– Что там? – подала я голос. Пес тоже подошел к мужчине и тоже на что-то в сарае.
– Там можно еще половину твоего дома построить. Ты куда столько стройматериала заказала? – Есенин вопросительно уставился на меня.
– Я-я не з-заказывала. Я просто параметры дома заказала и все. – Пожала я плечами.
– Ясно. А на участок после этого никто не пытался проникнуть? – Задал он вопрос.
– Пытались два раза, но у меня здесь хорошая охранная система стоит, так что воришкам ничего не обломилось. – Объяснила я.
– Мда, – потянул он. – А зачем они лезли, не сказали, видимо. – Арсений закрыл сарай, отогнав Байта, и подошел ко мне. – Замерзнешь. – Натянул мне капюшон, до самых бровей. Выскочила-то я без шапки. Положил руки мне на плечи, развернул в сторону дома и подтолкнул вперед. Ну и ладно, дома хоть тепло.
Едва вошла в прихожую, сняла верхнюю одежду и забурилась в свой кабинет, с намерением больше не выходить сегодня из своего укрытия. Посерфила по сети, покодила в одной программке, от нечего делать поскачивала рецепты блюд. Прервал мое шатание по всемирной паутине вошедший в кабинет без стука Арсений. Видимо, это что-то семейное, вламываться без стука.
– Держи. – Я развернулась на кресле и уперлась взглядом в полотенце, обмотанное вокруг бедер. Наверное, после душа его почто-то понесло сюда. Медленно просканировала взглядом голый влажный торс, шею, подбородок, пока не наткнулась на твердый взгляд синих глаз. Ну, ведь нельзя меня так искушать. Чего ж он зараза творит то? Опять же ночью не усну.
– Что? – Вышло сипло, поэтому пришлось прокашляться.
– Это. – Только сейчас заметила в его протянутой ко мне руке линейку. Автоматически взяла и повертела в руках. Обычная, пластиковая, двадцать сантиметров.
– Зачем? – Я снова непонимающе уставилась в его глаза.
– Мерять будешь. – И гад такой, сдернул с себя полотенце. Видит бог, я сделала все, чтобы мой взгляд не сполз ниже его ключиц. А соблазн был настолько велик, что у меня тут же развилось временное косоглазие.
– Ты что обиделся? – Я даже ногтями себе в ладонь впилась, вырабатывая силу воли.
– Нет. – Спокойно ответил он. – Но чтобы в дальнейшем у тебя не было неверной информации, сейчас все померяешь.
– Я же пошутила. – Оправдание получилось жалкое.
– Больше не будешь, – как-то ласково сказал Арсений, и снова кивнул на линейку. – Меряй.
Я прикрыла глаза. Ну чего я веду себя как подросток? Я же взрослая женщина, чего я там не видела? Открыла глаза, и взгляд тут же уперся в объект для измерения. Ничего себе, у него там оснащение. Аккуратно, стараясь ничего не задеть пальцами, приставила линейку, но ее длины чуть-чуть не хватило. На пару сантиметров.
– Эм, ну я впечатлена. – Призналась честно, отдергивая руку с измерительным прибором.
– Отлично. – Улыбнулся он и снова прикрыл свою мужскую гордость полотенцем. Я даже облегченно выдохнула, а то, как оказалось, и не дышала почти во время измерения. – Слюни показывать?
– Какие слюни? – опешила я.
– Которыми я капаю на тебя во время секса. – Терпеливо пояснил мужчина и демонстративно высунул язык.
– Есенин, ты там, в сарае, головой ударился что ли? – Мои нервы все-таки не выдержали таких издевательств. Сеня тут же спрятал язык обратно. – Какого секса? Ты же сам вчера отверг мое щедрое предложение предаться плотским утехам!
– Нет, не ударился. – До чего непробиваемый тип. – Просто хотел продемонстрировать все свои достоинства.
– Продемонстрировал уже, – проворчала я, поглядывая на полотенце.
– И еще, хочу предупредить тебя заранее: после того как мы окажемся в одной постели, тебе, как честной женщине придется выйти за меня замуж. – С самым серьезным видом сообщил он.
Огорошил, нечего сказать.
– Ты … ты…. Да ты вообще что ли … того…этого? – Я растерянно хлопала глазами.
– Да, я вообще того. Поэтому секс только на таких условиях. – Он спокойно прошел и уселся на софу, стоящую у стены.
– Ты каждой, с кем сексом занимаешься, предлагаешь такое или это я такая особенная? – спросила подозрительно. Мало ли у него там двадцать жен уже. Хотя я его по базам прогоняла, и ничего такого не видела. Как и сообщений о каких-то психических отклонениях.
– Нет не каждой. Да, ты особенная. – Все так же спокойно ответил мужчина.
– Сень, я не согласна на такие условия. – Припечатала я.
– Почему? – Кажется, он был готов к такому повороту событий.
– Потому что я не собираюсь замуж.
– Почему? – Не сдавался Есенин.
Я посмотрела на него долгим взглядом, кажется, этот человек не умеет сдаваться вообще.
– Потому что не верю в счастливую семейную жизнь, и считаю, что ее придумали замученные жизнью бабенки, которые хотят оправдать, то почему они терпят своих пьющих и гулящих мужиков. – Ответила честно.
Арсений изучал меня взглядом где-то с минуту.
– Не счастливое детство? – В итоге выдал он.
– Возможно. – Попыталась уйти я от прямого ответа.
– Кто ж тебя так напугал? – Черт. Даже психолог дошел до сути только через полгода плотных сеансов, а этот, такое ощущение, что насквозь видит.
– С чего ты взял? – Сделала я независимое лицо.
– С того, что у тебя об одном упоминании о детстве, мурашки по коже побежали. – Он кивнул на мою руку. Я посмотрела туда же. Да действительно на руке была «гусиная» кожа.
– Я, может быть, замерзла. – Выпятила подбородок.
– То есть, не будешь рассказывать? – Он тоже упрямо выпятил губу.
Блин. Если захочет узнать – то узнает обо мне кучу всего, или еще больше навыдумывает. Легче рассказать самой, чтобы домыслов никаких не было.
– Ладно. – Сдалась я. – Но ты не мог бы одеться, чтобы меня не отвлекать.
– Сейчас вернусь. – Арсений легко поднялся с софы и скрылся за дверью.
Вернулся он через пару минут в футболке и джинсах. Но босой. Вот. Теперь буду отвлекаться на красивые мужские ступни. Эх, нет в жизни счастья.
Рассказ занял у меня больше часа. Нет, я бы не сказала, что мое детство было ужасным. Совсем нет. Я даже помню свою маму, Соню, трезвой. Когда она улыбалась и пекла по воскресеньям пироги. А потом ее то ли с работы уволили, и она стала пить, то ли наоборот, покинула рабочее место из-за пьянки, черт его знает. Но когда мне исполнилось восемь, в нашу квартиру стали приходить мужчины, тоже пьяные. И они казались мне, ребенку, просто огромными и страшными. Тогда был обычный вечер, я тихо сидела в своей комнате. Уроки уже были сделаны, для школы все приготовлено, и потому я сидела, слушала ругань на кухне, и плакала от страха. Ругань становилась все громче, и я начала тихонько подвывать. Через минуту в комнату забежала мама, и велела мне замолчать. Я пыталась, честно, но у меня ничего не выходило, отчего мой плач становился только громче. Кажется, я начала срываться в истерику, когда в комнату вошел он, грязный, страшный и большой бородатый мужик, который приказал маме, отвесив ей оплеуху:
