— Голова. В затылочной части. И сердце. То колет, то давит, — принялась перечислять Светлана Тимофеевна. — И ногу сегодня с полночи судорогой сводит.
— И давление, небось, шкалит.
— Погода…
Илона, наблюдающая за беседой от двери, негромко хмыкнула.
— Вам, молодым, не понять! — заявила Гиреева, адресовав свои слова безусловно медсестре, но даже не удостоив ее взглядом.
— И одышка, и перед глазами пятна расплываются, — продолжал перечислять симптомы Парамонов, делая это совершенно бесстрастно.
— Пока нет. Но не хотелось бы довести. В больницу не хочется, Глебушка.
— И семейного врача вызвать совсем не судьба, надо в скорую.
— Что она понимает, эта девчонка! — возмутилась старушка. — Думает, колледж закончила, бумажку получила — и уже врач.
— Я тоже окончил, у меня тоже есть бумажка. Давление мерить будем?
— Ну что вы сравниваете! — улыбнулась «больная» и направилась в комнату. — Вы проходите. Что-то мы все на пороге.
Давление достопочтенной старушки оказалось в пределах разумного. Все же возраст. Но в целом Парамонов считал ее совершенно здоровой бабкой — хоть в космос запускай, столько энергии. Приличия ради выдал ей таблетку каптопреса, которые у нее, конечно, и у самой были под рукой. Но доктор сказал: «Можно». Значит, можно.
— Сегодня без уколов обойдемся, — заявил он с улыбкой, уложив старушку на диван и велев отлеживаться. — Как легче станет, все же сходите к девчонке — она вам направление на анализы выпишет. Обследование не повредит.
И займет время, которого у Светланы Тимофеевны были слишком много.
— Вот были б вы семейным врачом, — мечтательно проговорила Гиреева.
— Кому-то надо и фельдшером в скорой помощи. Сегодня Капку не искать, ясно?
— Ясно.
— И обследование. Будут настаивать на стационаре — не сопротивляйтесь, прокапаетесь. И впредь без большой надобности в скорую не звонить, — последнее было сказано совершенно без толку — и он это прекрасно знал.
— Вы берегите себя, Глебушка, — сейчас бабуля определенно примерила на себя образ Мальвины. Этот образ Глеб Львович вынужден был проглотить, вопреки всему владевшему им раздражению. Его рожа, даже помятая, не оставляла иллюзий в отношении трепетного, несмотря на колкости, обращения старой работницы культуры. Слишком презентабельна. Даже, пожалуй, слащава. Впрочем, примерно то же действие его физия оказывала и на Илонку — уже пятый год вполне удачно замужнюю медсестру из его бригады.
Романа как такового не было. А вот быстрый расслабляющий перепихон, не мешающий ни работе, ни ее семейной жизни, а потому и без претензий друг к другу, но разбавляющий будни, периодически случался. Склонности к длительным привязанностям Парамонов с некоторых пор не питал — жизнь научила. А Илонка, шустрая, неглупая и совершенно безбашенная в сексе девочка, подходила ему по многим параметрам — включая раскрепощенность, наличие законного мужа и желание чему-нибудь научиться в профессии, кроме того, что получила в медучилище и теперь получала в медунивере. А училась она быстро. И быстро смекала, что такой экземпляр, как Глеб Львович Парамонов с его башкой, на дороге не валяется. Предельно честно в границах товарно-денежных отношений. Впрочем… все остальное, кроме башки — часто сонной, мрачной и замороченной — тоже было не самым плохим трофеем.
На станцию возвращались в прежней расслабленной тишине. Пока Петька бегал курить, Парамонов, растянувшись на кушетке внутри машины, прикрыл глаза, намереваясь досыпать — хоть пять минут, пока не позвонил диспетчер — в редких перерывах прошлой ночью сидел над монографией по абдоминальной хирургии. Но разве с Илонкой, явившейся на смену с утра, поспишь? В мгновение ока оказалась на той же кушетке, быстрыми пальчиками водя по его груди, опускаясь все ниже.
— Мы остановились на том, что ты была подо мной, а не над, — хмыкнул Глеб.
— Ты против? — ее дыхание щекотнуло его ухо.
— Я — нет. Петрусь может возражать.
— Он там про футбол завелся. Успеем.
— Кому что! — выдохнул Парамонов, заводясь совсем не от футбола, ухватил Илонку за затылок и притянул к своему лицу. Ее губы пахли чем-то ягодным. Малиной, кажется. Это вообще нормально, что женщина пахнет едой? Он вцепился в ее рот, прижимая к себе накрепко, мешая дышать. А свободной рукой шарил по ее телу, разыскивая край короткой юбки. Хрень одна — этот бальзам для губ. Липкий, бесит. Есть мысли, от которых сложно отделаться. Эта привязалась сейчас. Полез за платком. Здесь, в кармане. Отстранился. Протянул ей:
— Вытри губы.
— Фу, зануда, — усмехнулась она и дернулась вниз.
Закинув край синей рубахи, Илона оголила его живот и принялась водить по нему языком, пробираясь все ниже — к более активной части тела, чем хозяин. Которой определенно было наплевать на бальзам для губ, о чем она недвусмысленно и намекала, отчаянно толкаясь в белье под штанами.
— Илонка! — глухо выдохнул обладатель активных частей тела и рванул вниз резинку медицинских брюк вместе с трусами. И включаясь в ее игру.
Стоило признать, Илонка со своей неугомонностью несколько разнообразила его новую жизнь. Губами и языком она умела пользоваться.
Илонка была лучше, чем кофе. Во всяком случае, в том, что касалось того, чтобы его взбодрить. И хоть немного добавить боевого духа.
Уже к вечеру с боевым духом, вдохновенно поднятым среди дня Илонкой, начались проблемы. Впрочем, Парамонов отдавал себе отчёт в собственной нестабильности. Бывали минуты, когда его распирало изнутри от черноты, и как с ней бороться — он не представлял. Чернота всегда являлась незваной, без приглашения, и забирала его всего. От людей и от жизни. Но это не влияло на дни, проводимые в машине скорой помощи. Он не пускал, как ни скреблось, норовя выбраться. Черноте, его персональной черноте, среди людей не место.
Потом начиналось сначала. Залпом, взрывом, ярким солнцем, пробивавшимся сквозь занавески в диспетчерской на станции. И уверенностью, что он найдет силы расставить все по местам. Не столь многое, как хотелось бы, бывает на местах.
Иногда случаются ненужные встречи. Ненужные улыбки. И ненужные звонки из прошлого. Вечером того же дня случился такой звонок. Тимур звонил. Из Института. И не просто же позвать на пиво. Деловито и не без повода.
— Слушаю, — рявкнул в трубку Парамонов.
— Привет, — раздался в ответ веселый голос. — Ты как?
— Не дождетесь! — не менее весело ответил Глеб. — Ты?
— Да вот решил воспользоваться опцией «Звонок другу».
— Тебе за это дадут миллион?
— Не дадут, — Тимур завис на мгновение и продолжил: — У меня тут пациентка… Глеб, ее двое суток как от аппарата отключили. Сегодня боли в конечностях сильные начались.
— До этого нормально было, не жаловалась?
