Ассунта плакать и не собиралась. Тоном твердым, как каштановая скорлупа, она произнесла:
– Я говорю о своей семье. Кто позаботится о моей матери, если я уеду? Кто станет прибирать могилку малютки Стеллы?
Антонио передернул плечищами.
– Вы все эмигрируете в Америку. Заживем отлично, как настоящая американская семья. Дом куплю, земли – целый акр. На автомобиле кататься будем. Автомобиль – это тебе, жена, не осел! Ты осла больше в жизни не увидишь!
Вот это он совсем напрасно сказал. Забыл, наверно, как они все любят своего единственного ослика.
– А на что мне другой дом, – возразила Ассунта, – когда у меня уже есть дом? Вот этот самый, в котором ты сейчас тальятелле ешь.
Кажется, впервые с начала разговора Антонио услышал жену. Ручища простерлась на широких досках добротной столешницы.
– А откуда еда, женщина? Я денег привез, вот ты и купила муки и прочего!
– Мой дом – здесь, – повторила Ассунта, принимаясь убирать со стола. – А детей я сама сколько лет кормила, когда ты никаких денег не слал. Мы ни в чем не нуждаемся. Мы у себя дома.
Антонио расхохотался.
– Думаешь, ты мне нужна? По-твоему, в Америке баб мало? Да сколько угодно! И хлопот у меня с ними никаких, не то что с тобой.
Ассунта отшатнулась, будто ее ударили под дых. Рука легла на выпяченный живот – то ли с подсознательным стремлением защитить дитя, то ли с целью указать на его наличие.
Тальятелле, еще минуту назад такие вкусные, вдруг слиплись в животе, стали глинистым комком. Стелла поняла, что имеет в виду отец. Ей было всего десять, но она поняла. Перед ее мысленным взором живо встала картина: голые подпрыгивающие ягодицы, отцовский взгляд, сосредоточенный на заду и спине другой женщины – не Ассунты.
Антонио и сам сообразил, что перегибает палку. Допустим; но ведь он – не тряпка и не подкаблучник, у него полное право говорить гадости, когда жена проявляет неповиновение, смеет возражать. Пусть же ей будет больно.
Резко поднявшись – так, что рухнула с грохотом табуретка, – Антонио схватил жену за подбородок.
– Слушай сюда! Я в тебе не нуждаюсь, и ты во мне не нуждаешься – ладно. Ну а кто перед Господом клялся меня почитать и со мной быть до смерти? Не ты разве?
Он разжал пальцы, Ассунта поспешно сделала шаг назад.
– Я дело говорю, женщина. Заботиться предлагаю о тебе и о детях наших. Потому что это правильно. А дальше сама решай. Либо приезжаешь и живешь со мною, как жена, горя не знаешь, либо торчишь в этой дырище, а я уж как-нибудь обойдусь. Все, разговор окончен.
И он ушел – напиваться с приятелями.
От трогательного прощания с отцом Стелла была избавлена. На ее счастье, поезд отправлялся рано утром, и Стелла успешно притворилась спящей. Хвала Господу, она больше никогда не увидит Антонио Фортуну, родного отца.
Часть II
Юность
«Меня тянуло в Америку, потому что я слыхал, будто улицы там вымощены золотыми слитками. Вот я приехал – и что же мне открылось? Во-первых, улицы золотыми слитками не вымощены. Во-вторых, они вообще не мощеные. В-третьих, мостить их должен я».
Старый итальянский анекдот, из записей в музее острова Эллис
[4] «Cchi vue, a vutte chjina o la mugiere mbriaca?»
«Что для тебя предпочтительнее – полная бутылка или пьяная жена?»
Калабрийская поговорка
Смерть № 4
Утопление (Эмиграция)
В декабре 1988 года, 9-го числа, незадолго до шестьдесят девятого дня рождения, Стелла Фортуна избегла смерти в восьмой – и последний – раз. В семье этот эпизод принято называть Происшествием – без пояснений. Как читателю уже известно, в результате лоботомии, которая спасла Стелле жизнь, многое в этой самой жизни навсегда изменилось. После удаления префронтальной коры мозга Стелла не в состоянии контролировать свои импульсы. Например, если ей взбредет ласково ущипнуть какого-нибудь бутуза, она вовремя не разожмет пальцы и, пожалуй, в усердии раскровянит младенческую щечку. Или взять одежду – Стелла теперь носит только красное, и попробуй уговори ее надеть вещь другого цвета. Вдобавок у нее необоримая тяга подтирать любую жидкость: оставьте Стеллу наедине с тарелкой супа – так она скатает шар из салфеток и «приберется». Однако хуже всего вот какое обстоятельство: из комы Стелла вышла в бешенстве на свою родную сестру Кончеттину.
Это отдельная тема; я непременно к ней вернусь, только позднее. Пока же читателю предлагается еще одна странность Стеллы Фортуны.
Прибыв в Америку, Ассунта и ее дети с удивлением узнали, что день рождения положено праздновать. Стеллино рождение отмечали всегда 12 января – эта дата была указана в ее паспорте и страховке. Однако, выйдя из комы, Стелла начала утверждать, что родилась 11 января. Ну как – утверждать? Говорила-то она с трудом, сколько слов перезабывала. Но до близких донесла: устроите праздник 12-го числа – веселиться будете без нее. Так себе на носу и зарубите. А семья-то уже арендовала Маунт-Кармел-холл, уже предоплату внесла. Которую, понятно, не вернули.
– Нет, мое рождение – 11 января, – отрезала Стелла. Разговор был окончен.
Что поделаешь? Близкие сдались и устроили ей праздник днем раньше. С тех пор вот уже тридцать лет они собираются (усмехаясь) чествовать Стеллу 11 января. В семье праздник носит название «Стеллин новый день рождения». Каждый крутит пальцем у виска, глаза закатывает, резюмирует философски:
– Одному Господу ведомо, что там у нее в голове.
А я вот ездила в Иеволи, заглядывала в книгу записей рождений и смертей. Рисовала Стеллино фамильное древо. Дежурная не пожалела на меня времени, отксерила все страницы, касавшиеся предков Стеллы Фортуны, начиная с 1826 года.
Догадливый читатель уже сообразил, что открылось мне в самое зловещее мгновение жизни. Напротив имени «Mariastella Fortuna (seconda)» стояла дата рождения: «11 Gennaio 1920».
Стелла Фортуна родилась не 12, а 11 января. Ну да, после Происшествия она очнулась с кашей в голове. Лишь один пункт прояснился для нее – дата прихода в этот мир.
Почему же Стелла столько времени помалкивала насчет истинной даты? И что заставило ее на старости лет занять в этом вопросе твердую позицию?
Вернувшись из Калабрии, я поспешила к тете Тине и стала допытываться: не в курсе ли она, когда и при каких обстоятельствах была изменена дата рождения Стеллы?
– Всю жизнь мы двенадцатого праздновали, – пожала плечами тетя Тина. – А что в книге та же дата, какую Стелла называет, – простое совпадение.
