Аралан смотрел на жену свою, на бледность кожи её, на зелень глаз, на нежную кожу, что хочется ласкать, на губы, которые манят, просят поцелуя. Он взял за руку Эльиинг и поцеловал пальчики, ощущая, насколько они ледяные и тонкий аромат благовоний, чувствуя, как дёрнулась рука в желании отпрянуть.
— Тебе противны прикосновения мои?
— Нет, мой господин.
— Не лукавь, Эльиинг.
— Нет, не противны, но они пугают меня.
— Я никогда не был груб с тобой, Эльиинг, хотя Главная Богиня тому свидетель, хотел этого, почему ты боишься меня? Ты боишься, я вижу страх в глазах твоих. Всегда, когда бы глаза мои ни посмотрели на тебя, я вижу страх.
— Я нарушила самый главный закон Дальних Земель, я знаю, что за это полагается смерть, почему она ещё не пришла, почему казнь моя откладывается? Это из-за отца моего? Его могущества?
— Отец твой, Элтелилор, знал о законах наших, уверен, сомнения в невинности твоей не посещали сердце его и разум, поэтому он дал согласие на исполнение воли Главной Богини.
— Тогда почему и как долго мне ждать? Теперь, когда стал известен главный позор мой…
— Это позор безумного брата твоего и отца, что не уберёг дочь свою, но и мужчины часто бессильны перед судьбой своей, даже такие могущественные, как Элтелилор. Я не стану судить тебя, как не судил до сего дня, и не позволю, чтобы кто-то на земле этой, в небе или под водой причинил тебе зло. Тебе следует перестать ждать казни своей и винить себя. Обвинять тебя могу лишь я, муж твой и Наследник Дальних Земель, но я отказываюсь от права своего судить тебя, Эльиинг.
— Оооо.
— Эльиинг, говорили мне, что ты умна не по годам, что отец твой обучал тебя не только грамоте, но и наукам, я слышу, сколь хорошо ты овладела наречием Дальних Земель, и вижу книги в покоях твоих, какие видел только у Эарсила. Разум твой светел и пытлив, так подумай же без страха о судьбе своей. Я твой муж, я знал о тайне твоей раньше, чем повязал себя шёлковой лентой. Поняв, что евнух не врал мне, я скрыл это ото всех, от народа, от матери своей, Правящей Царицы, и от отца. Прошло уже достаточно времени, чтобы казнить тебя, но я не отдавал приказа такого, а значит, сердце моё, дух и разум противятся решению этому. И нет причин мне сейчас менять решение своё.
— Я благодарю тебя, мой господин.
— Лучшей благодарностью будет улыбка твоя и цвет лица твоего, что перестанет быть подобно меловому раствору. Ты слишком бледна, жена моя. Скажи, почему не выходишь ты за стены дворца, и редко видят тебя не в женской половине?
— Всадники, что приходят сопровождать меня, пугают, мой господин.
— Ты боишься всадников моих?
— Каждый раз я думаю, что они пришли, чтобы исполнить волю твою.
— Вижу я, ты многого не знаешь, Эльиинг, законы Дальних Земель запутаны, и всадники — те, кто поможет тебе избежать ошибок, пока же, позволь мне сопроводить тебя.
— Сопроводить, но куда?
— Мы прогуляемся по саду во внутреннем дворе и пройдём в оранжерею, где растут диковинные растения. Эарсил устроил её, услышав от одного из послов, что такое возможно, но не растения и деревья удивляют там, а множество бабочек редчайшей красоты, хрупкие крылья их украшены множеством узоров, и нет мастеров, способных повторить причуды природы и мироздания.
— Но скоро пиршество в честь Царевны Эвиси, мужа её Меланмира и в честь твою, мой господин, Правящая Царица велела мне быть там.
— Мы немного задержимся… много дел у жены мужа своего перед пиршеством, многие заботы и думы могут задержать её.
— Я не хочу вызвать гнев Правящей Царицы.
— О, ты не вызовешь гнев её, Эльиинг, скорей, её гнев вызову я, но увидев меня в сопровождении жены своей, она сменит гнев на милость, поверь мне. Пойдём.
Аралан проходил длинными коридорами, подстраиваясь под шаги жены своей Эльиинг, и было ему радостно от этого, и тепло разливалось на сердце его.
Наследник не часто бывал в оранжерее, лишь в самом начале, слушая речи Эарсила, дивясь радости его, но всякий раз он удивлялся тому, что бабочки были подобны ручным зверям, садились на голову, руки, плечи, и было сложно согнать их.
Он протянул ладонь с маленькой бабочкой с золотистыми крыльями, которая замерла, словно давала разглядеть красоту свою. Он сжал ладонь, не повредив крылья её, а потом выпустил на волю, смотря, как взлетела и исчезла из вида она.
— Я думала, что вы раздавите её, мой господин.
— Нет нужды в убийстве хрупкой бабочки, жена моя.
— Милосердие…
— О, нет, Эльиинг, в моём сердце нет места для милости, жалость так мало знакома мне, но в сердце моём довольно места для любви к тебе, и всё оно заполнено этой любовью. Если бы я знал, как прогнать страх из сердца твоего, чтобы и оно было полно любви ко мне, я бы сделал это.
— Я люблю вас, мой господин.
— Нет, Эльиинг, лукавят уста твои, и я не виню тебя за это, я подожду, пока страх покинет сердце твоё…
Глава бонусная 4. Эарсил. Часть первая
Советники и всадники, любой, кто был и мог присутствовать на совете, покинули залу, где остались лишь Царь Дальних Земель, Наследник его Аралан, Царевич Эарсил и Правящая Царица Айола.
— Теперь, когда всё разрешилось, мне следует покинуть Дворец, отец, и закончить суд в поселении.
— Кого так долго судишь ты? — спросил зло Аралан, голос его был грозен, словно не с братом разговаривает он. — Беглых рабов, жён покинувших мужей своих? Раньше, чем солнце начало клониться к закату, мы схватили основных виновных, оставив на суд твой женщин и стариков, которые могут знать тайные тропы или о рудниках, о которых нам пока неведомо, могут быть они связаны с мятежниками в Провинции за Горами или нет, но это всего лишь женщины!
— Как всегда горяч, брат мой. Я узнал обо всех возможных тропах, о тех, о которых мы не ведали раньше, и о которых не узнал ты, узнал о проходе в Лабиринт и выходе из него, а так же о хижинах с другой стороны гор, где могут прятаться оставшиеся в живых, я говорил это. Приход Бенаила сбил планы мои, мне пришлось срочно ехать во дворец, благодаря Главной Богине, я успел вовремя, но пленники остались дожидаться участи своей. К некоторым я приставил лекаря.
— Лекаря? У тебя слишком мягкий нрав, брат мой. Их всех ждёт казнь, для чего им лекарь? Некоторые из воинов моих ранены, и лекарь нужен им, а не этим простолюдинам!
— О, воины твои сильны, настолько сильны, что некоторые женщины, даже если и останутся живы, никогда не оправятся.
— Женщина — добыча.
— Твои воины совершали насилие? — тихо произнесла Правящая Царица, которая до этого, как и муж её, не вмешивалась в спор детей своих.
— Женщина всегда добыча, я не мог запретить этого воинам, Царица.
