– Я… наверное, я просто хочу, чтобы мы были честны друг с другом. – Она повернулась к Марте: – Спрошу еще раз. Ты больше ничего мне не хочешь сказать? Ничего?
– О чем? – удивленно спросила Марта.
Да, уж если Флоренс что-то взбредет в голову, она пойдет до конца. Но Марта не могла раскрыть тайну, потому что знала: если скажет, то что-то изменится навсегда. Дэвид ужасно рассердился бы. Флоренс никогда и ни за что не должна узнать об этом. Дверь кабинета должна оставаться закрытой. А самой Марте надо просто молчать.
– О чем ты, детка? – спросила она еще раз.
Флоренс гневно глянула на Марту, однако выражение ее лица тут же смягчилось, и она печально проговорила:
– Ни о чем. Не важно.
Маленькая Флоренс восхищала Марту, потому что во многом не была ее творением. Она была похожа на экзотическое создание, поселившееся в доме, и об этом создании следовало заботиться. А во всем остальном она была мини-Дэвидом – длинные руки и ноги, улыбка на пол-лица, дружелюбие и честность. Она знала имена персидских цариц, названия редких бабочек, авторов симфоний, которые звучали по радио, разные виды греческих колонн. И вот теперь она сидела напротив – совершенно незнакомая женщина.
Сознание Марты, измученное бессонницей и эмоциональными вспышками, опустело. Она теперь мало что воспринимала ясно и четко. Главенствовала одна мысль: «Я должна вести себя так, как сейчас».
Флоренс снова и снова скатывала в рулон и разворачивала тонкую пластиковую папку, не спуская глаз со стола. Марта гадала, почему Флоренс принесла с собой папку и что в ней. И вдруг Флоренс без всякого предупреждения резко встала и отодвинула от стола стул.
– Пора идти. Меня ждут в Лондоне. Когда вернусь сюда – не знаю. Натали, я вам еще понадоблюсь?
– Нет. – Натали продолжала убирать файлы в папку. Она явно чувствовала себя неловко. – Это все. Благодарю всех вас.
– Мне нужно взять кое-что наверху, а потом я уеду, – громко произнесла Флоренс. – Я недолго. А попрощаюсь сейчас.
– Ты не зайдешь в ванную комнату? – спросила Марта с подчеркнутой вежливостью.
– Что?
– В ванную комнату. Можешь заглянуть в медицинский шкафчик и посмотреть, есть ли там лишний тюбик отцовской мази от экземы? Если нет, то надо будет ее купить.
Флоренс покачала головой.
– Не знаю, что с тобой происходит, мама. Честно, не понимаю. Спасибо, Натали. До свидания, Билл.
Билл даже не посмотрел на Флоренс, когда та размашистым шагом вышла из комнаты. Минуту спустя все услышали ее шаги в коридоре на верхнем этаже, шум в ванной комнате. Флоренс хлопала дверцами шкафчиков.
– Что она там ищет, черт побери? – пробормотал Билл, поднявшись. – Простите, пожалуйста, – сказал он, посмотрев на Натали. – Она… расстроена. Мы все расстроены. Мне не стоило так срываться, но она… Ладно, не обращайте внимания.
Он сел и закрыл ладонями лицо.
– Конечно, – смущенно отозвалась Натали.
Флоренс продолжала шуметь наверху. Марта безмолвно ждала. Она ведь наверняка войдет в комнату и скажет ей, в чем дело, верно? Но входная дверь хлопнула, а через минуту по подъездной дорожке с ревом промчалась машина.
У Марты зазвенело в ушах, и она зажала уши ладонями.
– Ну что ж, – проговорила Натали после короткой паузы. – Флоренс спросила насчет тела. Я свяжусь с офисом дознавателя. Нам придется просить разрешение на перезахоронение или кремацию тела вашей дочери – что вы выберете.
Звон в ушах стал громче. Если теперь все знали про Дейзи, значит, это случилось. И он ушел. Дэвид ушел, и теперь она никогда не услышит, как он смеется у телевизора, как он говорит с кем-то по телефону негромким добрым голосом, не увидит, как он отрывает взгляд от книги и смотрит на нее нежными карими глазами поздно вечером, когда они сидят вдвоем в уютной гостиной. Никогда она не повернется к нему в вечерних сумерках и не скажет: «В другой раз, Дэвид, дорогой».
Она никогда не возьмет хранящую тепло его руки авторучку и не станет заканчивать его рисунок, а он никогда не обопрется на ее плечо. Она никогда не войдет в комнату, зная, что он ждет ее там. Никогда не обнимет его среди ночи, когда ему приснится что-то страшное, и он будет кричать и плакать, кого-то звать хриплым голосом и просыпаться в рыданиях, в промокшей от пота пижаме, и только она одна могла тогда сказать ему, что все хорошо. Ее мальчику, ее мужчине, ее любимому мужу.
Звук стал очень громким. Он походил на жужжание ос в комнате Флоренс. Марта чувствовала, как ком сжимает горло. Боль кольнула сердце. Она представила себе, что шторы не задернуты, вообразила, как выглядит сад. Сосчитала все цветущие деревья за спиной Натали.
– Они могут отказать – учитывая обстоятельства. Но как только мы все проясним и процедура следствия будет закончена, на этом все и завершится.
– Завершится – в каком смысле? – спросил Билл.
– В том, что ее перезахоронят или кремируют и выдадут вам урну с прахом, и дело будет закрыто, – ответила Натали, шагая к двери с таким видом, словно воздух в этом доме был отравлен и она не желала здесь задерживаться ни на минуту. – И вы все сможете жить спокойно.
Билл и Марта обвели взглядом опустевший стол, переглянулись и одновременно кивнули.
– Хорошо, – произнес Билл.
Марта смотрела на него, но никак не могла разглядеть. А потом вообще перестала видеть что-либо, кроме черноты. И застыла, надеясь, что это пройдет.
Люси
«Клуб «Индия». На Стрэнде
[100]. Прямо перед мостом Ватерлоо. После института Курто».
Люси еще раз прослушала сообщение и озадаченно огляделась. Мимо с пугающей скоростью неслись автобусы и такси, задевали плечами пешеходы, спешившие от Стрэнда к Ланкастер-Плейс. В первые теплые дни Люси обычно не успевала приспособиться к погоде, и сейчас она была в темно-синем платье с длинными рукавами из ткани с примесью шерсти. Платье прилипло к спине, мокрой от пота.
– Черт меня побери, не вижу я никакого клуба, – пробормотала она, шагнув назад и обозревая витрины. – О-о-о-о-о, Флоренс…
– Флоренс? – Добродушный с виду мужчина средних лет, стоящий в дверях, шагнул к Люси. – А вы… Прошу прощения, наверное, это довольно странно… вы Люси, не так ли? Меня зовут Джим Бакстон. Я… я знакомый вашей тети.
Он протянул руку. Люси неуверенно ее пожала.
– Добрый день, – проговорила она и подумала, что сейчас похожа на героиню военной драмы, которая опасается нападения от незнакомца. Кто знает, что у него на уме. – Я ищу клуб «Индия». У меня там встреча кое с кем.
– Да, она там. Пожалуйста, проходите наверх, – с улыбкой сообщил Джим, сунул в карман телефон и открыл обшарпанную черную дверь. – Я вас провожу.
