— Куин рассказал мне о вашем сыне, — сказала Белль. — Надеюсь, вы не против.
— Полагаю, не имеет значения, против я или нет.
Однако она ничего не имела против и сама удивилась этому. Ее секрет выпущен на волю, безобидный, как бабочка. Уна уже совершенно не помнит, почему скрывала его ото всех столько лет. Девяносто лет.
— Когда я рядом с вами, мне легче верить, что мой сын все еще где-то здесь. — Белль зажмурилась. — Спасибо вам за это.
— Пожалуйста, — ответила Уна.
У нее было наоборот. Она бережно убрала мальчика со сцены и поместила куда-то в Лимб. Теперь он был меньше, чем живой, но больше, чем воспоминание: голос из-за кулис, одушевленная тишина. Когда же в свет софитов вторгалась истерзанная горем мать, Уне не удавалось забыть, что мальчик умер.
Куин наконец вернулся.
— Эми позвонила отцу, — сказал он, усаживаясь на заднее сиденье. — Великий человек уже в пути.
Сестра наклонилась к окну Белль, она держала крошечный розовый телефон.
— Солнышко, ты можешь хотя бы дождаться папы?
— Скажи ему, что поздновато разыгрывать доброго папочку, — ответила Белль. — Нет ли поблизости фирмы, которую нужно разорить?
— Позвони мне, когда доедете, — сказала сестра. — Могу я попросить тебя об этом, пожалуйста?
Она сунула розовый телефон в руку Белль и поцеловала кончики ее пальцев.
— Не позволяйте ему втянуть ее во что-нибудь, — проинструктировала она Уну, хотя их так и не представили друг другу.
Белль громко вздохнула.
— Скажи папе, что мы повезли одну знакомую повидаться с сыном. Очень хорошая женщина, скаутское задание его внука.
— Но простите, — открыла рот Уна.
— Нужно забронировать место в мотеле, — сказала Эми Куину. — Если не забронировать заранее, кончится тем, что будешь спать в машине.
— Это было пятнадцать лет назад, Эми, — ответил Куин.
— Тед дико разозлился, чтоб ты знал.
— И где же он?
— Со своими детьми, — ответила Эми. — Занимается своими детьми. Чтоб ты знал.
Она разогнулась, по-матерински погладила Белль по голове и пошла к дому.
— Это было чересчур, — сказала Уна.
— Именно что, — подал голос Куин с заднего сиденья.
Белль сказала, пристегивая ремень:
— Эми всегда была медведем.
— Подходящее слово, — кивнула Уна.
— Радуйтесь, что она не надумала отвезти нас сама.
— О, я рада. После вашей сестры будешь рада любому водителю.
— Молодец, Уна, — сказал Куин, и Уна почувствовала себя польщенной, даже смешно.
Белль завела машину — на этот раз прогулочную, можно сказать, — и пробежала рукой по кнопкам.
— А где кондиционер?
— Это автомобиль, — ответила Уна. — А не каюта на «Королеве Мэри».
Она все еще обижалась на то, что ее назвали «скаутским заданием».
Белль обмахнула хрупкие ключицы воротом блузки.
— Я вообще-то отличный водитель, мисс Виткус. Доставлю вас в целости и сохранности.
— Только если твой отец сейчас нас не застукает, — заметил Куин. — Трогай уже.
Наконец они поехали с разумной и приемлемой скоростью и через несколько минут выехали на шоссе. По мере того как расстояние от дома увеличивалось, между путешественниками налаживался неплохой контакт. Они обсудили и предстоящие выборы, и войну в Ираке, и «Ред Сокс», потом замолчали. В полусне вглядываясь в прошлое, Уна увидела свою мать: та стоит у окна, волосы собраны потертой лентой. Ветки скребутся об оконный переплет. Белая собака вздыхает о чем-то. Где это было? Можно ли помнить край, который ты покинула в четыре года? Неужели и впрямь можно что-то вспомнить через сто лет?
Спустя час, когда они пересекли границу с Нью-Гемпширом, Белль вернулась к оставленной теме.
— Мой отец — тяжелый человек, — сказала она Уне. — Но он сам сделал себя из ничего. Он ставил перед собой большие цели. Этим нельзя не восхищаться. Конечно, семью пришлось принести в жертву.
Скосив глаза, она посмотрела на Уну в зеркало бокового вида.
— Другие дети на нашем месте его простили бы. Но папе достались мы с сестрой, а мы из тех, кто не умеют прощать.
— Ты не из тех, кто не умеет прощать, — возразил Куин. — Эми, может быть. Но не ты.
Уна напрягала слух, чтобы слышать его. Она поняла, что они продолжают только им понятный разговор на свои извечные темы. Возможно, только так они и могут общаться. Уна погрузилась в молчание, и вдруг до нее дошло, что именно ее присутствие делает возможным общение между ними, пусть болезненное, но все же общение. Уна видела эту женщину только раз, но вполне вероятно, что Белль, которая сейчас резко бросает раздраженные реплики, гораздо ближе к подлинной Белль, чем тот невменяемый зверек, который ворвался к ней в дом на прошлой неделе. Возможно, поэтому Куин там, у себя на заднем сиденье, совсем не выглядит обеспокоенным.
— Чем занимается ваш отец? — спросила Уна.
— Игрушками, — ответил Куин. — Только не думайте, что это ерунда.
Он положил руки на спинку переднего сиденья, как обычно делали Рэндалл и Фрэнки в автомобиле Говарда модели А.
— Он начал с игрушечного самолета, — сказала Белль с некоторой гордостью. — Который заезжал в такой хорошенький ангарчик.
— На этом он стал миллионером через семь месяцев, — продолжил Куин. — После этого он заказал кому-то проследить генеалогическое древо Косгроувов, и оказалось, что среди их предков куча герцогов. Так что Белль с Эми выросли в убеждении, что в них течет королевская кровь.
Уна поняла, что они играют в старую игру. Луиза называла этот сценарий «парная связка»: точно так пара птиц передает ягоду из клюва в клюв.
— Ну, допустим, не через семь месяцев, — сказала Белль.
— Он сам так говорит.
— А через семь лет. Куин любит приукрашивать, — сказала Белль.
— Косгроув? — переспросила Уна.
Белль Кивнула.
— «Игрушки Косгроува»? Так это ваш отец?
— Чисто номинально. Он приезжал к нам из Нью-Йорка всего несколько раз в году.
Белль объехала грузовик, за рулем в нем сидел старик, который, судя по лицу, испугался.
— Однажды он провел целых три года на Тайване, а мы с мамой оставались дома. Это чудо, что они до сих пор не развелись. Он поселился здесь навсегда после того, как отошел от дел.
— Отошел от дел — так они называют тюремный срок, — сказал Куин. — Великому человеку пришлось посидеть за то, что намухлевал с налогами.
— За уклонение от налогов. Там было очень небольшое нарушение закона.
