, но Бренда не знала страха и прожигала взглядом агентов Суда консистории так, будто правда была на ее стороне… так, впрочем, и было.
– Вы, видимо, не понимаете, что у нас есть полномочия проводить расследования… – начал Мэнтон, но Бренда его перебила.
– Нет у вас никаких полномочий! Вы – вор, трус и бандит. Никто не имеет права врываться в дом без ордера – вам это известно, и мне тоже. Все это знают. И полномочий арестовывать человека без причины вы тоже не имеете. Так почему вы арестовали Элис Лонсдейл?
– Не ваше де…
– Очень даже мое. Я знаю эту женщину с детства. Она не преступница и много лет верой и правдой служила Иордан-колледжу. Что вы сделали с магистром, чтобы он ее вот так сдал?
– Не ваше…
– Ага, не можете объяснить, потому что объяснений у вас нет. Вы негодяй, мелкий, подлый мерзавец! Что вы с ней сделали? Отвечайте!
Джанет помогла Ханне подняться. Рукав ее кардигана был обожжен… вернее, прожжен насквозь. Она упала прямо в огонь, но даже не пикнула. Рассыпавшиеся угольки дымились на коврике у камина, и Джанет поскорее собрала их в совок. Топхам пытался вытащить кусок стекла из руки. Мэнтон отвернулся от Бренды, не выдержав ее яростного взгляда, который жег не хуже углей.
– Пошли! – скомандовал он.
– Вы что, сдаетесь? – удивился Топхам.
– Только время зря тратим. Пошли отсюда.
– Мы ее найдем, – пообещала Бренда. – И заберем ее! Настанет день, когда весь ваш чертов проклятый ДСК вышибут из этой страны, и вы побежите, поджав хвосты.
– Мы не… – начал огрызаться Топхам, но Мэнтон оборвал его.
– Довольно, сержант. Хватит. Мы уходим.
– Но, капитан, мы можем ее арестовать!
– Не стоит трудов. Мы знаем вас, – он в упор посмотрел на Джанет, – скоро арестуем вас, – он перевел взгляд на Ханну, – и запросто узнаем, кто вы такая, и тогда у вас будут большие неприятности, – закончил он, глядя на Бренду.
Одного этого холодного взгляда хватило, чтобы насмерть перепугать Джанет, но сегодня был ее день: она тоже немного помогла общему делу и чувствовала себя непокорной и дерзкой. Несколько таких минут, возможно, стоили потери работы.
Ханна стряхнула последние искры с рукава. Непрошеные гости ушли.
– Ты обожглась? – бросилась к ней Бренда. – Дай посмотрю, закатай рукав…
– Бренда, не знаю, как тебя благодарить, – пробормотала Ханна.
Несмотря на возраст, хозяйка дома держалась хорошо, а вот Джанет дрожала, и еще как! Она взяла щетку и попыталась смести золу и мусор с коврика, но руки у нее слишком тряслись.
– И вам тоже спасибо… – продолжала, глядя на нее, Ханна. – Хотя я и не знаю, кто вы. Вы обе так храбро держались!
– Это Джанет, секретарь казначея из Иордана, – представила ее миссис Полстед. – Сегодня утром при ней арестовали Элис, и она примчалась рассказать мне, как только смогла, а я решила предупредить тебя. Они забрали что-нибудь ценное?
– Мои налоговые отчеты, домашние счета и прочее. Как я рада, что они ушли! Все по-настоящему ценное осталось в сейфе, но придется перепрятать… До чего же хочется чаю! А вы будете?
* * *
На следующее утро Джанет, как обычно, отправилась на работу. Когда она проходила под аркой, ей показалось, что привратник проводил ее каким-то странным взглядом. Казначей сидел у себя, ждал ее и тут же пригласил в кабинет.
– Гм. Доброе утро, – осторожно сказала она.
Казначей вертел в руках кусочек картона – то постукивал им по бювару, то сгибал, то разгибал. Глаз на Джанет он так и не поднял.
– Весьма сожалею, но новости не слишком приятные! – выпалил он.
Желудок Джанет словно куда-то провалился, но она постаралась держать себя в руках.
– Я… гм… – с трудом продолжал казначей. – Мне очень доступно объяснили… что ваш… гм… у нас с вами возникли непредвиденные трудности.
– Почему? В чем дело?
– Кажется, вы, к несчастью, произвели… гм… э-э-э… скверное впечатление на тех двоих офицеров, что приходили сюда вчера. Должен сказать, что сам я ничего подобного не заметил… я всегда высоко ценил ваш профессионализм… и возможно, они сами позволили себе лишнее… Но, сами понимаете, времена сейчас сложные, и…
– Это вам магистр велел сделать?
– Прошу прощения?
– Вчера, когда они забрали Элис, а он позвал вас к себе, что он вам сказал?
– Ну, это, конечно, было строго конфиденциально… но он подчеркнул, как трудно сейчас сохранять независимость таким заведениям, как наше… ведь, в конце концов, мы тоже являемся частью нации. Давление, которому подвергаемся все мы…
Голос казначея тихо угас, словно у него внезапно кончились силы. Следует признать, подумала Джанет, выглядел он при этом очень несчастным.
– Значит, магистр велел вам меня уволить, и вы увольняете?
