Номер шестой мне хочется отвести домой, к маме, чтобы она его накормила: он выглядит одиноким и явно нуждается в хорошем питании. Сквозь его слишком тонкую полиэстеровую рубашку просвечивают соски; вид так себе. Кто вообще покупает рубашки мятно-зеленого цвета? И что еще хуже, надевает к ним зеленовато-синий галстук в стиле «назад в будущее». Вот так парень… Предполагаю, что он до сих пор живет с мамой. И думаю, что галстук ему купила именно она. На середине отведенного времени он роется в кармане и достает пакет детских конфет, жевательных, думаю. Я вежливо отказываюсь и наблюдаю за тем, как он медленно разворачивает одну, потом точно так же медленно жует, глядя на меня сквозь очки в золотой оправе. Прямо как в документальном фильме о живой природе. Я просто слышу, как Дэвид Аттенборо тихо объясняет в микрофон причуды человеческого рода, который использует жевание как призыв к спариванию.
Но на самом деле все это не так уж трудно. Наверное, потому, что я не настроена романтически. И уже воспринимаю все это почти как балаган, когда кивком прощаюсь с жевакой и пересаживаюсь за следующий столик.
Можно понять, что номер седьмой достаточно высок, хотя он и сидит и плечи у него широкие. А еще – светлые волосы, как у викинга, а в бледных серых глазах мягкое веселье, как будто он не туда попал, направляясь в бар. Очутился здесь просто по ошибке. Да и я тоже не собиралась участвовать в этой авантюре. Я слегка выпрямляюсь, когда он чуть заметно наклоняется вперед. Не знаю, почему номер седьмой кажется не таким, как предыдущие. Его не так легко отвергнуть; в его взгляде есть нечто, что вызывает во мне отклик. Он не ездит на заднем сиденье автобуса, и не думаю, что за последние десять лет прикасался к жевательным конфетам. Это мужчина, в нем не осталось ничего мальчишеского. Похоже, он на несколько лет старше меня – может, на пять или около того, – и я невольно смотрю на его руку, проверяя, нет ли на ней обручального кольца или признаков, что его недавно сняли. Он ловит мой взгляд и легонько качает головой в ответ на молчаливый вопрос, а потом смотрит на мою левую руку. На ней ничего нет. Я теперь ношу обручальное кольцо Фредди на цепочке, так оно ко мне ближе, чем на пальце. И, посмотрев в глаза викингу, я молча качаю головой, подтверждая, что дома меня никто не ждет. Он достаточно сообразителен, чтобы заметить мою растерянность: слегка хмурится, а потом нарушает одно из главных правил и почти вслух спрашивает, все ли у меня в порядке. Его неожиданная доброта задевает что-то в самой глубокой, самой темной части моей души. Как будто вдруг включили старый ржавый мотор. Мне требуется несколько мгновений, чтобы осознать, что это такое – искры. Пугающие, совершенно неожиданные искры.
– Нарушение правил, – шепчу я.
Он смеется и отводит взгляд. Я почти смущаюсь, меня ошеломляет понимание того, что этот человек привлекателен. Черт! Я нахожу номер седьмой привлекательным, но сама не знаю, что это означает. Он ничуть не напоминает Фредди. Вообще никого не напоминает. Если бы мы могли поболтать, призналась бы ему, что я здесь только для того, чтобы сравнять число мужчин и женщин, а про свидание и вовсе не думала, да и вообще не ищу любви, хоть молчаливой, хоть какой-то еще. Только вот говорить нельзя, и потому пытаюсь выразить все это взглядом. И вдруг все кончается, две минуты миновали. Он на мгновение как будто пугается и, прежде чем я успеваю встать, протягивает руку и накрывает ею мою ладонь.
– Я Крис, – говорит он, снова нарушая правила.
Но никто этого не замечает за шумом отодвигаемых стульев, а я тяжело сглатываю и отвечаю, хотя и не собиралась:
– Лидия.
Он слегка сжимает мои пальцы, я встаю.
– Лидия, рад познакомиться.
Я напугана и рада тому, что пора пересаживаться за столик номер восемь. У незнакомца напротив накачанное тело под футболкой в обтяжку. Оно, слава богу, оставляет меня абсолютно равнодушной. И я ему не по нраву, это ясно по тому, какой взгляд он бросает на девушку, только что отошедшую от его стола. Он как бы говорит ей вслед: «Встретимся в баре». И она отвечает на его взгляд кивком и улыбкой, заставляя меня пожалеть того человека, который теперь оказался напротив нее. Уже прошла одна минута, но не думаю, что она хоть раз посмотрела на нового кавалера. Мысленно оправдываю ее, но ведь я и сама достаточно хорошо воспитана, чтобы изобразить интерес. Мы оба довольны, когда время истекает.
Я готова расцеловать номер девятый, просто от облегчения, ведь дело идет к концу. Кроме того, мне не нужно смотреть на номер восьмой, который таращится на кого-то другого, но в основном, конечно, потому, что это Райан. Я буквально падаю на стул напротив него, а он всем своим видом недоверчиво спрашивает: «Какого черта ты здесь делаешь?» Райан слегка наклоняется ко мне через стол и почти хохочет от изумления. Я беспомощно пожимаю плечами, разведя руки. Одну секунду все это выглядит странно, но потом Райан медленно проводит ладонью по лицу, возвращая ему безмятежное выражение. Я тоже через несколько секунд беру себя в руки, готовая продолжить игру, широко открываю глаза и смотрю прямо ему в лицо. Райан делает то же самое, но потом его взгляд меняется. Он явно думает о том, чего мне стоило участие во всем этом. Райан сосредоточенно хмурится. И он сочувствует мне, а я только и могу, что крепко сжать его руки, лежащие на столе, и смотреть. Потом вдруг ошеломляет мысль, что я ведь нахожусь на вечере свиданий и действительно почувствовала что-то к кому-то новому…
Райан сжимает губы, я понимаю, что у него на уме, как будто он написал это в воздухе светящимся карандашом. Он горд за меня и не представлял, что я способна на подобное. Он смотрит на меня так, словно я принцесса-воительница, и, когда истекает наша вторая минута, еще крепче сжимает мои пальцы, посылая меня навстречу победе. В это мгновение я люблю его так, словно он мой родной брат. Я едва ли не плачу, а он это видит и одними губами говорит: «Да пусть оно катится к чертям!» – и мне смешно. Но это помогает; оставшийся во мне след принцессы-воительницы влечет меня через три последних стола. Но из всего вечера я могу вспомнить лишь одного человека. Номер седьмой. Крис. Нарушитель правил. Викинг.
Кейт и ее команда моментально собрали все и уложили в свою машину, как только действо завершилось. Мы с Райаном пошли через маленькую автомобильную парковку и помахали им.
– И что ты об этом думаешь? – спрашивает Райан, снимая с шеи цепочку с солнцезащитными очками и доставая из заднего кармана джинсов ключи и телефон.
– Ну, – пожимаю плечами я, – похоже, прошло неплохо. Листки с заявками вроде бы все заполнили.
Кейт и ее помощники забрали эти листки, чтобы потом помочь заинтересованным связаться друг с другом. Я умудрилась тайком заглянуть в некоторые бумажки, пока команда занималась сборами. Один листок был заполнен светящимся зеленым фломастером. Что может говорить выбор такой ручки о том, кто ею пользуется? Демонстративность, желание быть замеченным? Привлечь к себе внимание? Или «у-меня-в-сумке-свалка-не-найти-ничего-другого»?
– Они устраивают еще и молчаливые танцы, – сообщает Райан.
– Да, Кейт мне говорила.
