– Да, но я понимаю, почему ты этого не сделал.
Встречаю через стол взгляд влажных глаз Камиллы, и она кивает. Это та самая тихая поддержка, которую я одобряю. Мне стоит немалых усилий коснуться руки Джоны, а ему стоит больших усилий не разрыдаться.
– Такой пирог можно делать и со сливочным маслом, – заявляет Мод. – Остался еще кусочек?
Нелл придвигает к ней коробку:
– Возьми.
На мгновение я прижимаю руку к глазам и встаю.
– Мне нужно идти, – говорю я, окидывая всех взглядом. – Рада была познакомиться.
– Увидимся еще? – спрашивает Джона, глядя на меня.
– Да, – киваю я.
Но думаю, что, скорее всего, нет. Желания приходить сюда у меня не было, но все оказалось не зря. Мы пережили нечто вроде катарсиса. Я держусь, пока не добираюсь до своей машины, а потом падаю на водительское сиденье и роняю голову на руки. Наверное, мне не следует вести машину, но я хочу домой. Хочу побыть с Фредди.
Во сне
Воскресенье, 3 июня
Мы на автомобильной парковке больницы. Фредди несет Элли. Она в одной туфле, а вторая у меня в руках, я бегу рядом с ними.
– Думаю, перелом, – бормочет Элли.
Ее лицо кривится от боли, когда она пытается пошевелить ступней. Она упала с нашей лестницы полчаса назад, до смерти напугав меня и Фредди. Странно видеть и ее тоже в этой «иной» реальности. Я уже привыкла считать, что этот мир предназначен только для меня и Фредди, но, похоже, время от времени в нем отмечаются и другие жизни. И сегодня в этой реальности Фредди именно таков, каким я хочу его помнить. Он владеет ситуацией и более чем жив.
– Возможно, – соглашается он. – Ты здорово постаралась, чтобы заставить меня носить тебя на руках.
– Это немножко походит на ту сцену из «Офицера и джентльмена», – пытаюсь пошутить я.
Фредди вроде бы нравится эта мысль.
– Вот только я куда симпатичнее Ричарда Гира.
– Ты определенно выглядел бы прекрасно в форме, – говорю я.
– Такие продаются в том секс-магазинчике в городе, – откликается Фредди. – Могу купить, если хочешь.
– Эй, ребята! – вмешивается Элли. – Здесь женщина со сломанной ногой. Давайте отложим эту милую беседу.
– Может, она еще и не сломана. – Я стараюсь мыслить позитивно.
– Ох, боже, и я надеюсь, что не сломана. Я не могу на работе ходить на костылях!
Но Элли и на костылях осталась бы самым продуктивным работником.
Что-то в этой картине – человека несут в приемный покой отделения скорой помощи – заставляет людей мгновенно расступаться, пропуская нас, и мы оказываемся внутри куда быстрее, чем то могло бы быть.
– Удачно, что мы были дома, – говорю я Фредди, присаживаясь на край кушетки.
Доктор не думает, что у Элли перелом, но ее все равно отправляют на рентген, для дополнительной проверки.
– Вряд ли бы ее осмотрели так быстро, если бы она сама сюда приковыляла.
– Обаяние Фредди Хантера всегда действует! – усмехается он, а я закатываю глаза к потолку. – Хочешь, я потом отнесу тебя наверх на руках? – спрашивает он.
– Только если ты купишь ту форму.
Фредди оглядывается на вешалку с задней стороны двери комнаты.
– Можно стащить вон тот докторский халат. Хочешь?
Я не выдерживаю и тихо смеюсь:
– А знаешь что? Пожалуй, можно.
В этот момент Элли привозят обратно в кресле на колесах.
– Ничего не сломано, – бодро сообщает доктор. – Сильный ушиб, так что лучше поберечь ногу пару дней.
Элли пытается встать, опираясь на костыли, которые принесла ей сиделка, но Фредди снова подхватывает ее на руки и несет из больницы. Когда дверь перед нами открывается, я начинаю напевать: «Любовь возносит нас туда, где следует нам быть», и Элли пинает меня здоровой ногой.
– Ты просто потрясающе справился сегодня – я об Элли, – говорю я, как только мы снова оказываемся дома.
– Конечно, как иначе? – Фредди качает головой. – Слава богу, это оказался просто ушиб лодыжки. То, как она слетела с этой лестницы… Все могло быть гораздо хуже.
Я вздрагиваю, потому что он прав. Я едва дышала от страха, когда мы подбежали к упавшей Элли: слишком остро осознала, как легко обычный день может превратиться в ночной кошмар.
– Я никогда ничего не ломал, – заявляет Фредди. – Представляешь?
Очень даже представляю.
– Я тоже. Ох, погоди, неправда. Ну да, я сломала палец в день рождения Элли, когда мы были маленькими. Мама пригласила Ники, он жил в конце улицы, хотя он был просто ужасным мальчишкой, и он прижал мою руку дверью.
– Что, нарочно? – морщится Фредди.
– Может быть, – пожимаю я плечами, поднимаю правую руку и выставляю указательный палец. – Вот этот, здесь.
Фредди подходит ко мне и целует палец:
– Как, говоришь, его звали? Я найду его и страшно отомщу за тебя.
– И что ты с ним сделаешь? – включаюсь я в игру.
– Думаю, будет справедливо, если я займусь его пальцами. Может, отрубить их один за другим? Или раздробить молотом бога Тора?
Физическая сила Фредди – часть его идентичности, он абсолютно убежден, что должен быть моим защитником, нуждаюсь я в том или нет. В этом смысле он старомоден. Ему нравится хвататься за дрель, когда что-то ломается. Потому с удовольствием купил и газонокосилку, хотя у нас всего лишь маленький садик за домом. Но на самом деле я ничего не имею против. Знаю, что это уходит корнями в его детство, когда он потерял отца. И ему поневоле пришлось занять его место, потому что мать была из тех женщин, которые привыкли к постоянной заботе. Теперь Фредди с радостью собрал всю семью Бёрд под свое крылышко. Не думаю, что маме хотя бы раз за последние десять лет пришлось самой менять перегоревшую лампочку.
– Ты просто супергерой! – заявляю я и смеюсь.
– Думаю, сегодня мы это уже подтвердили. – Он падает в свое кресло. – Сделал ли я достаточно для того, чтобы меня напоили кофе?
– С бисквитами, – уточняю я.
– А как насчет секса? – тут же прощупывает он.
Я смотрю на него:
– Только если ты стащил тот докторский халат.
Наяву
Понедельник, 4 июня
Я сижу в машине на служебной парковке. На пассажирском месте рядом со мной старый ярко-розовый прозрачный контейнер для ланчей. Я обнаружила его этим утром перед дверью с запиской на крышке – пожелание удачи. Сквозь его стенку можно разглядеть фольгу мятного бисквита. Маме, наверное, пришлось обойти несколько супермаркетов, чтобы найти его. Еще там упаковка чая «Райбина», в пакетиках, она выглядывает из-за сэндвича неведомо с чем, тоже в фольге, и пачки хрустящей соломки. Мама уже более девяти лет не собирала контейнер с ланчем, но легко вернулась к этому занятию, словно мне по-прежнему четырнадцать лет. Я обнаружила, что это успокаивает, и положила яркую коробку в сумку, стараясь набраться храбрости и подойти к служебному входу городского общественного центра впервые за более чем восемьдесят дней. Там, конечно, знают, что я приду. Уверена: все изо всех сил постараются облегчить мне первый день, но все равно мне трудно. Делаю глубокий вдох и вылезаю из машины.
