И он опять пропел тот же мотив.
«Т-е-б-е-е с-р-а-з-у-у с-т-а-н-е-е-т л-е-е-е-г-ч-е гну-у-у-ть с-в-о-ю-у-у-у л-и-н-и-ю-у-у-у!»
Закрыв глаза, он решил больше ни о чём не думать, но не смог. Ссора с Джанни лезла, мелькала обрывистыми картинками смятых в сильных руках лацканов, сверлила мозг побледневшим лысым лбом и возмущёнными фразами, вылетавшими из шепчущих губ. Хотелось думать, что ссора была смешной, из разряда тех, про которые говорят – «сделали из мухи слона», но думать так не получалось. Слон, как назло, ни в какую не желал сдуваться до размеров мухи, а очередная попытка Джанни в очередной раз потянуть одеяло на себя и отнять право решать вопросы, которые Стив считал исключительно собственной прерогативой, не давала возможности найти для него оправдательные мотивы.
«Это мой мир, и никто не имеет права вторгаться в него», – в который раз сказал себе Стив и, наконец, успокоился.
В обширном ванном помещении царила тишина, потому что звуки практически не доносились сюда, в приватную зону, надёжно защищённую от постороннего шума густой зеленью деревьев и толстыми, на века построенными стенами. В противовес Джанни не выносивший одиночества Стив, как ни странно, чувствовал себя здесь, в расслабляющей атмосфере приватных покоев, абсолютно комфортно и много раз удивлялся этому обстоятельству.
– Терпеть не могу тишину, а как попадаю к себе в спальню – кайфую по полной программе, – говорил он, имея в виду роскошный уют изолированных от остальной части дома апартаментов, включавших в себя кабинет, бильярдную, домашний кинотеатр, ванное помещение и спальню с выходящим на большой благоухающий цветник и увитым зеленью балконом.
– Тебя не поймёшь, – кривила лицо Марша. – То тебе плохо в одиночестве, то ты, оказывается, кайфуешь. Определись уже, дорогой.
– Не вижу причин отказываться от привилегий, даруемых богатством, – философствовал в ответ он.
– Можно подумать, тебя кто-то уговаривает от них отказаться, – умничала Марша.
– Действительно, – охотно соглашался с женой Стив. – Можно подумать, кто-то уговаривает.
И весело улыбался, глядя, как она злится.
Радуйся жизни, Стивви, специалист по холодильным установкам. Кайфуй, Стивви. Кайфуй за всех, кто сдох, так и не дождавшись удачи.
Ты заслужил, сорванец!
В свою очередь взъерошенный после ссоры со Стивом, Джанни долго гулял по парковым аллеям, но и после прогулки не сразу поехал домой. Боб Ковальски, один из его парней, где-то схватил пневмонию, и уже сутки лежал в одном из госпиталей. Джанни посчитал нужным лично навестить его, поэтому обычный маршрут, по которому парни возили его в любимом спортивном БМВ, изменился.
Джанни полюбил немецкие машины ещё в семидесятые, когда впервые сел в мерседес, отдав предпочтение той неповторимой элегантности, с которой машина этой марки носила собственную мощь.
– Ты не патриотичен. И занудный бунтарь, к тому же, – сказал ему тогда Стив, предпочитавший эксплуатировать американские автомобили, хотя в его личной конюшне стояли лучшие иностранные модели.
Джанни оценил наблюдательность друга, но своей любви к заокеанским машинам не изменил, а в девяностых, пересев на спортивный седан БМВ, предпочитал только этот тип автомобиля.
Навестив Ковальски, рядом с которым постоянно дежурила его жена, Джанни понял, что наконец обрёл душевное равновесие, и распорядился везти его домой. Всю обратную дорогу, переполненный впечатлениями от визита в госпиталь, он размышлял о тонкостях любви. Ковальски, гений аналитики и двухметровый красавец, ни разу не ездил на остров, да что остров, он вообще не ездил никуда дальше Бруклина и был примернейшим семьянином и отцом пятерых дочерей. Джанни ни разу до сегодняшнего дня не видел его жену и увиденное потрясло его: некрасивая немолодая женщина с заколотыми на затылке тусклыми волосами и бесформенной оплывшей фигурой. Настоящая серая мышь.
А Ковальски любил её. И только её. Тут было над чем призадуматься, факт.
БМВ как раз пересекал один из перекрёстков и Джанни мельком взглянул в окно. На углу, в ожидании зелёного сигнала светофора, стоял худенький подросток, лет шестнадцати или семнадцати на вид. Одетый, как и бесчисленное множество его сверстников, в мешковатую бесформенную одежду, он бы ничем не отличался от них, если бы не два обстоятельства.
Во-первых, Джанни подумал, что, кажется, где-то уже видел его.
Во-вторых, несмотря на то, что на голове подростка была вязаная шапка, полностью закрывавшая волосы, а на носу – очки со слегка затемнёнными стёклами в некрасивой толстой оправе, эта, может быть даже сознательная маскировка, не могла скрыть редкой правильности черт его лица и очень ровной сияющей кожи.
Взгляд Джанни успел зафиксировать не только лицо подростка, но и тонкую, но сильную длинную шею, пропорциональный, несмотря на юношескую угловатость, рост, и стройную осанку.
– Вишня, проследи за ним – негромко сказал он.
Сидевший рядом с шофёром Вишня, которого все называли так из-за спелых блестящих глаз и круглых щёк, быстро обернулся к шефу и определил по его взгляду порученный объект. На его лице отразилось мимолётное удивление, но Джанни кивнул головой и Вишня послушно выскочил из машины, а Джанни мог больше не беспокоиться по поводу подростка. Он знал, что от его парней невозможно сбежать.
Вишня появился у него дома ровно через четыре часа, взмыленный и злой.
– Ну и прыть у мальчишки – с ходу стал жаловаться он, пока Джанни наливал ему виски. – Совсем загнал меня. Я думал, что я быстрый, но этот чертёнок – настоящий спринтер, это точно!
Джанни на минуту прикрыл глаза, и Вишня понял, что от него ждут информации.
– Значит так, шеф. Мальчишка живёт в одном из тех ужасных домов, которые вечно ожидают своей очереди на снос. Он красив, как звезда, и он знает о своей красоте, потому и одевается, как фрик.
– Маскируется?
– Да, шеф. Без сомнения, это маскировка. Очки, шапка, и прочее. Шапку он натягивает поглубже, воротник периодически поднимает вверх, руки беспокойные, ему неуютно, короче, у него всё не очень-то здорово. Наркоман или нет, я пока не понял, для этого нужно будет получше его разглядеть.
– Говори.
– Он живёт на последнем этаже, дверь отпирал своим ключом, пока отпирал – оглянулся несколько раз. Явно боится людей, избегает групп, обходит их стороной, как увидит – просто разворачивается и убегает в обратную сторону. И у него нет мобильного телефона, представляете? Явно нет цели. По-моему, нет денег. Ни разу ничего не купил. Ни разу не подошёл к еде, или к витринам магазинов. Я послушал у его двери немного. Шум воды, затем тишина. Мёртвая. Будто за дверью никого нет. Я вызвал Саймона, пусть подежурит на всякий случай…
Вишня коротко взглянул на Джанни, ожидая одобрения по поводу своего решения.
