Она помолчала и добавила:
— Аллан не слышал о нашем разводе. Возможно, он не слышал даже о нашем первом разводе.
Он пожал плечами:
— Ты же нас знаешь.
Его отец круглый год жил во Флориде, брат — на другом конце света. Они редко общались.
Десять утра. Ему нужно чем-то заполнить время до пяти вечера.
— Ты что-нибудь ешь? — спросил он.
Этот вопрос, похоже, застал ее врасплох.
— Наверное, — ответила она. — Думаю, что ем.
— Тебе что-нибудь нужно?
— Куин, — ласково сказала она. — Ты мне сейчас ничем не поможешь.
Это была правда, и от правды ему стало больно, как от свежего синяка. Белль проводила его до обочины, словно там ждала машина.
— Я теперь какая-то другая, — сказала она, и даже если было в его жизни время, когда он знал, что делать с такими признаниями, то это время давно миновало. Он не сводил с нее глаз, пока она не попрощалась с ним медленным кивком.
Он взял с собой усилитель — тот ничего не весил — и нес его в руке через свой бывший район и дальше по Вашингтон-авеню, потом по бульвару, по наклонной Стейт-стрит до Барклетт-стрит, а потом вверх по лестнице через три темных пролета до квартиры, где не было ничего, кроме музыкального оборудования в идеальном состоянии, кой-какой подержанной мебели и фотографии мальчика в рамке. Скаутская форма, зубы чуть видны, что означает готовность откликнуться на просьбу. Его попросили улыбнуться, и он сделал все, что мог.
ПТИЦЫ
1. Самая маленькая птица. Пчелиная колибри. 2,24 дюйма и 0,056 унции.
2. Самая быстрая птица на земном шаре. Страус. 45 миль в час.
3. Птица, которая летает выше всех. Белоголовый сип. 37 000 футов.
4. Самая разговорчивая птица. Кличка Пруди. Африканский серый попугай (жако). 800 слов.
5. Птица, у которой больше всего перьев. Американский лебедь. 25 216 перьев.
6. Птица, у которой меньше всего перьев. Краснозобый колибри. 940 перьев.
7. Птица, которая летает медленнее всех. Американский вальдшнеп. 5 миль в час.
8. Самый длинный клюв. 18,5 дюйма. Австралийский пеликан.
9. Самая красивая птица. На мой взгляд, черношапочная гаичка.
10. Самый дальний перелет. Речная крачка. 16 210 миль.
Глава 3
В ту первую субботу, в начале мартовской оттепели, мальчика привез серый фургон, за рулем которого сидел атлетического сложения командир скаутов в отглаженной униформе. Капало отовсюду: с водосточных труб, с перил, с кормушек для птиц и с боковых зеркал автомобиля. Командир скаутов выбрал одного мальчика из отряда — остальные ребята выглядели и крупнее, и ленивее — и с ним промаршировал к крыльцу. Он представился как Тед Ледбеттер, потом представил выбранного им хрупкого мальчика, чей сдержанно-прилежный вид сразу взволновал ее.
Первое слово, которое возникло в ее сознании, словно отлетевшая рикошетом градина, — brolis. Она зажмурилась, будто это слово и впрямь ударило ее по голове.
Брат.
Ему было одиннадцать, хотя по виду он мог сойти и за восьмилетку. Поверх скаутской формы — нелепая непромокаемая кожаная куртка, из которой торчала голая шея, худенькая и неестественно белая. Он выглядел беззащитным и ранимым. Командир скаутов оставил мальчика, перед этим дав ему по-военному несколько указаний, и пообещал забрать через два часа.
Фургон с грохотом отъехал, мальчик молча стоял перед Уной, хрупкий и простодушный, как кузнечик.
— Как приятно с вами познакомиться, — произнес он.
— Хм, — ответила Уна.
— Сколько вам лет? — мальчик внимательно посмотрел на нее.
У нее в голове промелькнуло и сорвалось с губ еще одно слово: šimtas.
Он моргнул.
— Что?
— Сто.
— На каком это языке?
— Не знаю, — ответила Уна озадаченно. — На литовском, наверное. На самом деле мне сто четыре года, а не сто. Один-ноль-четыре.
Они стояли вдвоем в мире, истекающем капелью, и оценивали друг друга. Мальчик восхищался весом живого столетия, а Уна удивлялась, откуда, черт возьми, взялись два никак не связанных между собой слова на языке, которого она до сих пор не помнила.
— Ну что ж, заходи, — сказала она.
Он вошел и вежливо остановился на коврике — с его ботинок натекла вода.
— Я хочу дать тебе несколько поручений, — сказала она. — Если ты не сможешь или не захочешь их выполнять, то лучше сразу скажи.
— Я смогу.
— Ты ведь еще не знаешь, какие поручения.
— Все равно смогу.
Произношение у него было прекрасное, только порой он делал маленькие, едва заметные паузы в неподходящих местах, как иностранец или человек, которому не хватило воздуха.
Работником он оказался хорошим: исполнительный, старательный и довольно тщательный. По субботам вывозили мусор, и он доволок ее мусорный бак от бордюра аж до самого сарая, как она и рассчитывала, и заменил веревку на крышке бака, на что она совсем не рассчитывала. Он поснимал все птичьи кормушки, наполнил их до краев, а потом повесил обратно с усердием оформителя витрин. Он счистил с дорожек остатки снега. Когда она угощала его печеньем, приехал командир скаутов.
Уна сказала, что согласна взять мальчика на работу. У мистера Ледбеттера просто камень с души свалился — всех предыдущих кандидатов она отвергала в первый же день.
В следующую субботу — после того как он проделал все манипуляции строго в том же порядке, что и неделю назад, отчего она подумала, уж нет ли у него на ладошке шпаргалки, — мальчик признался, что обожает рекорды. Они сидели за столом, ели крекеры в виде животных, и мальчик откусывал поочередно хвост, лапы, голову. Каждый раз в той же последовательности.
— Нет, не спортивные рекорды, — объяснял он. — А рекорды типа… Во-первых, как долго можно вращать монету. Во-вторых, самая большая в мире коллекция карандашей. В-третьих, самый длинный волос в ухе. — Он перевел дыхание. — В-четвертых…
— Рекорды из Книги Гиннесса, — сказала Уна.
Она слушала его, не испытывая раздражения, и это само по себе уже доставляло ей удовольствие.
— Вы знаете о ней! — он ужасно обрадовался. — Между прочим, попасть туда труднее, чем многие думают.
Обычно скауты наводили на нее тоску: подсчитывают, кто заработал больше очков, обсуждают итоги футбольных матчей, ленятся работать и пытаются схалтурить. Однако этот мальчик принес с собой ощущение второго детства: ей казалось, она говорит с ребенком, которого могла знать, когда ей самой было одиннадцать. Она с легкостью поместила его в дом Мак-Говернов
[4], представила у белого мраморного фонтана со стаканом шоколадного ситро. Она могла вообразить, как он играет в стикбол на Уолд-стрит вместе с мальчиками в белых рубашках или открывает дверцу черного REO
[5] Джо Пребби. Было в нем что-то странноватое, отчего он казался пришельцем из других времен, из иных миров.
