Она вдруг засмеялась.
– Что? – спросила я.
– Если прочитать описание мужского оргазма, оставленное Марком Аврелием, делается ясно, что и в те годы продвинутые умные мужчины считали ценность такого переживания крайне низкой… Увы, мы с тобой не можем оценить это наблюдение в полном объеме.
– Только косвенно, – кивнула я.
– Люди взаимозаменяемы. Какой смысл в перерождении соковыжималки? Проще купить новую и начать с нуля. Любая соковыжималка делает одно и то же – гонит сок. Будет перемолотая кожура, будут липкие пятна. Зачем нужна память старой соковыжималки? Разве кому-то важна конкретная форма прошлогодних пятен?
– Пожалуй, – согласилась я.
– С другой стороны, есть некоторые наборы умений, знаний, особые разновидности опыта, накапливающиеся очень долго. И они, похоже, сохраняются во времени. Это как бы программы, загружаемые в новый компьютер. Почему Моцарт начинает прекрасно играть с младенчества? Или молодой математик решает в уме задачи, которые его родителям трудно даже объяснить? Откуда это берется? Я думаю, что перерождаются именно программные ядра – они выбирают новых людей в качестве своих носителей. Реинкарнация – это не то, что Петя стал Хуаном, а свежий след в культуре или истории, который оставляет такая программа. Заново воплощается не человек, а проявленная через него сила… Хотя и личные свойства людей могут к этому иногда примешиваться. Кендра, кстати, считает так же.
– Значит, – сказала я, – Элагабал тоже мог переродиться? В смысле, оставить будущему эту свою способность управлять Камнем?
– Конечно. Именно ее мы и ищем… Вернее, ты ищешь. Кстати, ты еще не получила знак? Может быть, тебе снился какой-нибудь вещий сон?
Со глядела на меня с легкой тревогой – и я ее понимала. Я говорила ей, что умею читать знаки, которые посылает мир. Именно так мы встретились с ней в Стамбуле. Но она, кажется, не слишком доверяла этой моей способности.
– Еще нет, – ответила я. – Но я уже знаю, что делать.
Я сказала правду. Именно этот разговор и подал мне спасительную мысль.
Все это время я надеялась, что получу от мира какое-то указание. Но я ждала его днем. А почему, спрашивается, не ночью?
Мне нужно было найти человека, способного управлять Камнем – то есть делать то же самое, что Элагабал. Возможно, этот человек был самим Варием в новом обличье – хотя бы в том смысле, о котором говорила Со. После разговора с мертвым Фрэнком я могла допустить что угодно.
Если Варий – или какой-то его сохранившийся аспект – живет и сегодня, он должен где-то находиться. Люди всегда где-то находятся.
Почему, спрашивается, я не могла спросить самого Элагабала о том, как мне его найти? Я же видела его во сне почти каждую ночь.
Я, правда, ни разу не говорила с ним. Я или переживала его жизнь как свою, когда засыпала в маске Солнца, или смотрела что-то вроде фильма с закадровыми комментариями, когда надевала маску Луны… Но все-таки способ задать вопрос должен был существовать.
Я провела несколько часов, читая наставления по работе со снами, найденные в интернете. Главная их мысль была отлично известна мне и так: засыпая, следовало настроиться на получение ответа. Каким образом? А просто сделать это, и все, объясняли руководства. Как говорится, «джаст дует». И я в конце концов решила сделать именно это, не задумываясь о техниках и методах.
Но я не знала, какая маска поможет здесь лучше – поэтому меняла их.
«Варий Авит, где ты? – шептала я, засыпая. – Где мне тебя найти? Как?»
На второй день этих опытов мне приснился сон, который я уже видела прежде. Варий в пурпурной военной тунике чертил что-то красным грифелем на стене. Я часто видела, как он пишет – иногда на восковой табличке, иногда на грифельной доске – но никогда не обращала внимания на слова, потому что не понимала их.
В этот раз я постаралась запомнить их и записала на бумажке, как только проснулась.
Варий Авит – это было имя. «Adero» на латыни означало «я там буду». Или даже «я нахожусь там». Прямой ответ на мое вопрошание.
Не хватало только самого главного – где?
Я увидела этот сон еще несколько раз. Все повторялось: Варий (здесь он не был еще императором) писал эти слова красным грифелем на белой стене, покрывая продолговатыми латинскими буквами все доступное пространство.
Правда, в тексте встречались разночтения. Иногда Варий писал сокращенно, как древние цезари на монетах: VarAvAdero. Иногда надпись становилась еще короче: VarAdero или AvAdero.
Я могла бы еще месяц размышлять, где будет Варий, а где Авит – но, к счастью, догадалась спросить совета у олигархов Кремниевой долины.
Слово «VarAvAdero» никакого смысла для гугла не имело. Слово «AvAdero» – тоже.
«VarAdero» было… курортом на Кубе.
Бабах. Бинго!
Это могло быть и совпадением, конечно – но разве бывает хоть один знак, который нельзя назвать просто совпадением? Знаки и есть совпадения, которым мы придаем значение, наполняя их смыслом.
– Я получила знак, – сказала я Со на следующее утро.
– Ты уверена?
– Уверена на все сто.
И я рассказала про свой сон.
– Хорошо, – ответила Со. – Это убедительно. Собирайся в дорогу.
Вечером, чуть не спугнув Леву (тот ушел за пять минут перед этим), меня навестил Тим – и у нас произошел совершенно поразивший меня прощальный разговор. Честное слово, от американского инвестора я такого не ожидала.
– Завтра мы остановимся на Тенерифе, – сказал он. – Со говорит, ты полетишь на Кубу?
– Да, – ответила я.
– Var Adero, – в два отчетливых слова произнес Тим. – Будем надеяться, что Варий тебя встретит…
– Будем, – сказала я. – А можно вопрос офф-топик?
Тим кивнул.
– Вот эти ваши гости-буддисты… Вы к ним серьезно относитесь? По-моему, вы над ними угораете.
– В каком смысле?
– Ну они идут по древнему духовному пути. Вы в такое верите? Или они для вас просто клоуны? Вы вообще верите в духовные пути?
Тим еле заметно ухмыльнулся – и я поняла, что он переключился в свой ночной модус: со мной говорил уже не Tim, а Fay.
– Все духовные учения, – сказал он, – пытаются приватизировать нечто такое, что совершенно вне их разумения и власти. Мало того, их приверженцы ведут себя так, будто они эту власть имеют. Словно дикари, которые по очереди забираются на огромную гору и вопят: я бог горы! Я! А гора про них даже не знает. Конечно, эти люди клоуны. Кто же они еще?
– А что вне власти человека?
– Все, – улыбнулся Тим.
– Не понимаю.
