– Привет, Пэм, – сказала Стелла.
Племянница молча воззрилась на нее снизу вверх. Дочери Джо вообще не отличались разговорчивостью – не иначе потому, что их мать, фигурально выражаясь, затыкала им рты.
– Кушать хочешь, Пэмми? – спросила Стелла по-английски. – Сделать тебе sanguicci?
Девочка отрицательно качнула головой.
Стелла отогнала досаду.
– Ты, наверное, хочешь сказать: «Нет, спасибо, тетя Стелла»?
– Нет, спасибо, тетя Стелла, – послушно повторила Пэм.
– Ну, как знаешь.
Тогда-то Стеллу и лягнул материнский инстинкт – пробился-таки сквозь винное головокружение. Что-то здесь не так. Пэмми всего шесть лет. Почему Микки оставила ее одну, да еще в прихожей? Будто больше негде с куклой возиться.
– Пэмми, ты дома одна?
– Нет. С дедушкой и с Барби. Только они играют.
– Играют? Где же?
Точно не во дворе – Стелла бы увидела.
Куклиной ручкой Пэмми молча указала на дверь позади себя. Дверь вела в спальню Антонио.
Сердце Стеллино догадалось прежде, чем разум, и забилось как бешеное.
– Что еще за игры за закрытой дверью, Пэм?
Пока рот выговаривал эти слова, в мозгу вертелось: «Нет, не может быть! Не поэтому ведь она без штанишек?» Действительно, как Стелла не заподозрила неладное сразу, едва увидев, что девочка – в одном белье да на голом полу?
– У них особенная игра. После Барби будет моя очередь.
«Не такой он выродок», – билось у Стеллы в висках. А разум возражал: такой, именно такой. Эпизоды различного срока давности сложились вместе, вопрос и ответ были как электрическая розетка и вилка. Все совпало. В конце концов, кому, как не Стелле, знать, на что способен отец?
Стелла взяла племянницу на руки, устроила бочком у себя на левом бедре, с поддержкой локтем. Дернула дверную ручку. Заперто. Кто бы сомневался. Сразу всплыл в памяти давний ночной кошмар: грубые лапищи Антонио, ощупывающие Стеллино тело. Не задумываясь, годится ли зрелище для маленькой Пэмми, не травмирует ли оно девочку дополнительно, Стелла плечом навались на дверь. К счастью, дверная рама была дешевая, фанерная. Под натиском она затрещала. Еще усилие – и поддастся. Пэмми гундосо хрюкнула Стелле в ухо, крепче обхватила тетину шею. Со второй попытки дверь распахнулась.
Шторы были задернуты. Не размышляя о степени отвратительности картины, которая вот сейчас ей предстанет в этом затхлом логове, Стелла надавила на выключатель. Она ведь с самого начала знала – какой уж тут эффект неожиданности? Восьмилетняя Барби скорчилась на кровати, над дедушкиной мошонкой, поджарым голым задиком к двери – так что Стелле было отлично видно, куда Антонио сует пальцы.
– Нет! – прохрипела Стелла. Именно прохрипела, как зарезанный поросенок. Люди так не кричат, только животные на закланье. И снова, еще суше, еще кошмарнее: – НЕТ!
Поудобнее перехватив Пэмми, Стелла столкнула с кровати Барби. Антонио резко сел, поспешно набросил одеяло, прикрыл срам.
– Чудовище! – выдохнула Стелла с усилием – сердце разбухло у нее в груди.
– Да ладно тебе, Стелла, – бормотал отец, махая рукой, как бы отбиваясь от обвинений. – Я ж их не портил. Пощупал только. Велика беда!
– Выродок! Какой же ты выродок!
Вцепиться бы ему в глотку ногтями, сорвать голос, выкаркивая самые невозможные, самые справедливые слова! Нельзя: на руках у Стеллы две несчастные маленькие девочки, в голове пульсирует отравленная алкоголем кровь; поэтому реакция замедленная, поэтому уязвимость повышенная. Нет, не сейчас, когда Стелла под колпаком личной ненависти и отвращения, ибо колпак этот появился не в один день; он утолщался год от году целых полвека, он, как черепицей, выложен струпьями обид.
Сейчас Стелла должна позаботиться о девочках. Первым делом – забрать их из этого логова.
– Погоди у меня! – прошипела она отцу и потащила племянниц прочь; слепая от ярости и давления в висках, чуть не пробила лбом застекленную парадную дверь.
Хвала Господу, гостиная оказалась пуста. Вот что́ бы Стелла говорила сыновьям, случись они на диване? Подумать-то у нее времени не было. Отягощенная Барби и Пэмми, Стелла полезла на второй этаж, оступилась (проклятущий ковер, зачем он такой толстый, при таких узких ступенях?) и съехала вниз, чудом не упав на пятую точку и не уронив девочек. Голенькая Барби будто окаменела, а Пэм все плакала, сопливя Стеллину блузу.
Обеих племянниц Стелла усадила на кровать, Барби закутала вязаной шалью. Заорала:
– Вы что, совсем без мозгов?! О чем вы думали, зачем дались деду в лапы?
Девочки молчали. Пэмми резко перестала плакать, и обе теперь таращились на Стеллу одинаковыми мутноватыми карими глазами. Такой взгляд Стелла мысленно называла коровьим; он был характерен для Тины, когда бедняжка тщилась понять что-нибудь мудреное.
Получается, Микки дурочек нарожала? Или нет? До каких пределов распространяется тупость Барби и Пэм?
– Чего уставились? Отвечайте!
Стелла подавила порыв как следует встряхнуть племянниц. Сказала себе: стоп, тебя заносит. Они совсем маленькие. Беззащитные несмышленыши во власти извращенца с каменным сердцем.
– Вот что, девочки. Никогда, слышите, НИКОГДА не позволяйте запирать себя в спальне! Понятно?
Обе кивнули. Барби покосилась на дверь. До Стеллы дошло: минуту назад она сама заперла племянниц, причем именно в спальне! Наверное, от вина мысли путаются. Ну да не совсем же они безголовые, малявки эти. Должны разницу понимать между мужчинами и женщинами.
– Тело, девочки, это единственное ваше достояние, – начала Стелла третий заход. – Никогда никому не позволяйте его трогать.
– Прости, тетя Стелла, – промямлила Барби.
– Прости, тетя Стелла, – гундосым эхом повторила Пэм.
Голосок Барби, наоборот, звучал подозрительно звонко. Стелла задумалась: что на душе у этой малышки? Как давно она начала играть в «особенную» игру?
– Зачем вы у меня-то прощения просите? – рявкнула Стелла. И услышала себя как бы со стороны. Ведьма ведьмой; надо это прекращать. Она погладила девочек по головкам. – Не извиняйтесь, слышите? – Опять не то. Все равно резко звучит, будто Стелла хочет, чтобы племянницы извинились за предыдущие извинения. – Я вас обеих люблю, – вымучила она. Именно вымучила – вранье у нее всегда плохо получалось, но другие слова утешения не шли в голову. – Вы должны уметь за себя постоять, девочки. В мире полно дурных людей. Ваш дед – дурной человек, очень дурной. Не давайтесь ему, ладно?
Барби и Пэм таращились на Стеллу – почти близняшки, даром что с двухлетней разницей в возрасте.
– Вы меня поняли?
Последовали два синхронных кивка.
Голову ломило. Что дальше делать? Ах да, девчонки ведь раздетые. Стелла полезла в комод. Решила: подойдет и мальчиковая одежка. Доползла до другого комода, в коридоре, достала штаны и рубашки, принадлежавшие Ричи и Арти. Для Барби в самый раз. Для Пэм великоваты, да другие где взять?
