Понятно. Мать, предательница, испекла апельсиновый пирог, зная, что Кармело явится в гости. Значит, у них все было спланировано? А Тину они тоже в замысел посвятили?
В дверь постучали. Стеллу от ярости трясло, она едва дышала. И не открыла.
– Стелла, давай там поживей, – сказала из-за двери Тина. – Кармело пришел, выйди поздоровайся.
Наивность этой просьбы взбесила Стеллу.
– Тина, я ведь тебя предупреждала!
Повисла пауза. Видимо придумав отмазку, Тина произнесла:
– Ты о чем? Кармело к Рокко пришел. Неудобно будет, если ты даже не скажешь ему «привет».
– Врешь, – процедила Стелла.
К Рокко! Так она и поверила! А пирог, пирог-то зачем пекли? Кармело явился предложение делать – Стелла голову бы на отсечение дала, что это так. Она даже подозревала, что согласие отца уже было у Кармело в кармане. Чего доброго, отец и план этот разработал.
Тина продолжала скрестись в ванную, словно не знала Стеллу всю жизнь, словно прежний опыт не подсказывал ей: сестра не выйдет, все равно не выйдет.
– Ну Стелла! Ну открой! Неудобно же! Все на месте, а тебя нет. Поздоровайся с Кармело!
Еще поканючив, Тина наконец-то убралась. Стеллино дыхание стало ровнее, краска отхлынула от щек. Правда, живот скрутило. Стелла взялась тереть свой медальончик-оберег и занималась этим, пока не поняла: сглаз тут ни при чем, эффект дежавю – тоже. Все дело в памяти тела: четыре года назад, на новогодней вечеринке, Стелла вот так же пряталась в туалете, уверенная, что захворала. Тогда спазмы оказались предвестниками менструации. Стелла приспутила трусики. Нет, на сей раз не то; да и по времени не должно бы. Ничего себе, на какие штуки способна память! Потрясенная, Стелла плеснула в лицо холодной водой.
В ожидании, пока Кармело откланяется, время тянулось медленно. Всякий раз, когда кто-нибудь шлепал мимо ванной, Стеллу окатывало ужасом. Вот сейчас к двери приблизится отец – а это ей не Тина! Антонио рявкнет что-нибудь вроде «Живо выметайся! Считаю до двух!», взломает дверь и выволочет Стеллу силой – красную, встрепанную, жалкую. Однако отец так и не пришел.
Зато каждые четверть часа являлась Тина и заводила свое «Стелла, иди поздоровайся с Кармело». Стелла не отвечала. Один раз в дверь забарабанили не по-женски, и голос Рокко потребовал:
– Ванную освободи! Мне отлить надо!
– В окошко высунь да отлей! – прошипела Стелла и тотчас раскаялась, что не сдержалась. Рокко выругался, однако ушел.
Делать в ванной, ясно, было абсолютно нечего, разве только психовать. Правда, в шкафчике нашелся красный лак для ногтей, и Стелла часть времени употребила на маникюр. Она попыталась вложить в это занятие максимум стараний, даже под нос себе напевала, чтобы присутствия духа не терять. Раньше ногти на Стеллиной правой руке всегда красила Тина. О том, как пройдет остаток вечера, Стелла думать избегала. Наверняка отец поколотит ее; но вот насколько сильно? И неужели отныне ее удел – пережидать страшное на унитазе?
Кармело, судя по всему, решил переупрямить Стеллу. По ее подсчетам, прошло два часа – а из гостиной по-прежнему долетает эхо его хвастливых восклицаний. Неужели Кармело невдомек: выйти после столь долгого сидения в туалете будет для Стеллы крайне унизительно? Нет, он вздумал лишить ее остатков достоинства.
Когда Тина постучалась в очередной раз, ее голос звучал совершенно иначе.
– Стелла, открой! Мне по-большому надо. Срочно!
Стелла не ответила. Совершенно подавленная, она теперь стыдилась своего глупого поведения, однако исправлять ситуацию было поздно, да и как? Точно не выходом пред светлые очи Кармело. В окошечке меркнул жидкий мартовский свет, и на Стеллу навалилась сумеречная мигрень.
Минуты через две Тина постучалась вновь.
– Стелла, пожалуйста! Мне правда очень надо!
На дверь обрушился град ударов. Бум! Бум! Бум!
– Стелла, я тебя как женщину прошу! Неужели не понимаешь? Ну выйди же! Или хоть меня впусти! Просто впусти меня, Стелла, а сама оставайся, если хочешь! Умоляю!
В актерском мастерстве Тина была не сильна. Пожалуй, ей и впрямь приспичило. Вот и поделом. Сама на сторону Кармело переметнулась, сестру предала. Пусть обделается, злорадно думала Стелла.
– Пожалуйста, впусти меня! – блеяла за дверью Тина. – Я что хочешь сделаю. Колье золотое тебе отдам! Стелла! Ну будь ты человеком! – Отчаяние слышалось даже в самом стуке. – Не только колье – все отдам! Все мои украшения! Убирать за тебя буду, постель стелить! Все твои обязанности по дому на себя возьму, только впусти!
Стелла уставилась на свой подсыхающий маникюр. Он был не безупречен, но вполне хорош. В ушах прозвучало давнее «Ледышка ты, Стелла».
Она ни звука не проронила. Так и сидела, пока рыдающая Тина не удалилась.
Наконецо Кармело понял, что ловить нечего, и стал прощаться. Для верности Стелла выждала еще минут пятнадцать. Возможно, это часть коварного плана: погромче сказать «До свидания», впустую хлопнуть парадной дверью. Стелла обманется, выйдет – а Кармело в гостиной сидит как ни в чем не бывало. Нашли дуру! Напустив на себя чопорный вид, оправляя наманикюренной рукой подол розового праздничного платья, смятый и потный на животе, Стелла покинула ванную.
Рокко, сидевший на диване, встретил ее усмешкой. Интересно, последовал он Стеллиному совету, отлил в окно? Тина обмякла рядом с мужем. Взор ее был потуплен. Как она вышла из щекотливой ситуации? Стелла не успела решить, спрашивать об этом или лучше не надо (себе дороже), как из кухни появилась Ассунта и сказала:
– Ужин готов. Только пасту на дуршлаг откинуть, и все. Накрывай на стол, Тина. – Стелле достался крайне недовольный взгляд. – А ты, stupida brutta, давай, помоги сестре. Раз в жизни хозяйством займись.
Ассунта презрительно скривилась и исполнила на своих варикозных ногах вариант резкого разворота – вислый зад накренился, колыхнувшись, задев за дверь.
За ужином Стелла и Тина не сказали друг другу ни слова. Стелла вообще была тише воды ниже травы. Отец смотрел будто сквозь нее – это-то и пугало. Лучше помалкивать. А Тина не отрывала мрачного взгляда от собственной тарелки. Стеллу начала мучить совесть. Пусть сестра предала ее – но есть же границы, за которые месть не должна выходить. Как в итоге выкрутилась Тина?
После ужина Рокко пошел в спальню, чтобы сменить костюм на халат. До кухни донесся его рык:
– Тина, каким дерьмом здесь воняет?!
Стелла схватила Тинину руку и спросила шепотом:
– Что ты сделала?
Тина плюхнула стопку грязных тарелок на разделочный стол, отерла со лба обильный пот прямо рукавом (а платье на ней было праздничное) и пролепетала:
– Святая Мадонна! Ты меня не впустила, а мне так худо было, кошмар! Живот прямо скрутило весь. Ну и куда деваться? Куда, Стелла, я тебя спрашиваю? Вот я и…
