В эти минуты ей одновременно хотелось плакать и провалиться сквозь землю. По давней мечте, по сокровенному будто прошлись грязными ногами. Такой вспышки гнева и раздражения Кристина никак не ожидала и действительно почувствовала себя слишком ненасытной. Нужно знать меру, не просить слишком много, довольствоваться тем, что имеешь…
— Мужик, ну ты чё? — не выдержал один из выпивавших мужчин. — Купи ребёнку стружилку. Неужто денег жалко?! На сигареты ж нашлись.
— Да чё ты его увещеваешь?! Лучше я давай куплю, — сказал другой. — Мелкая, не дрейфь, будет тебе подарок к празднику, — и направился к киоску, доставая из кармана деньги.
— Я сам куплю! — отец бросил продавщице купюру, схватил стружилку и потащил Кристину прочь, чуть руку не оторвал.
Казалось бы, что может быть обиднее? Оказалось, что очень даже может. Когда они шли от электрички к дому, слякоть, которая была днём, подмёрзла, и под ногами образовался самый настоящий каток, да ещё и с горбами да выбоинами (как народ натоптал, так и замёрзло). А у Кристины были старые сапоги со стёртыми и к тому же очень скользкими подошвами. Оставалось пройти всего два квартала, но эта дорога показалась адом.
Кристина постоянно поскальзывалась и хваталась за руку отца, надеясь найти поддержку и опору, ведь он был самым близким и любимым мужчиной в её жизни. Но он постоянно отмахивался, отдёргивал руку и рявкал, чтобы она прекратила баловство и шла нормально. А она хотела сказать, что вовсе не балуется, что не нарочно скользается, что сапоги сами едут и она несколько раз чуть не упала, но в горле стоял ком, а ещё было так обидно, до слёз просто, что не выслушал, не поддержал, а только оттолкнул.
У подружки Вики, жившей по соседству, была очень строгая мама, но замечательный отец, который бесконечно баловал дочь и делал для неё «всё на свете». Кристина частенько смотрела на них с белой завистью, мечтая о таком же отце. И в эти минуты адской ледяной дороги домой она подумала, что папа Вики уж точно взял бы дочку за руку или за плечи придержал.
Что касается его работы, то там была такая же ситуация. Он расшаркивался перед всеми, перед кем только мог. На пару с другом, тоже Александром, организовал фирму, которую они назвали «2А», по первой букве своих имён. Руководство поделили пополам и решили, что директорствовать будут по очереди. Да только каждый раз получалось одно и то же: в те моменты, когда фирма находилась в расцвете, директором был Александр Державин, папин «лучший друг», который грёб общественные деньги лопатой (и прямиком себе в карман), а как только переживала кризис — разумеется, бразды правления, ответственность и нависшие над фирмой долги переходили к Александру Сиротенко. И так несколько раз!
Кристина была знакома и с самим Державиным, и с его сыном Максимом. Это был тот ещё заносчивый мальчишка, который считал, что все вокруг ему должны. Он был на три года старше неё и поглядывал на дочку отцовского друга весьма заинтересованно. Высокий брюнет с холодными глазами пленял девчонок привлекательной внешностью и кошельком отца, который, в отличие от непутёвого друга, умел ими распоряжаться. Вот только Кристина не спешила отдавать своё сердце Державину-младшему, чем очень его злила.
Однажды их отцы устроили пикник и взяли с собой детей. Кристине тогда было одиннадцать, а Максу, соответственно, вот-вот должно было стукнуть четырнадцать. Разговор у мужчин, прогуливающихся у пруда, зашёл о будущем дражайших чад, и Державин вслух задумался, не поженить ли их, когда вырастут. Мол, его сыну не помешала бы послушная жена, которая будет его понимать и потакать слабостям.
И тот Александр, который привык всё отдавать, с радостью сказал: «Конечно-конечно, моя дочь в вашем распоряжении! Она выйдет замуж за того, за кого я ей скажу, будь уверен!» А тот Александр, который привык всё получать, ответил: «Вот и хорошо, тогда договорились». А рядом с отцом шагал Макс, который горделиво оглядел Кристину, мол: «Слышала? Всё уже решено, так что не трепыхайся».
И тут она не выдержала. Недовольство родителем и возмущение, копившееся годами, дали себя знать. Натянутая пружина её нервов выстрелила. Этому своему поступку Кристина до сих пор удивлялась, но и восхищалась тоже. В общем, выждав паузу, когда взрослые смолкли, она громким голосом заявила, твёрдо и решительно:
— Я выйду замуж только за того, кого сама выберу и за кого захочу!
В шоке был не только отец, но и Державин-старший. А взгляд младшего сверкнул такой неприкрытой злостью и жаждой мести (как же, какая-то нищебродка посмела отвегнуть его, короля мира!), что Кристина поёжилась. И появилась абсолютная уверенность: за это оскорбление придётся ответить.
Немного оправившись от удивления, отец Макса натянуто улыбнулся и сказал, что у Сани дочь с характером, но слушаться старших ей всё же стоит. Остаток дня прошёл ужасно: Максим устраивал ей всякие подлянки, которые могли сойти за случайность или её же собственную неосторожность (даже штаны у костра пропалил, и она только чудом избежала серьёзных ожогов), поэтому обращаться к взрослым было бесполезно, крайней всё равно сделали бы саму Кристину (тем более после высказанного протеста отец смотрел на неё волком). Так что образ инквизитора повзрослевший Макс выбрал себе не зря: пытку он ей организовал знатную.
Вернувшись из поездки, Кристина рассказала маме, оставшейся дома с маленьким Алёшкой, обо всём, что произошло на пикнике. И мама похвалила её за смелость и за то, что не побоялась отстаивать собственное мнение в столь важном для любой девочки вопросе. Она пыталась образумать и мужа, но всё было бестолку.
Мама несколько раз говорила ему, чтобы перестал общаться с Державиным, давала советы, но он будто не слышал. Зато папин друг впитывал эти самые советы и обращал в свою пользу, что нередко помогало ему в бизнесе. А потом Державин подставил отца и кинул на деньги, причём сделал кругом виноватым. И Сиротенко остался должен очень серьёзным и опасным людям.
Остро врезался в память случай, когда папа приехал среди ночи, втихаря пробрался к дому и постучал в окошко. Мама открыла, и Кристина, которая в этот раз ночевала в родительской комнате, услышала, как отец умолял маму продать дом, чтобы он мог расплатиться с долгами. Где при этом будет жить его семья, папашу, судя по всему, не волновало. Говорил, что иначе его убьют и она станет вдовой. Продавать дом мама отказалась, но дала несколько дельных советов и отправила восвояси.
А вскоре к ним приехали люди с оружием требовать долги отца. Была глубокая ночь, настойчивый стук в окна вызывал страх и ужас. Кристина с мамой затаились и делали вид, что их нет дома, Алёшка сладко спал. Когда один из мужчин пригрозил, что разобъёт окно, а другой пообещал выбить дверь, мама, прижимая к себе дочь, дрожащей рукой открыла замок и приоткрыла дверку, оставив её на цепочке. Сказала, что Саша давно не появляется и где-то скрывается, а в доме брать уже просто нечего, им с детьми и на еду едва хватает.
Грозный на вид мужчина нерусской национальности (то ли чеченец, то ли ещё кто) оглядел дрожащих женщин, какое-то время постоял, потом сплюнул и сказал передать мужу, если он наведается, чтобы вернул долг, иначе в следующий раз они сожгут дом. После чего увёл своих ребят, а Кристина до утра так и не смогла заснуть.
