– Конечно, можно. Говори, – с преувеличенной бодростью кивнул Родригес и наклонился к нему.
– Если ты хочешь использовать меня в своих целях, не советую тебе это делать, – прошептал Майкл в большое ухо, обрамлённое густыми жёсткими волосами.
– И что мне будет, если я тебя ослушаюсь?
– Тебе – ничего. Но тому, кому ты меня отдашь, я оторву его сраную пиписку. Зубами. Я предупредил.
Алехандро Родригес выпрямился и молча посмотрел сверху вниз на Майкла. Вокруг было темно, лишь над дверью дома слабо светилась одинокая, облепленная мошкарой лампа и выхватывали из темноты кусок дороги фары машины Панчито. Но у Алехандро Родригеса всегда было прекрасное зрение, поэтому он заметил, как смотрит на него очень красивый мальчик с непривычно тонкими чертами лица.
– А ты смелый парень, Мигелито, – усмехнувшись, сказал он. – Не беспокойся, у меня нет таких планов, а если бы и были, что-то подсказывает мне, что пришлось бы их подкорректировать.
Он попрощался с Панчито, всё это время молча взиравшим на них со стороны, и тот уехал.
Единственное, что осталось в воспоминаниях Майкла о шофёре Мигеля Фернандеса, – это его зализанные блестящие волосы. Если не считать понурого незрячего силуэта на земляной поляне, конечно.
Алехандро Родригес
Алехандро Себастьян Родригес в своё время имел настолько крупные неприятности с кланом дона Гаэля Ласерды, что мысленно попрощался с жизнью, когда ехал по пустынной дороге в сторону Хуареса и думал, сколько же часов осталось ему до того, как отправиться к праотцам, и какой именно вид отправления придумают ему парни дона Гаэля.
Спастись помог, как всегда в таких ситуациях, его величество случай, когда Алехандро увидел на обочине раздолбанный автомобиль с одним из сыновей дона Гаэля, строптивым Маркосом, по кличке Блондинка, данной не за то, о чём можно было подумать, а за страстную любовь к крашеным блондинкам. Алехандро перетащил бесчувственного Блондинку в свою машину, следом туда же перекочевали четыре флешки с ценными базами данных, которые ждали своего часа в роскошном ридикюле из крокодиловой кожи, и крупная партия героина из багажника красной спортивной машины Маркоса, точнее, того, что от неё осталось после общения с окрестными скалами.
Сначала Алехандро отвёз Маркоса-Блондинку к докторам, а следом доставил прямиком к дону спасённый из машины груз, за что заслужил высочайшее помилование и великодушное обещание забыть старые обиды, и наконец-то смог позволить себе расслабиться и не считать каждую прожитую минуту последней.
Он решил больше не рисковать и начать новую жизнь, но для новой жизни нужны были деньги, и Алехандро надумал попросить их у Мигеля Фернандеса, практиковавшего дачу денег под проценты.
Мигель кому попало денег не давал, и, чтобы заполучить их, надо было убедить его в такой необходимости. Алехандро очень старался уговорить Мигеля, но расписанный в красках во время решающей беседы в одном из приграничных баров план по торговле автомобильными покрышками Мигеля не впечатлил, и Алехандро получил отказ.
Неудача будущего торговца покрышками не обескуражила, а, напротив, подстегнула к дальнейшим действиям, и Алехандро решил пойти к вожделенной ссуде обходными путями. Он пораскинул мозгами и понял, что надо попытать счастья через Панчито. Роман Мигеля с Панчито, если мучительно-сладостные для Панчито и необузданно-похотливые для Мигеля отношения можно было назвать столь красивым словом, как раз был в разгаре, и во время общения в баре Алехандро что-то такое почувствовал. Что-то витавшее в воздухе: еле уловимую смесь мимолётных взглядов, судорожных дёрганий кадыком, красных пятен волнения на лице и шее, уверенности и сытого самодовольства одного и неконтролируемого смущения второго.
Алехандро навёл справки о Панчито и понял, что лучше всего можно воздействовать на него через его мать. Недолго думая, он послал ей красивый косметический набор, упакованный в недра ярко-красного чемоданчика, обильно украшенного стразами и позолоченными заклёпками. В подарке лежала открытка, а в ней – слёзно изложенная просьба о помощи. Чемоданчик произвёл неотразимое впечатление на Маргариту, и вскоре Панчито обратился к Мигелю с просьбой о деньгах для «того парня с границы».
Просьба была озвучена сразу же по окончании любовного свидания. Мигелю она не понравилась, но расслабленность и удовольствие сделали своё дело, и Алехандро получил не только требуемую сумму, но и разрешение на отсрочку выплат в случае неудачного или долгого старта.
Он оказался исправным плательщиком, да и дело пошло неплохо. Кроме того, Алехандро по-прежнему посредничал между желающими нелегально пересечь Рио-Гранде и теми, кто помогал им воплотить мечту в жизнь, и это тоже был пусть и нестабильный, но дополнительный источник заработка, так что Алехандро смог расплатиться с Мигелем даже немного раньше условленного срока.
Когда Алехандро принёс последний взнос, Мигель похлопал его по плечу и пригласил выпить с ним пива. Улучив момент, когда он вышел в туалет, Алехандро сказал присутствовавшему при встрече Панчито:
– Я твой должник, парень. Если что, можешь обращаться ко мне. В любое время, брат, и по любому вопросу.
Панчито от Алехандро не было нужно ничего, и он благополучно забыл о нём. И вспомнил в тот момент, когда мчался по вечерней дороге с запертым в багажнике автомобиля ангелоподобным маленьким гринго, отравлявшим в последнее время всю его и без того жалкую жизнь.
За ошибки всегда приходится платить. Разве не об этом древнем, как мир, правиле жизни предупреждала старуха Исабель?
Какие ошибки совершила она сама, чтобы так умереть? Ничего уже не должна была вроде. И молилась исправно.
Только не помогает молитва, когда в душе черным-черно.
Я умер, Робиньо
Целых десять дней после того, как Мигель Фернандес встретил Новый год, катаясь по земле в пароксизме отчаяния, он не выходил из дома и ни с кем не общался. Не принял он даже Ньето, хотя начальник полиции, презрев свою обычную осторожность, чуть ли не кричал в запертую дверь о не терпящих отлагательств делах, невыполненных обязательствах и ещё о многом, что касалось лишь их двоих.
Ещё через два дня после неудачной попытки достучаться до Мигеля у Ньето лопнуло терпение, и он пришёл к нему в дом в сопровождении двух крепких парней. Парни взломали запертую изнутри дверь спальни и обнаружили в ней валявшегося на кровати в окружении сонма пустых бутылок мертвецки пьяного Мигеля.
В комнате стоял густой смрадный дух.
Они выволокли Мигеля из дома, закинули в машину и увезли в одну из больниц Сальтильо, где его вымыли, одели в больничную пижаму, уложили под капельницы и выводили из запоя в течение нескольких дней. Ньето навестил его, как только получил известие о том, что ему стало лучше.
