– Опять? – усмехнувшись, тихо пробормотал Майкл.
– Ну и напугал же ты нас, парень, – обратился к нему Элиа. – Ты был полностью мёртв. Мертвее не бывает.
– Понял уже, – сказал Майкл, стараясь не смотреть в тот угол, где темнел бесформенной массой страшный мешок. – А Джейн где?
– Джейн приняла решение ехать лечиться, – объявил Элиа. – Может, не будем ей говорить, что ты жив? Она может передумать, ты же понимаешь…
– Нет. Она не передумает. И мне надо поговорить с ней перед отъездом. Не переживайте за меня, у меня всё хорошо.
– Если нужна будет ещё капельница, сразу же звони мне, – преодолев смущение, всегда охватывавшее её во время общения с Майклом, сказала спустившаяся вниз и не находившая себе места от радости Аделаида. – В любое время звони.
Майкл улыбнулся ей, нежно поблагодарил и, не задерживаясь, пошёл наверх.
Они с Джейн провели ночь перед её отъездом почти как друзья. Сидели, прижавшись друг к другу и подложив под спины подушки. Пытались целоваться, но толком так и не смогли. Зато получилось любить друг друга, и даже не один раз, хотя обоим скорее нужно было тепло, чем секс.
Джейн жаловалась на Боба и описывала в красках, как она будет его искать, когда выйдет из клиники.
– Я его из-под земли достану, грёбаного мудака, вот увидишь, – горячилась она.
Майкл молчал, представляя себе, как Громила Джо и Элиа роют в ночной тиши могильную яму.
У Боба не будет даже надгробия. У маленького Эзры есть, даже у Барта есть, а у него не будет. Что ж! Боб сам выбрал себе путь. Как он нелепо выглядел в последнем полёте в бездну, жалкий неудачник!
Уже светало, когда они забылись сном. Джейн раньше, поскольку наглоталась своих таблеток, Майкл немного позже. Уже засыпая, он вновь подумал о Бобе.
В сущности, тот успел познать своё маленькое счастье через сам факт любви к нему.
«Высокомерный эгоист», – сказала бы Джейн, а Тереса лишь покачала бы головой, то ли осуждая его, то ли восхищаясь им.
Она уехала рано утром, непривычно опрятная, с небольшой дорожной сумкой, в своих любимых джинсах и новой, ни разу не надёванной кофточке с короткими рукавами-фонариками.
С ней уехали Элиа и один из охранников. Майкл, Аделаида и Громила Джо остались присматривать за школой.
Прощание было коротким, почти никаким. Едва взглянув на Майкла, Джейн вынуждена была отвести глаза, потому что почувствовала испугавшее её своей неожиданно здоровой страстью желание.
Он тоже был сдержан.
Бросил мимолётный взгляд. Пожелал удачи.
– Я вылечусь, любимый, обещаю, – шепнула ему Джейн, потянулась за коротким поцелуем и быстро села в машину.
Громила Джо бросил на Майкла выразительный взгляд, когда захлопывал за Джейн дверцу машины. Майкл принял вызов и тоже выразительно взглянул на него. Тогда Джо усмехнулся и показал ему средний палец.
Майкл ответил тем же.
Он и сам задержался после отъезда Джейн недолго. Дождался возвращения Элиа и уехал. Уехал внезапно, после пары коротких разговоров с Элиа. А до отъезда слонялся по школе, общался с воспитанниками и даже принял участие в импровизированном танцевальном брейке в один из ставших невыносимо долгими вечеров.
Первый разговор Майкла с Элиа случился в холле центрального корпуса уже после звонка, означавшего, что наступило время вечерних процедур и сна. Элиа впервые разговаривал с Майклом без посторонних и поймал себя на том, что немного робеет перед сидевшим на одной из жёстких скамеек юношей с ангельской внешностью и аристократическими манерами. И даже сказал ему об этом.
– Глядя на тебя, не скажешь, что ты вырос на улице, парень. Я даже робею слегка в твоём присутствии. Будто нахожусь на приёме у принца.
Майкл предложенную тему не поддержал. Промолчал, будто не слышал. Элиа тоже замолчал, затем сказал извиняющимся тоном:
– Лезу не в своё дело.
– Нет-нет. Я просто задумался, – улыбнулся Майкл. – А насчёт манер мамита то же самое говорила.
– Так не бывает, понимаешь, – заметил Элиа. – Невозможно такое представить, чтобы выросший на улице парень умел вот так себя вести, как ты. Так не бывает, чтобы бродяга вёл себя как принц, разговаривал как принц, обладал внутренним достоинством особы королевских кровей. Так не бывает. Ты говорил, что до шести лет бродяжничал с матерью, я же ничего не путаю?
– С наркоманкой-матерью, не забывай, – поправил Элиа склонный к точности в деталях Майкл.
– Тем более. Как тебе удалось? Я, знаешь, не сильно верю в породу. И даже в заложенные генетические свойства не очень-то верю. Но в твоём случае иных объяснений нет.
– А я не просто верю, а убеждён в том, что всё зависит от генов и других заложенных природой способностей, – возразил Майкл. – По себе знаю. К примеру, я хоть и рос чёрт его знает где и чёрт его знает как, но, когда было совсем хреново – мать, например, кололась или трахалась при мне, я засыпал. Просто сворачивался в клубок, как щенок, и спал без задних ног.
– Защитная реакция? – предположил Элиа.
– А чёрт его знает. Скорее, заложенный изначально инстинкт самосохранения, – задумчиво протянул Майкл. – Кстати, я не всё время был на улице. Почти два года прожил в семье перед тем, как попасть в школу. И меня там тоже кое-чему научили. Из житейского, так сказать. Хотя всё сказанное не имеет отношения к моим врождённым достоинствам или недостаткам. Потому что либо они есть, либо их нет.
А Джейн спасла меня. Так бывает, когда передают из рук в руки, чтобы уберечь. Вот меня и передали. Из рук мамиты – в её руки, а из рук Джейн – в руки твоей Аделаиды. А Джейн меня не только спасла. Она меня всему научила. Ты не поверишь – даже вилку и нож научила держать правильно, хотя мне это не очень-то и надо. Она очень образованная, моя Джейн.
И он замолчал.
Элиа тоже молчал. В наступившей в холле тишине слышался лишь ритмичный влажный шорох тряпки, с помощью которой, стараясь не отвлекаться на Майкла, отбывал дежурство по уборке десятилетний воспитанник.
Майкл и Элиа невольно стали наблюдать за ним, и юный уборщик напрягся, худое тельце переполнилось усердием, а тонкие полудетские руки старательно зарисовали на кафельном полу длинные мокрые следы: вперёд-назад, вправо-влево, вперёд-назад, вправо-влево.
Преувеличенное усердие юного уборщика привело к закономерному в подобных случаях результату: подлая швабра выскользнула из рук и упала на пол с громким стуком.
Подросток испуганно бросился её поднимать.
– Потому я и не уехал, – продолжил разговор Майкл. – То есть не уехал не только потому, что мне фактически некуда ехать одному, но ещё и потому, что не мог её оставить.
