Испытавший потрясение от необычного поведения жены, Барт не смог произнести ни слова и просто смотрел, как Джейн нервно закатывает в трубу армейский матрас и тёмно-зелёный плед, запихивает внутрь импровизированной трубы маленькую полусвалявшуюся подушку и готовый к использованию комплект белья, берёт за руку Майкла и стремглав выходит вон.
Очнувшись, он бросился следом, и вот так, молчаливой цепочкой, они прошли из второго корпуса в центральный и поднялись на четвёртый этаж. Продолжая крепко держать Майкла за руку, Джейн зашла в кабинет, вытащила из застеклённого конторского шкафа ключ, вернулась в коридор и отперла гостевую комнату.
– Будешь жить и учиться, не выходя отсюда, – сказала она. – И никакого душа, пока я не выдам новую одежду, понял? И простыни не застилай. До утра так поспишь, не развалишься. Я запру тебя, а рано утром мы пойдём подбирать одежду, и ты сможешь принять душ.
Барт лишь громко выдохнул в этот момент. Слов у него так и не нашлось.
В ту ночь они впервые за все годы совместного проживания поссорились по-настоящему.
– О мой бог! – кричал Барт. – Так вот оно в чём дело? Оказывается, чтобы разбудить Спящую красавицу, нужны не плётки и шарфы, и уж точно ни черта не нужен никакой Барт, когда у Джейн есть красивый белый мальчик. Сказала бы раньше – я притащил бы тебе дюжину красивых белых мальчиков, и ты бегала бы среди них, как Белоснежка среди своих гномов!
– Гномов было семь, – не отставала от него Джейн. – И нечего тут заговаривать мне зубы. Я немедленно напомню тебе, Барт, по какой причине у нас нет и никогда не будет детей, и ты тут же заткнёшься, чёртов директор чёртовой школы. Предупреждаю тебя, Барт Аарон Как-Тебя-Там, что я не намерена уступать в этом вопросе. Мальчишка будет жить отдельно и учиться отдельно, а не среди этого сброда! Всё!
– Значит, всё? – кричал в ответ Барт – Это твоё последнее слово?
– Нет, мистер Крикун, не последнее, – ответствовала Джейн. – А последнее моё слово будет звучать следующим образом. Если ты не отстанешь от меня, я немедленно собираю вещи, беру за руку мальчишку, и мы оба отчаливаем из твоей грёбаной школы навсегда. На тот случай, если ты не понял или не услышал, я повторю. НА-ВСЕГ-ДА! И чёрта с два ты сможешь меня остановить!
В ответ Барт издал булькающий звук, который издают, когда поперхнутся слюной.
Джейн даже не успела возмутиться его поведением, потому что он действительно поперхнулся и, выпучив глаза, стал судорожно кашлять и ловить ртом воздух. Осознав, что Барту по-настоящему плохо, Джейн бросилась к оборудованной в левом углу их спальни маленькой барной стойке, налила воды в давно не мытый стакан и дала ему выпить, параллельно несколько раз ударив по одетой в клетчатую ковбойскую сорочку спине. Когда же он прекратил кашлять, обняла обеими руками, прижалась к груди, в которой учащённо билось взбудораженное новыми открытиями сердце, и, довольная, почувствовала, что Барт тает, как сахарная вата.
Они стояли обнявшись некоторое время, затем Джейн потянулась к покрытому двухдневной щетиной лицу и крепко поцеловала его в губы, уже зная, чем это кончится. И, лёжа к нему спиной, думала о том, чему и каким способом будет учить новенького, пока Барт ритмичными толчками загонял в неё накопленную за последние сутки энергию.
Распятие бабки Анхелики
– Эй, Мигелито, просыпайся! Чего это с тобой? Эй, тебе плохо, да? Ты чего, опять в обморок хлопнулся, да?
Инес трясла Майкла за плечи, пытаясь вывести его из состояния глубокого сна, похожего на обморок, но он не реагировал, его лицо было бледным, губы – плотно сжатыми, а голова болталась из стороны в сторону, как это бывает у людей, находящихся в бессознательном состоянии.
Инес запаниковала, подхватила Майкла на руки и понесла к выходу в надежде, что он придёт в себя на свежем воздухе. Он очнулся уже в коридоре и, обнаружив, что находится на руках у Инес, спрыгнул на пол и убежал обратно, но Инес уже завелась, и остановить её было невозможно. Рывком распахнув закрывшуюся перед её носом дверь, она расставила короткие худые ноги и, тыча в сторону Майкла указательным пальцем, заявила не терпящим возражений тоном:
– Так! Ты тут не выступай! Я теперь в доме главная! У змеи этой сидел на руках – и на моих посидишь!
– Сама ты змея, – равнодушно сказал Майкл.
– Потом расскажешь, что обо мне думаешь, – отрезала Инес. – Собирай вещи. По-хорошему предлагаю, понял? Мы уезжаем в Сальтильо прямо сейчас. Такси ждёт за воротами.
– Чего-чего? – возмутился Майкл, но Инес не стала его слушать.
– Сама пока соберусь, – сказала она так, будто их совместная поездка зависела исключительно от её готовности, и пошла к себе.
– И ты давай собирайся… – услышал Майкл донёсшийся из её комнаты голос, но никак не отреагировал на него. Будет он ещё обращать внимание на выходки этой чокнутой!
И про какое такси она говорила? Нет, точно чокнутая!
А Инес возилась в шкафу. Сначала надо собраться самой, Инес Гуттьерес. Из вещей она возьмёт только те, что поместятся в новенький, ни разу не востребованный ранее чемодан из пёстро окрашенной искусственной кожи. Остальное она тоже заберёт, но как-нибудь в другой раз. Главное сейчас – заветная косметичка, в которой Инес хранила деньги и готовый к употреблению ядовитый порошок, точнее, его остатки. Так, на всякий случай. И плевать, что маленький упрямец, конечно же, не подчинится её приказу и не сдвинется с места. Надо будет выманить его из дома, пока Гонсало гуляет в городе, и Инес сделает это. Ещё не знает как – но лопни её глаза, если не сделает!
Инес приняла решение вернуться в поместье в тот момент, когда увидела, что Мигель Фернандес отзывает в сторону её мужа. Обычно не свойственная ей интуиция на этот раз оказалась на высоте, и Инес резонно предположила, что разговор между мужчинами вполне может касаться её отношений с Мигелем, поскольку ему было за что мстить ей. Поняв, что должна немедленно действовать, она бегом покинула площадь и, наняв такси, принадлежавшее скучавшему подле него толстяку с непроницаемым скуластым лицом, поехала домой.
«Заберу его с собой – и в Сальтильо, к Эухении, – имея в виду дочь, думала она по дороге. – Да и для Эусебито это будет хорошо. Пусть видит, каким должен быть мальчик его возраста, и берёт с него пример».
Охваченная желанием уехать к дочери вместе с Майклом, Инес не заметила, что Гонсало двинулся в поместье почти следом за ней. После слов Мигеля в его мгновенно протрезвевшем и обретшем необычайную ясность мозгу многое встало на свои места, и он с досадой вынужден был признать, что маленький гринго, скорее всего, говорил правду, когда заявил ему, что это Инес убила Тересу, а сам он летал и видел их на какой-то там поляне.
Возможная перспектива попасть на какую-то там поляну возмутила Гонсало.
