Дьявольский цветок привлекал взор своей неземной красотой, опалял шипами приятной боли. Там, где она пройдёт, никогда не расцветёт иных плодов, кроме ростков полыни. Её касание проберёт морозом до самых костей — и осенит душу столь же сильным блаженством. А кто посягнёт на её жизнь — того ждёт верная казнь от руки покорного слуги.
Клаус понимал, что он — он и никто другой, — наречён ею, как Король и защитник. Он разделит её царство, её счастье, её скорбь и невзгоды. Единая судьба, единое лицо. Единая жизнь. Её могут проклинать. Её заклеймят злейшим врагом. Поднимут мечи, объявят охоту — плевать.
Царство на крови будет усеяно ростками смерти и зла, и их дети найдут в них счастье. Он осознавал это — и принимал, соглашался разделить её путь до конца. Даже если в финале их ждёт эшафот.
***
Они проснулись, обнимая друг друга. Мглистые краски лазури уже расцвели за окном, веяло свежестью с примесью асфальтовых рек, как обычно случалось после затяжного дождя.
Сатана летает ближе к ночи. С наступлением вечера вышли и они.
Первая столица для молодых — это, прежде всего, город руин, обитель пепла и праха. Преодолев хитросплетения улиц, насладившись жёлтым солнцем ламп и фонарей, вобрав в себя ароматы хмурого парка и погрузившись во тьму окраин, они вышли к заброшенному сгоревшему зданию — не то игорному притону, не то театру, где одно сплеталось с другим. Блок из двух корпусов выделялся своей чернотой на фоне полуночной синевы. Он нависал над парой разрушенным замком, всеми покинутой цитаделью, ожидавшей своих господ.
Пробравшись сквозь разбросанные кирпичи, обломки и доски почти что вслепую, они нашли выход на второй этаж, а по нему — с трудом поднялись на балконное помещение под открытым небом.
Подобно Орфею и Эвридике, что избрали Некрополь миру живых, Призрачный воин и его Благая смерть стояли на башне, купаясь в лучах луны.
Королева протянула рыцарю руку, тот с улыбкой принял её и поцеловал. Притянув даму к себе, мужчина обнял её за талию — и сделал шаг вправо. Танцевать он никогда не умел, но это не важно. Пусть неуклюже, по-детски, но искренне.
Они кружились в зареве полнолуния, сплетаясь под переливчатое звучание фортепиано и едва-шепчущее эхо скрипки, и в тон вальсу их замок ожил, наполнился графами и графинями, принцами и принцессами. Множество огней озаряло бальный зал, а оркестр вёл плавную партию торжественных нот.
Клаус обнимал свою фройляйн, а она, грациозно изогнув спину, охотно позволяла вести.
А когда танец кончился, наречённые слились в долгом поцелуе, и лишь новая обитель стала свидетельницей ему. Их тела сошлись в новой, более разнузданной пляске, и пляска та длилась до самой зари.
Под утро, лежа на груди возлюбленного, Яна прижалась к нему и призналась, что благословлена Венерой. И он улыбнулся в ответ на её слова. Они были смертными и прекрасно осознавали это. Но пока живы, впереди — вечность. Их бал только начался.
Действие пятое. Затмение средь бела дня
Места действия:
Аллея поэтов на Сумской; переулок на Пушкинской
Действующие лица:
Дарина
Оксана
На скамейке в тени деревьев, закинув ногу за ногу, сидела Дарина и курила, то и дело отворачиваясь в сторону улицы, чтоб сизый дым не касался сидевшей рядом Оксаны.
Обязаловка в школе закончилась, и впереди пару ожидал весь остаток свежего дня.
Мимо гуляли люди — самые разные. Девушка не различала их лиц, да и особо не вглядывалась. Наверное, многие из них в той или иной мере были довольны своим бытием — или, по крайней мере, знали, чего хотят как минимум в эту конкретную минуту.
«Вообще, чем меньше человек думает, тем он счастливее. Когда ты сосредоточен на выживании, добыче ресурсов и обустройстве жилья, тебе всегда есть, чем себя занять. К тому же, таким образом ты всегда пребываешь в нужде, подобно гусеничке, карабкаешься по ветке древа существования, радуясь тому, что ещё не бабочка. Решение бытовых проблем становится твоим коконом, а всё прочее кажется обычной детской глупостью и пережитком скуки, лени и праздности. И такую позицию тоже можно понять, хотя бы в той мере, что она учит довольствоваться мелочами. Вот так просто сидеть в парке с любимым человеком, курить и провожать мирно плывущие кудрявые белые тучи — не в этом ли счастье?»
Дарина прыснула своим мыслям и, мотнув головой, посмотрела на любимую рядом. Та, словно отражение, повернулась к ней, откинувшись на спинку скамьи. Школьница повела носом и придвинулась к Оксане, изучая её.
Округлое лицо, узкий разрез глаз под очками в роговой оправе, тронутые лёгкой улыбкой тонкие губы. Вытянутый волевой подбородок, крепкая шея с едва заметным покраснением от свежего засоса, частично скрытого за аккуратным воротником белого рабочего пиджака. Под ним — тёмный гольф в обтяжку, что лишь подчёркивал её формы. Свободные светлые брюки на полных бедрах — и узкие стопы, опоясанные чёрными сандалиями.
Смотря на неё, Дарина забывала прочие мысли, отдаваясь приятному волнению внизу живота. И теперь вся сжалась, стиснув сигарету в зубах, зажмурилась, силясь подавить сиюминутное желание наброситься на Оксану прямо здесь. Та, в свою очередь, легко качнула головой, позволяя ветру всколыхнуть короткие рыжие пряди.
— Не сейчас, — тихим низким голосом.
— Угу, — кивнула Дарина, закусив губу, всё ещё сражаясь с возбуждением: нужно держаться, не проявлять сильных чувств, тем более здесь, на публике. И тем сложнее это сделать, учитывая, что напротив них расположилась молодая пара, где от откровенных ласок до бурного секса — действие в несколько застёжек.
Обхватив коленями бёдра своего избранника, девушка жадно впивалась в его шею, запустила руки под рубашку, крепко притиснулась к нему.
Оба в темном, длинноволосые, и с одинаково-наплевательским отношением к рамкам морали. Нюанс в том, что эти двое могут себе позволить нечто подобное: пускай любятся, пока молодые, юность — пора страстей, кто не влюблялся, тот не поймёт, и всё такое.
А им с Оксаной — смешки, едкие комментарии, попытки снять двух горячих лесбух: всё равно ведь сосутся и хотят трахаться, мужиков у них нормальных нет, надо исправить.
Дарина снова зажмурилась, уже от злости, стиснула кулаки. Вздрогнула от мягкого касания подруги — та опустила руку на её ладонь, окинула вопросительным взглядом. Девушка молча указала в сторону сладкой парочки. Женщина поняла всё без слов, кивнула, поднялась, приглашая идти.
— Куда хочешь? — школьница подняла взгляд.
Та пожала плечами.
— Можем на «Ботсад», там сейчас хорошо, спокойнее, чем здесь.
Дарина согласно улыбнулась.
По крайней мере для себя она знала, что их любовь куда чище, чем у многих таких «нормальных» пар: чтобы испытывать бурю чувств, совершенно не обязательно демонстрировать их окружающим.
