Так и замер в нелепой позе, чуть приподнявшись, с нависшей над кружкой рукой. Показалось? Или действительно?.. Да ну, быть не может. Я же не Люси. За мной никогда не приезжает чертов трамвай. Или я так убедительно ею прикидывался целых два с половиной часа, что дежурные ангелы Небесной Канцелярии, ответственные за чудеса и знамения в городе Вильнюсе, нас перепутали? Ну и дела.
Когда трамвай неторопливо вывернул из-за угла, сверкая гладким зеленым боком в неярком свете уличных фонарей, Блетти Блис явственно побледнел – вот интересно, с чего бы? Вроде человек бывалый, профессиональный контрабандист, должен был навидаться этих невозможных пограничных трамваев больше, чем я обычных троллейбусов за всю свою жизнь.
Зато Янина восхищенно всплеснула руками:
– Ой, трамвай! Как ты рассказывал! А я, если честно, не верила. Думала, все остальное правда, но трамвай, который иногда заезжает в город с изнанки и может кого угодно туда увезти, все-таки сказка, ты его присочинил просто для красоты.
– Я и сам примерно так думал, – растерянно признался Блетти Блис. – Об этом трамвае много чего рассказывают. Но до сих пор никто из моих знакомых его своими глазами не видел, даже глубокие старики. Считается, вроде как домашний трамвай нашим людям тут никогда не показывается, он не за нами сюда приезжает, он – ловушка для людей Другой Стороны.
– Да ладно тебе, – усмехнулся Эдо, удивляясь собственному хладнокровию. – Почему вдруг сразу «ловушка»? Больно надо кого-то ловить. Ну вот, предположим, набили мы полный вагон уроженцами Другой Стороны – и что потом с ними делать? Куда это счастье девать? Мы же их не едим. Уж на что Ханна-Лора ужасная, но даже она за все семь своих жизней ни одной сироты с Другой Стороны не съела; впрочем, ходят слухи, что однажды, очень давно, по молодости, у кого-то отобрала кулек леденцов. Короче, отставить панику. Это же наша восьмерочка! От Старого ипподрома до Белой улицы, через весь центр. Не «ловушка», а приглашение. Можно сказать, счастливый билет. Короче, вы как знаете, а я этой удачей воспользуюсь. Как раз на вечер домой смотаться хотел.
Блетти Блис отрицательно помотал головой, но Янина вскочила, опрокинув плетеное кресло, твердо сказала ему:
– Слушай, нельзя упускать такой шанс!
И вприпрыжку, как школьница, сбежавшая с последнего урока, понеслась к остановке, к низким оранжевым лавкам под зеркальным, отражающим свет фонарей козырьком, невесть откуда возникшим там, где только что стояли велосипеды и примкнувшая к их элегантному сообществу смешная металлическая свинья.
Эдо шепнул оцепеневшему Блетти Блису:
– Ты вокруг посмотри внимательно. Не о чем думать. Мы уже там. В смысле, здесь.
Тот встрепенулся, кивнул и бегом припустил за Яниной. Догнал и даже чуть-чуть перегнал, так что вскочил на подножку первым и подал ей руку. Это красиво у него получилось. Почти ритуальный жест.
Эдо вошел в трамвай вслед за ними. Он так демонстративно не спешил, наслаждаясь иллюзией власти над чудом – хрен же ты без меня куда-то уедешь! – что чуть не получил дверью по носу. Вот, между прочим, было бы поделом.
Машинально порылся в карманах в поисках мелочи и внезапно обнаружил там целую пригоршню трамвайных жетонов. Это, пожалуй, было самое необъяснимое. Они-то откуда взялись, да еще и в таком количестве? Я же дома вроде всюду хожу пешком.
Посмотрел на своих спутников, стоявших в обнимку на задней площадке, сбитых с толку, растерянных, но уже наконец-то почти счастливых, постепенно осознающих, как на самом деле им повезло, сказал таким специальным нарочито спокойным, уверенным, чуть-чуть снисходительным тоном, каким обычно разговаривают преподаватели и доктора:
– Все в порядке, у меня есть жетоны, сейчас заплачу за проезд.
Опуская первый жетон в смешной старомодный кассовый аппарат, вдруг вспомнил, как Иоганн-Георг ему говорил после удачного завершения штурма невидимого кафе: «Ради кого-то другого вы легко сделаете то, чего не можете для себя».
Подумал: похоже, именно так и есть. Я же об этом дурацком трамвае уже давно мечтать перестал. Не приезжает за мной, и не надо, без него проживу. Меня бы и Кара домой распрекрасно доставила. Не сегодня, так завтра, на лекцию точно бы отвела. Это уже не дружеское одолжение, а обязательства Граничной полиции перед университетской администрацией – по расписанию меня доставлять. Короче, дураку ясно, что трамвай не для меня появился. Трамвай – для них.
Он даже сперва рассердился – на трамвай, который не ради него приехал, и на Иоганна-Георга, какого черта вечно так получается, что этот мистический хрен с горы самый умный и все понимает про сложного, загадочного меня? И на себя рассердился тоже – ишь, выискалась новая мать Тереза, для других теперь, значит, будем просветленно стараться, забив на свои интересы, как тебе нимб, не жмет?
Хотя чего тут сердиться. Такая, значит, смешная судьба досталась. Совершенно точно не сам ее выбирал. В лотерею на какой-то тайной небесной ярмарке выиграл. Ну или, наоборот, проиграл.
Эдгар
Когда говорил себе и другим, будто верит в чудеса, на самом деле ни черта в них, конечно, не верил, а только хотел, чтобы чудеса с ним случались. То есть даже не абстрактные «чудеса», а чудо. Понятно какое. Одно. «Остальное, – думал Эдгар, – мы с Нинкой можем и сами. Сообразим, заработаем, наколдуем, сложим, построим, со всеми договоримся, как-нибудь утрясем».
Хотел этого чуда больше всего на свете, а когда оно внезапно взяло и случилось, поверить в него не смог. Должен был, по идее, обрадоваться, орать, смеяться и прыгать до неба, а он испугался, как в жизни еще не боялся – никогда, ничего. Сразу решил, это ловушка, засада, какой-то подвох.
В общем, если бы Янина не побежала к трамваю, он бы так и остался сидеть. И Нинку никуда не пустил бы, если бы спросила его разрешения. «Но она и не думала спрашивать, Нинка вообще молодец. И Эдо Ланг молодец, что вовремя ткнул меня носом в оранжевые скамейки, – думал Эдгар. – На Другой Стороне отродясь ничего похожего не было. Значит, мы уже дома. Мы дома, а Нинка никуда не исчезла. Вот она, здесь!»
Он, конечно, знал, что люди Другой Стороны не исчезают мгновенно. Несколько часов, как минимум, надо, чтобы превратиться в Незваную Тень. И спасти человека нельзя только на самой последней стадии, когда от тела уже ничего не осталось, а так-то любого, даже совсем прозрачного можно домой отвести, и все с ним будет в порядке, останется цел.
С тех пор, как вернулся с Другой Стороны и понял, что жизни ему не будет без Нинки, с кем только на эту тему не говорил. И даже ребята из Граничной полиции, которых хлебом не корми, дай всех вокруг запугать придуманными опасностями, объясняли ему, что любой человек с Другой Стороны может здесь спокойно гулять часа три-четыре – если пройдет, конечно. Пройти к нам с изнанки – вот это и правда проблема. Мало у кого получается, и обычно совершенно случайно. Нельзя человека с Другой Стороны вот так запросто в гости сюда привести.
