– Что?
– Это легко будет сделать, ты же знаешь.
– Ты что, с ума сошёл? – взорвался Стив. – Это же моя жена! Чёрт, ты так ничего не понял!
– Трудный у нас с тобой разговор, – заметил Джанни. – Ладно. Проехали.
– Проехали? Да какого, мать его, чёрта?!
– Я же сказал – проехали. Сформулирую иначе. Я могу что-нибудь для тебя сделать?
– Нет. Просто поплакался в жилетку папочке, и мне полегчало.
Джанни коротко вздохнул.
– Чувствую себя носовым платком, – сказал он, разглядывая гостей. – Ладно, дружище. Плачь, писайся в штанишки, папочка рядом и в любой момент сменит тебе подгузник.
– А для чего ещё ты мне, если тебя не будет рядом? – небрежно кинул Стив, тоже разглядывая веселящихся гостей, и Джанни неожиданно для себя разозлился.
Сколько можно? Он же сказал, что уже взрослый, и Стив взрослый, да они оба – взрослые, и у каждого, чёрт возьми, своя жизнь. Ну, по крайней мере, так должно быть. Но нет, Стив узурпировал права на всё, и даже на него, на Джанни Альдони.
Вдруг страшно захотелось отомстить другу. Отомстить мелочно, не сходя с места.
– А знаешь, какая мысль пришла мне в голову? – сказал он, якобы спохватившись. – Только что, кстати, пришла, наверное, в связи с тем, что ты назвал меня папочкой.
Стив молча взглянул на него, и в его медовых глазах мелькнул вопрос.
– А давай я усыновлю твоего ангелочка, если ты в итоге встретишь его и не будешь знать, что с ним делать? Замечательный выход из положения. Я избавлю тебя от лишних вопросов, а он, будучи моим приёмным сыном, ну или отцом, всегда останется в поле твоего зрения.
Стив резко схватил Джанни за лацканы пиджака и, притянув к себе так, что ноги Джанни почти повисли в воздухе, стал бросать ему в лицо злые придушенные слова:
– Сколько раз я тебе говорил, что это мой ангел! МОЙ, а не ТВОЙ! Понимаешь ты это или нет, чёртов итальянец? Подъезжаешь и подъезжаешь ко мне с этой идеей уже сколько чёртовых лет! Забудь, мать твою, об ангеле и засунь себе в задницу все свои грёбаные, мать их, предложения! Ты что, забыл, что я закрыл эту тему или, по меньшей мере, пытаюсь это сделать? Не-е-е-т, ты ничего не забыл, и именно поэтому я думаю, что ты сказал это специально, чтобы разозлить меня! И чем ты отличаешься от Марши? И кто ты, чёрт тебя дери, на самом деле? Враг?
– Что ты несёшь? – пробормотал зажатый в тиски Джанни. – Ты себя слышал сейчас? Чёрт, да ты съехал с катушек, и, возможно, тебе нужна медицинская помощь. Отпусти меня, сукин сын, разве ты не видишь, что на нас уже обратили внимание?
– Ничего, переживут, – ёрничая, прошипел Стив. – У нас семейный разговор, и пусть те, кто недоволен, катятся к чертям!
Лацканы пиджака Джанни он тем не менее отпустил и, отвернувшись от него, быстро пошёл в сторону сцены, легко запрыгнул на неё и, жестом остановив музыку, взял в руки микрофон.
– Я когда-нибудь убью того типа, который остался у меня за спиной, – улыбаясь, объявил он. – Никак не можем поделить пристрастия. Я болею за футбол, а сукин сын предпочитает бейсбол и считает меня после этого своим другом. Нет, Джо Альдони мне не друг, а чёртов сукин сын. Марша не даст мне соврать. Расскажи нашим замечательным гостям, Марша, какой Джо Альдони сукин сын!
Все засмеялись и дружно захлопали в ладоши, а Мелисса потянулась к сидевшему рядом брату и шепнула ему на ухо:
– Они поссорились только что, видел?
– Кто?
– Вечно ты спишь на ходу, медвежонок! Папа со своим дружком. А как мама кайфует, глядя на их разборки, – с ума можно сойти!
– Поссорились? С чего ты взяла?
– Ну с чего, ни с чего – какая разница. Я наблюдательная, в отличие от некоторых.
Тед взглянул на сестру с выражением снисходительного умиления на лице. Он не имел ничего против её маленьких слабостей. Ну любит Мелисса посудачить. Ну и что?
Ей всё идёт.
Взбешённый ссорой с уехавшим сразу же Джанни, Стив не стал гулять с гостями до утра и, как только по всему поместью зажглась праздничная иллюминация, тихо скрылся на своей половине, где бросился к бару, налил себе полный стакан виски и, на ходу срывая и раскидывая в стороны одежду, зашёл в ванный комплекс.
– Вот бы тебя и вправду заказать, сука рваная! – вслух ворчал он, обращаясь к Марше, поскольку именно её считал основной виновницей происшедших в последние часы событий. – Подохла бы, даже не успев понять отчего. А этот туда же. «Усыновлю твоего ангелочка, бе-бе-бе, ме-ме-ме». Я тебе усыновлю, сукин сын, макаронник хренов. Ха-ха, прав был старик, стопроцентно прав, дурная в тебе кровь, Джанни Альдони. Гнилая, как перезревший банан. И ты тоже хорош, – обратился он к своему отражению в огромном зеркале. – Вышел из себя при всех, порадовал суку. Да и дети заметили, что всё идёт наперекосяк. Бери себя в руки, Стивен Гордон Дженкинс, специалист по холодильным установкам. Бери, пока другие не заметили, какой ты, оказывается, хреновый артист. Завтра же наладишь с сукой контакт, извинишься в очередной раз за то, что довёл её. Попросишь забыть обо всём, хрен его знает о чём, съездишь с ней на природу, или слетаете вместе куда-нибудь, хрен знает куда. Пусть сука сама выберет маршрут.
И, напевая «п-у-у-усть сука-а-а сама-а вы-бере-е-ет марш-ру-у-ут» на тут же придуманный им мотив, плюхнулся в шипящую пузырьками и мерцающую от огней загодя зажжённых прислугой свечей вмонтированную в пол ванну-джакузи.
Вода успокоила его, и Стив нежился какое-то время в её пенных струях, жмурясь от удовольствия и буквально всеми фибрами души чувствуя, как тренированный десятилетиями самоконтроля мозг вновь берёт верх над чувствами.
«Займись семьёй, – думал он, глядя, как мерцают в огнях свечей бурлящие вокруг него пузыри. – Детьми займись, ты отдалился от них вместо того, чтобы и дальше привязывать к себе. Наладь отношения с Маршей. Она умна, потому и чувствует, что ты живёшь своей жизнью. Каково это – видеть, что твой партнёр всю жизнь держит тебя на расстоянии? Да, но она сама виновата, так и не смогла определиться – унижает её жизнь с мужчиной или нет? Ну и что же, что виновата? Марша – дама с характером, поэтому так и не смогла переварить, что ты взял верх над ней и её чёртовой распрекрасной семьёй, с такой распрекрасной родословной, что хочется завыть от тоски, когда слушаешь, как Эндрю хвастает своим прошлым. Можно подумать, участие в подписании Декларации какого-то чёртова ирландского предка сделало его жизнь такой, какая она есть! Дудки. Это я сделал твою, Эндрю, и твою, Марша, жизнь такой, какая она есть. Я, Стив Дженкинс, пушечное мясо, убийца, сирота и псих, возомнивший, что сможет найти вот так, запросто, вживую своего ангела. Стоп. Хватит, Стивви. Ты опять злишься и теряешь контроль над собой. Согласись с тем, что твоя жена так и не примирилась с твоей властью над ней, и прими это как объективный факт. И всё. Тебе станет легче.
