Он спустился и сказал что-то на своём наречии.
— Царь Дальних Земель велел мне переводить всё, что будет здесь происходить, если я переведу неверно, он вырвет мне язык собственноручно, дитя. Так же он сказал, что все мы имеем право защищать себя и говорить в свою защиту.
Младшая дочь Короля хмурилась, голова её болела, ей хотелось пить и по малой нужде, во рту она чувствовала вкус горечи, которая вышла из неё через рот этой ночью, от пения жриц и криков старухи и рабыни.
— Ты знаешь свою вину, Царица? — старуха сказала сразу после слов её царя и господина.
— Нет, мой Царь и господин, — Айола не смотрела на Царя, как и учила её старуха.
Старуха перевела и это.
— Что Царица делала там, где её застали?
— Я искала Жемчужину, мой господин.
— Почему ты искала жемчуг в таком месте, Царица?
— Я искала лошадь, её так зовут — Жемчужина, — царица услышала сдавленный стон из уст своего Царя и господина, но, посмотрев ему в лицо, нашла его столь же непроницаемым и ужасным, как и когда вошла сюда.
— Разве место лошади не в конюшне? Почему ты обошла её и повернула туда, где тебя застали?
— Конюх сказал мне что-то, но я мало что поняла, он говорил очень быстро, не так, как мальчик с кухни. Я поняла только слова «конь» и «волнение», он показал рукой в сторону тех строений, где вы застали меня, мой господин.
— Ты знаешь, что это за строения?
— Нет, мой господин, я впервые видела их.
— Конюх указал тебе на них? — старуха, шурша, переводила слова Царя и господина Айолы.
— Нет, мой господин, конюх махнул рукой неопределённо, но рядом не было никаких строений или домов, похожих на то, куда могут отвести лошадь, я обошла конюшню и увидела те строения. Агура подтолкнула меня, указав на дверь, но там не было лошади.
— Ты открыла двери, Царица?
— Нет, мне открыли двери мальчики, что раскатывают дорогу из шёлка у меня перед ногами.
— Ты переступала порог этого строения?
— Да, мой господин, я сделала шаг, но быстро вышла.
— Что ты видела?
— Ничего, было темно и пусто, мой господин, Жемчужина бы отозвалась на мой голос.
— Ты ничего не видела?
— Я видела только темноту, мой господин.
Потом всадники привели трепещущего конюха, который упал в ноги Царя Дальних Земель, и страже в зелёных одеждах пришлось поднимать его и держать, пока Царь Дальних Земель разговаривал с ним.
— Видел ли ты вчера Царицу?
— Она приходит каждый день, кормит коней, как вы и велели, никто не препятствует ей, потом она кормит лошадь, которую Царь Дальних Земель повелел преподнести в дар Царице от его имени, и уходит. Вчера Царица так же приходила, Ваше Величество.
— Была ли её лошадь в стойле?
— Нет, она беспокоилась и беспокоила коней рядом, я отвёл её в отдельную конюшню, чтобы осмотреть позже.
— Ты сказал об этом Царице, когда она пришла?
— Да, Ваше Величество, думаю, она не поняла меня, я показал ей рукой в сторону, куда нужно идти, рабыня же, что стояла за её спиной, сказала мне, что подскажет Царице.
— Ты видишь эту рабыню здесь?
— Да, — конюх указал на Агуру, — это она.
— О твоей судьбе тебе сообщат позже, — старуха перевела слова Царя, и Айола видела, как подкосились ноги конюха, и всадники буквально выволокли его наружу.
К удивлению младшей дочери Короля, в зал ввели двух мальчиков, им едва ли шёл десятый цвет, они были бледны и в синих одеждах.
— Как давно вы в городе? — прошелестела старуха, пока Царь и господин Айолы обращался к мальчикам.
— Наш командир привёз нас вчера на рассвете, Ваше Величество.
— Где вы должны были быть к вечеру?
— Мы должны были начать обучение, но мучились животом, оттого командир оставил нас в казарме.
— Сколько вас было?
— Двое.
— Заходили ли женщины вчера к вам в казарму?
— С утра была женщина, которая разносила лепёшки и воду с мёдом, она была рабыней, а после обеда заглянула другая.
— Ты знаешь, кто это был?
— Я не знаю, Ваше Величество, но это была знатная жена, волосы её были покрыты, а шуба из белого меха, только знатная жена может ходить в такой шубе, мой господин.
— Ты видел лицо её?
— Нет, было далеко.
— А ты?
— Нет, Ваше Величество, мой живот так мучил меня, что я бы не увидел даже родную мать, предстань она передо мной.
— О вашей судьбе вам сообщат позже, — Айола услышала усталость в словах своего Царя и господина.
— Агура, ты сопровождала свою Царицу?
— Да, мой господин.
— Ты слышала, что говорил конюх Царице?
— Он говорил, что её лошадь в небольшой конюшне, куда отводят жеребых кобыл, на восток от главной Царской конюшни.
— Ты сказала конюху, что поняла его?
— Да, мой господин.
— Куда пошла Царица, когда вышла из конюшни?
— Она пошла к западу, мой господин.
— Почему ты не остановила её и не указала знаком или словом, куда нужно идти?
— Дело рабыни следовать за Царицей, а не указывать ей.
— Ты понимала, куда идёт Царица?
— Да, мой господин.
— Ты подтолкнула её к воротам казармы?
— Да, мой господин.
— Ты сделала это намеренно, Агура?
— Да, мой господин.
— Почему ты поступила так?
— Мой господин перестал уделять мне внимание, поставил меня прислуживать Царице, как рабыню, а я наложница, а не рабыня Царицы. Царица не захотела обучаться, как ублажать мужа своего, и за это мой господин наказал меня, а не её, как следует поступить мужу с женой своей.
— Разве я не был ласков с тобой, Агура, до наказания и после?
— Был, мой господин.
— Разве я не преподносил тебе даров, столь богатых, словно ты жена мне или Царица?
— Преподносил, мой господин.
— Тебе стало не хватать ласк мужа, Агура? С появлением Царицы тебе стало не хватать ласк?
— Да, мой господин.
— Ты насытишься ими вдоволь, в казармах довольно изголодавшихся по женскому телу воинов, сейчас же тебя отведут на потребу им, и когда плоть твоя придёт в негодность, но до того, как разум помутится, тебя казнят, смерть твоя будет страшна.
Рабыня страшно кричала, когда двое всадников схватили её и выводили из зала.
