Дэвид различил слово «прирученный».
– Послушай, – произнес Хорас через пару секунд. – Серия, безусловно, впечатляющая. Отдаю тебе должное, старина. Это довольно… смело. Но я, признаться, думал, что ты усвоил урок, после того как продемонстрировал мне в прошлом году умирающие фабрики.
Дэвид смотрел на листы бумаги, разложенные по столу.
– Это не какие-нибудь летние этюды в Гайд-парке, Хорас. Это дело всей моей жизни. То, что произошло там… почти забыто. Мы строим новые здания, создаем себе новые жилища, там все закапывают и перекапывают, а мы не должны забывать, вот и все. – Он услышал свой голос, наполненный отчаянием, и попытался изменить тон. – Понимаешь, я надеялся, что ты захочешь поместить в журнале что-то наподобие серии рисунков участника войны. Помнишь, ты сотрудничал с Ронни Сирлом?
– Да, отличный парень… Как бы то ни было, людям сейчас этого не нужно, Дэвид. – Хорас лениво покачал жидкость в стакане. – Мир теперь хипповый, безумный, все меняется, старый порядок приказал долго жить, и…
– Вот именно, – произнес Дэвид. – И я хочу…
Хорас Сейерс сердито нахмурился.
– Ты мне дашь договорить, а? Скажу честно и откровенно. Мы можем предложить тебе работу – только что-нибудь легкое, развлекательное, понимаешь? Мы хотим, чтобы наши читатели смеялись, хотим дать им отдых от тяжелой и скучной повседневной жизни.
Дэвиду было нестерпимо смотреть на свои рисунки, лежащие на столе. Он представил себе просроченный счет за электричество, усталое лицо Марты, покосившиеся створки ворот. Он увидел собственную глупость и нелепость – увидел, как попытка вырвать себя из прошлого привела его с семьей в этот дом, какая это была дурость – захотеть того, что он не мог себе позволить.
– Похоже, я ошибся, – пробормотал он, – плохо представлял, что именно тебе нужно. Сам виноват.
Дэвид говорил и говорил – пытался всеми силами привлечь внимание Хораса, в отчаянии перевел разговор на общие темы – что угодно, лишь бы скрыться от преследовавших его демонов.
Не переставая лихорадочно соображать, как быть, он отдавал себе отчет в том, что от этого момента зависит все.
– Как насчет собак? Они тоже не годятся?
– Ты о чем?
– У нас есть пес по кличке Уилбур. – Мысли Дэвида бешено метались. Он пытался сохранять спокойствие и говорить так, словно это тоже было частью его плана до прихода к Хорасу. – Очаровашка. Дворняга. Очень преданный, немного туповат, но по-своему мудр. Понимаешь? – Дэвид чуть приподнял подбородок, встретился глазами с Хорасом и ласково улыбнулся – как будто они оба знали какой-то анекдот, который он пока даже не придумал. – Пару лет назад мы его подарили старшей дочке, Дейзи, на Рождество. Дейзи – девочка непослушная, и Уилбур ее спасает от наказаний. И они отлично ладят. Вот, к примеру, вчера ближе к вечеру захожу я в кухню. День был жаркий, и я мечтал о бутылочке пива. И увидел, как Уилбур гоняется за своим хвостом, круг за кругом.
Он повертел пальцем в воздухе. Хорас кивнул. Дэвид понял: есть поклевка.
– Дейзи за ним наблюдала, серьезно покачивая головой, и мне показалось, что пес словно что-то говорит ей. Что-то вроде: «Устроил себе карусель, дружочек. Вот поймаю свой хвост и спрыгну».
Хорас расхохотался.
– А во время ужина Уилбур дежурит у стола и становится похожим на скачущий боб – то и дело подскакивает вверх в надежде на лакомый кусочек. Он просто жутко смешной. Сейчас я тебе покажу. У тебя найдется… – Дэвид поискал глазами чистый лист бумаги. – Ну да ладно. – Он перевернул один из своих рисунков, вытащил из кармана авторучку и быстро нарисовал то, что ему утром показала Дейзи, – Уилбура, гоняющегося по кругу за своим хвостом. Затем пририсовал и саму Дейзи, сдвинувшую брови, скрестившую руки на груди и озадаченно глядящую на Уилбура.
– Примерно так. Маленькая девочка и ее пес. Можно назвать «Приключения Дейзи и Уилбура». И печатать страничку комикса каждую неделю. Как Уилбур помогает семье – и в то же самое время всем мешает. – Дэвид снова быстро заработал ручкой. Он понял, что нужно делать, и сразу взял себя в руки. – А вот Уилбур ждет в конце аллеи, когда Дейзи вернется домой из школы. Ждет каждый день. Это так мило!.. Но он не узнает ее, подбегает к чужим людям, лижет им руки, и им часто… ну, им это не очень нравится. Молодая мамочка с коляской кричит: «Не трогай мою Сьюзен!» А вот викарий. Уилбур любит кусать край его плаща. А вот барменша из паба «Дуб». Зачем туда заглядывает Уилбур, ты догадываешься, конечно.
Хорас весело хихикнул.
– Слушай! Идея восхитительная. Ты умный малый, Дэвид. Мне нравится. Думаю, в этом что-то есть. А твоя дочка не будет возражать?
– Дейзи? Ей шесть лет. Не беспокойся. – Дэвиду хотелось поскорее убрать со стола рисунки. – Она будет в полном восторге. Ну, привезти тебе что-нибудь через пару-тройку дней? У меня, конечно, в других издательствах сроки поджимают, но для тебя я всегда…
– Нужно завертеть эту историю как можно скорее, – сказал Хорас. – Пойдем в мой личный кабинет и обсудим условия.
– А как насчет этих работ? – Дэвид указал на рисунки и принялся укладывать их в портфель. – Не хотел бы взглянуть на них еще раз?
– Я тебя умоляю!.. Сюда, пожалуйста. Джун, налей мне еще виски со льдом, будь добра. Дэвид, тебе тоже? Отлично. По-моему, сейчас мы начинаем нечто очень особенное.
Немного погодя Дэвид вышел из здания издательства с контрактом. Он закурил и думал сразу пойти на Паддингтонский вокзал, однако, выйдя из Сохо, зашагал по Блумсбери, под пышными деревьями широкой, идущей на подъем Розбери-авеню, к Ангелу
[94].
Он не знал, зачем идет в ту сторону, – столько лет прошло. Он просто шагал и шагал, и подходил все ближе и ближе. Ему казалось, что он совершенно спокоен, все в полном порядке, просто решил посетить знакомые места. Но стоило ему увидеть пожарную станцию в Кларкенуэлле, и глаза сразу защипало. Как часто после смерти матери он стоял тут и ждал новостей – вместо того чтобы идти домой. Ждал, как будто, если простоять тут достаточно долго, кто-то сообщит ему, что она не умерла, что это ошибка. Он слышал звон колокола, видел несущиеся на полной скорости пожарные машины. К концу войны он так к этому привык, что по одному звуку рушащихся домов мог определить, где это происходит и грозит ли опасность их жилищу.
Вспышки воспоминаний нахлынули снова, когда Дэвид перебрался через Сити-Роуд и пошел переулками к Чепел-Маркет. Щебень, сыпавшийся дождем, крики младенцев, испуганные личики сбившихся в кучку детей, которых вели в укрытие – на станцию метро Энджел… И снова у него засосало под ложечкой. Он давно ничего не ел. От виски, которым угостил Хорас, свернулось молоко – утром Дэвид пил кофе с молоком. Желчь подступила к гортани, глотка распухла. Дэвид шел и шел. Мимо львов на Трафальгарской площади, мимо старой гостиницы «Peacock».
– Ты в порядке, парень? – спросила у него старушка с тюрбаном на голове. Она вгляделась в лицо Дэвида, когда он ухватился за парапет набережной, боясь, что его стошнит.
