– Понимаю. Его зовут Джейми, да?
– Да.
– А где он живет?
– В Йорке, со своей мамой. Это вы так тактично поинтересовались моим семейным статусом?
– У меня самой такой опыт… А когда вы разошлись? – Кэт помолчала. – Простите. Я задаю лишние вопросы. Вы не обязаны отвечать.
Джо потер руки. Кэт заметила длинный свежий шрам на его левой кисти.
– Ничего. Ему был годик. Совсем крошка. – Джо вдруг резко запрокинул голову и решительно произнес: – У нее теперь другой. Хороший парень. Он может дать Джейми все, что нужно.
– Но вы по-прежнему его отец.
– Конечно. Только… имеет ли это значение?
– Имеет. – Кэт шагнула в сторону, отступив в самый темный угол крыльца. – Он – ваша семья.
«А моя мама – это моя мама, – хотелось ей сказать, – и часть меня будет всегда любить ее», – но не могла произнести этих слов. Она провела руками по груди, пытаясь себя успокоить.
– Кровь не подменишь, – наконец удалось промолвить Кэт. – Он ваш сын, и не важно, что вы редко видитесь. Даже если вы далеко, вы всегда можете вернуться домой.
– В смысле, как вернулись вы.
– Да, как я. Хотя и не сразу.
Джо негромко произнес:
– Вы молодец.
Кэт топнула ногой и отошла еще дальше в темноту. «Не надо со мной любезничать», – сердито подумала она.
– Разговор не обо мне. Я одна. Я не знаю своей матери, да и отца толком не знаю. У меня нет братьев и сестер. Я свыклась с этим и живу.
Кэт хотелось отмахнуться от него, как она отмахнулась от миссис Лэнг, но Джо вдруг просто, искренне проговорил:
– Нелегко вам пришлось, да?
И его голос был таким добрым, что глаза Кэт заволокло слезами.
– Ничего. Так уж сложилось. – Она сглотнула подступивший к горлу ком. – Ладно, хватит обо мне. Может быть, ей без вас лучше.
– Кому?
– Вашей бывшей.
– Не сомневаюсь, – кивнул Джо, мрачно усмехнувшись.
– Нет, я не то хотела сказать, – виновато пробормотала Кэт.
– Я понимаю, что вы хотели сказать. И это правда.
– Я хотела сказать, что вы не подходили друг другу. И не имело смысла делать друг друга несчастными.
– Да, мы делали друг друга несчастными. Но я должен был отбросить все в сторону и мириться с этим ради Джейми. Он заслуживает того, чтобы с ним были оба родителя, которые… Понимаете, о чем я?
– Нет, – сказала Кэт, покачав головой. – Нет, нет. Не так. Ни за что на свете мне не было бы хорошо, если бы я осталась с отцом Люка. Ни для меня ничего хорошего не было бы, ни для Люка.
В это самое мгновение чувство вины, терзавшее ее все эти годы, спало с плеч и улетело во тьму ночи.
– Все же неправильно жить в одиночку. – Джо повернулся к Кэт лицом. – Думаешь, что у тебя все в порядке, – и вдруг осознаешь, насколько сильно погряз в самом себе. Сидишь, размышляешь о всяком, что на самом деле совершенно не важно…
– Вам бы не стоило предаваться таким мыслям, Джо. Смысла нет.
– Да я особо и не предаюсь. Только по вечерам. Если не работаю. Я думаю о Джейми. Раньше я перед сном всегда ему что-нибудь читал. Джемма читать не любила. А я ему долго читал одну и ту же книжку. Он меня просил. «Как кролик убегал»
[90]. Готов об заклад побиться – про нее вы тоже не слышали.
Кэт покачала головой:
– Не слышала.
– Хотелось бы посмотреть, что за книжки во Франции. «Как кролик убегал» – великолепное чтение. – Его негромкий голос тепло звучал в темноте. – Знаете, про кролика, который…
– Который убегает?
– Нет. Он основывает инвестиционный банк. Потом, конечно, убегает.
Джо улыбнулся, и Кэт отметила, как сильно улыбка меняет его лицо.
– Значит, этот кролик…
– Терпеть не могу такие истории, – сказала Кэт. – Я от нее заплачу?
– Может быть. Я плачу. Каждый раз.
– Почему?
– Потому что кролик то и дело говорит: «Я убегу и превращусь в рыбку». А его мама-крольчиха говорит: «Если ты превратишься в рыбку, я превращусь в рыбака и поймаю тебя, потому что ты мой маленький крольчонок». Тогда он говорит: «Если ты превратишься в рыбака, я превращусь в высокую-превысокую скалу», и тогда его мама говорит, что станет альпинистом и заберется на эту высокую-превысокую скалу… Ну, в общем, ясно, в чем там смысл. Куда бы ни пожелал убежать кролик, мама говорит ему: «Я всегда найду тебя!»
– Понятно, – сказала Кэт, изумленная тем, как скоро она могла расплакаться. Она сглотнула сдавивший горло ком и сдавленно рассмеялась. – Какая глупость.
– Ну да, глупость, – кивнул Джо. – Но я все равно всякий раз плачу. Эта книжка доводит меня до слез, потому что… Он ведь мой мальчик, согласны? И он должен порой нуждаться во мне, когда ему страшно, или когда кто-то с ним жесток, а меня нет рядом, потому что я ушел от него. Понимаете, я считал, что так будет правильно, что надо дать его маме и ее другу свободу, а самому начать новую жизнь, а теперь думаю… какого черта я здесь делаю?
– О, Джо. Не говорите так.
Он опустил глаза.
– Когда только и хочешь, что радовать людей, готовя для них вкусную еду, и стараться быть хорошим человеком.
– А я привыкла к одиночеству, – резко проговорила Кэт.
– Понятно, – сказал Джо.
Кэт рассмеялась.
– Вы разочарованы?
Джо резко повернул к ней голову.
– Я…
Смутившись от собственной дерзости, Кэт покраснела.
– Я не… Я ничего такого не имела в виду. Простите.
Джо шагнул вперед, и на лицо Кэт легла его тень.
– Слушайте, мне пора идти, – сказала она.
– Конечно. Кэт?
Он стоял лицом к ней.
– Да.
– Хорошо, что мы все прояснили. Я ужасно виноват перед вами. И я очень рад, что вы меня… не ненавидите.
– Вас? – Она вдруг ощутила, что в голове у нее чисто и ясно, как не бывало много месяцев. – С какой стати мне вас ненавидеть?
– Из-за… ну, из-за истории с машиной… Ладно, достаточно, – произнес он еле слышно.
Их разделяло всего несколько дюймов.
– Я простила вас за это, – сказала Кэт, глядя на Джо в упор, и взяла его за руку. – Честно.
– Не надо, – прошептал Джо, но не шевельнулся. – Пожалуйста…
Кэт чувствовала его пальцы, сжимающие ее руку. Такой милый и до странности старомодный жест. Они долго простояли так, прижавшись друг к другу, дрожа от холода и сплетя теплые руки.
