Намеренно Стелла вызвала в памяти первое впечатление от Кармело Маглиери, когда он вдруг высунулся по плечи из машины: блестящие глаза, снежинки в масляных кудрях. Вычленив из своих чувств недоверие, Стелла принялась раздувать его – и преуспела. Разумеется, красивый парень не может быть порядочным, потому что красавчикам порядочность без надобности. Стелла успокоилась. Кармело не за ней пришел и не за Тиной. Он здесь, чтобы поддержать друга.
– Не скучно вам, Маристелла? – вдруг спросил Кармело.
– Нет, ничего, – напряглась Стелла. Села прямее, прищурилась. – Кстати, зовите меня Стеллой. Маристеллой звали мою покойную сестру.
Веселость Кармело как ветром сдуло. Лицо его стало скорбным.
– Ваша сестра умерла? Примите мои соболезнования.
– Это было очень давно. – Стелла смягчилась под неодобрительным взглядом Джо. – Я ее даже не знала.
На словах, отрицающих Стеллину связь с маленьким призраком Маристеллы Первой, шрамы на правой руке обдало ледяным дыханием. Впрочем, Стелла ведь возле окна сидела. Обычный сквознячок. Январь на дворе, а рамы щелястые.
– Наша Стелла тоже умирала. Целых пять раз, – с усмешкой выдал Луи.
– Как это? – Кармело вскинул густые брови – дескать, давай-ка, братишка, поподробнее.
Луи только того и ждал. Пустился смаковать семейные истории, выставлять напоказ Стеллино невезение: «Сперва на нее баклажаны напали! Потом свиньи все кишки чуть не выдавили!.. Четверо суток лежала, как мертвая!.. Мы все могли в океане утонуть!.. На подоконник в беспамятстве полезла, еще бы немного – и сиганула бы с третьего этажа!» Луи не скупился на отвратительные подробности, словно не замечая, что слушатели кривятся и теряют аппетит. Мимика Кармело соответствовала ожиданиям рассказчика. Стелла с улыбкой отмахивалась: чушь, мол, совпадения. Характерный калабрийский выговор младшего брата улетучился, сменился нейтральным акцентом, словно Луи за последний час перенял у Кармело эту особенность речи.
– Чего и ждать, – встрял Джо, которому, видно, хотелось, чтобы младший брат уже заткнулся, – когда тебя зовут Стелла Фортуна? – (Это он ловко историю закруглил!)
– Стелла Фортуна, – эхом откликнулся Кармело. – Чудесное имя!
Раз втянув Стеллу в разговор, Кармело уже не отставал. Каково ей работается в прачечной? Не слишком трудно? Ходят ли Стелла и Тина по субботам на танцы в Итальянское сообщество? Не в силах определить, простая это вежливость или начало ухаживания, Стелла откинулась на стуле, сложила руки на груди и отвечала с холодком.
Джо перестал быть центром внимания, и ему это не нравилось.
– Что это твой приятель все только с папой разговаривает? Он же вроде не к нему свататься пришел, а, Кармело?
– Не понимаешь, Джо? Главное – отца невесты умаслить. Не понравишься ему – так и дочь окучивать смысла нет. – Кармело пожал плечами. – Рокко – парень серьезный. Все делает, как в Италии принято. У него и семья такая, по традициям живет.
Хорошо бы знать, как живет семья самого Кармело. А то в отрыве от семейных традиций парни делаются опасны. О последствиях не думают, давления семьи не боятся. Чего уж проще: погулять с девушкой на американский манер, а запахнет жареным – на другую стройку завербоваться, от бывшей подружки подальше. Так, по слухам, и с Аделиной Росси случилось. Не зря же отец ее в Италию отослал, в провинцию Вибо-Валентия. Под Стеллиным неприязненным взглядом Кармело Маглиери вилкой разломил фрикадельку надвое, одну половинку шлепнул на горбушку и отправил в рот. Вот бы можно было вычислить плейбоя по внешнему виду, подумала Стелла.
– Даже не пойму, к которой из моих сестер сватается Рокко, – не унимался Джо. – Он пока ни Стелле, ни Тине ни слова не сказал.
– Я и сам не в курсе, – выдал Кармело. – Обе твои сестры хороши до невозможности. Одно знаю: когда Рокко свое дело уладит, я посватаюсь к оставшейся.
Стелла хмыкнула.
– Ври больше – не в курсе ты! – скривился Джо. – Не мог Рокко тебе не сказать!
– Наверное, он и сам еще не определился. Чтоб такая красота – и в двойном количестве! Повезло вам с сестрами, ребята.
Одиннадцатилетний Луи только фыркнул.
Джо поднял стакан с вином, подмигнул Кармело – дескать, твое здоровье, а вслух сказал:
– Гляди, при них, при задаваках наших, не ляпни насчет красоты.
Стелла чуть кивнула брату. Вот правильно задавакой ее назвал, к месту.
Кармело, разумеется, стал возражать:
– Вовсе они не задаваки!
– Я – брат, я лучше знаю. Ты на любую из моих сестер только время потратишь. Они считают, им тут, в округе, никто не пара.
– А вот так нехорошо говорить, – упрекнула Стелла.
– Почему тогда ни у тебя, ни у Тины нету дружка? – парировал Джо.
– У меня как раз есть.
– Не слушай Стеллу, Кармело, – запротестовал Джо. – Она ни с кем на свидания не бегает.
– Ты, Джо, наверное, забыл, – проговорила Стелла, садясь прямее. Вид у нее стал строгий и неприступный, – что я помолвлена. – С улыбкой, в которой торжество сквозило лишь самую малость, Стелла повернулась к Кармело. – Моего жениха зовут Стефано Морелло. Он воюет в Африке. И пишет мне письма.
До Стеллы только сейчас дошло: отношения с далеким-предалеким Стефано, к которому она не питает никаких чувств, кроме дружеских, сгодятся здесь, в Хартфорде. Ими ведь можно соискателей отваживать!
– Мы со Стефано поженимся, – добавила она. – После войны.
– После войны! – протянул Кармело. – Когда еще это будет!
По его лицу Стелла попыталась прочесть, огорчен ли он. Пожалуй, да. Вот и ладно. Лучше сейчас пусть огорчится, чем после.
Однако теперь, когда она так удачно избегла опасности от Кармело, Стелле сделалось его жаль. Действительно: молодой парень, совсем один в чужих краях. Только о семье размечтался – а тут такая незадача. Стелла взглянула Кармело в сапфирные глаза, изобразила открытую, счастливую улыбку. Щеки Кармело зарделись, что твои вишни. Он улыбнулся в ответ.
После ужина, когда будущие защитники отечества засобирались восвояси, Рокко спросил Тони, могут ли они поговорить с глазу на глаз. Тони повел Рокко в кухню.
– Я хочу жениться на вашей дочери Кончеттине, – отчетливо произнес Рокко.
Все, кто остался в гостиной и прихожей, могли слышать каждое слово.
Тони Фортуна ждал этой фразы весь вечер. Теперь-то он поглумится.
– Вернешься целым и невредимым – снова можешь меня спросить, сынок.
В первую субботу мая сорок второго года Джо повел сестер, заодно с Фиореллой, на весенний бал в Итальянском сообществе. В зале на каждом столике красовались свежие гвоздики. Толпа оживленно гудела – настолько оживленно, что расслышать мелодию, которую наигрывало трио, порой не представлялось возможным.
