Где-то в шкафчиках должен храниться запас копченого сала пыжмы. То, что сейчас и нужно, чтобы перекусить. Калорийно, и на вкус вполне себе ничего. Ничуть не хуже свиного. К нему отлично подойдут запеченные плоды местного хлебного дерева — у нас их всегда запас. Они похожи на хлеб куда в большей степени, чем земные — все так говорят. Трех плодов будет достаточно: они крупнее кокосов, к тому же больше в руках не удержать. Ведь еще предстоит захватить на десерт связку фруктов. Вот они-то никаких земных аналогов не имеют, ни по вкусу, ни по виду. Помимо того, обладают удивительным свойством: съел парочку, и как будто воды напился. Жаль только, сорванные с ветки больше недели не держатся, начиная портиться и приобретая горечь.
Пристроив все в руках поудобнее, я собрался в обратный путь, заранее втянув голову в плечи, чтобы не удариться в темноте, когда случайно взглянул в иллюминатор.
И застыл: за ним виднелся фосфоресцирующий глаз. С растянутым по вертикали зрачком, что указывало — существо способно видеть и в темноте. Во всяком случае, — на Земле, у змей, или тех же кошачьих. Но вряд ли в здешнем мире эволюция стала придумывать что-то другое: слишком много совпадений. Зажмурив глаза и тряхнув головой, а именно так всегда и поступают, когда что-нибудь примерещится, я посмотрел туда снова. Ничто никуда не делось: глаз по-прежнему продолжал пялиться на меня. Мало того, он сузился до тонкой полоски зеленого, чтобы затем вновь стать таким же, каким и был прежде. Тогда я тряхнул и зажмурил еще разок: глаз исчез.
Что это было? Неужели гидра, как ее здесь называют? Считается, что она предвестница нашествия. Но почему одноглазая? Глаза не прилип к стеклу иллюминатора вплотную, и потому я обязательно должен был увидеть хотя бы часть второго. А может, они такие и есть? Видеть гидру раньше мне никогда не приходилось. В отличие от Леры, которой даже пришлось в нее стрелять. Все в том же устье реки Лимпопо. Но она ничего не говорила о том, что гидра одноглазая. Она вообще про глаза ничего не говорила. И уж тем более, фосфоресцирующие.
Осторожно приблизился к самому иллюминатору, готовый в любой момент отпрянуть назад… и не увидел ничего.
Наверх я поднялся в глубокой задумчивости: показалось мне, нет? Никогда прежде не страдал галлюцинациями, если только сам этот мир не существует только в моем собственном воображении. Что, по заверению Славы Профа, специалиста по человеческим и всем прочим мозгам, вполне может быть. Никогда не страдал ими раньше, но все однажды случается в первый раз.
Поднявшись наверх, торопливо сунул все принесенное богатство первому попавшемуся, а им оказался Трофим. И, держа оружие наготове, начал красться к левому борту, ведь именно там и должно быть существо.
— Теоретик, что-то не так? — тревожно спросил Гудрон. Шепотом, едва слышным, и оттого свистящим.
Судя по звукам за спиной, насторожились и остальные. Оно и понятно: не принято здесь разыгрывать, особенно в той ситуации, в которой оказались мы. Красться пришлось недолго: всего-то четыре шага. Недлинных шага, и совсем беззвучных. И еще я все время ждал, что из-за борта вдруг покажется зубастая голова. Можно себе представить, какая там пасть, если судить по размерам глаза!
Затем, уперев выдвинутую вперед ногу в самый край палубы, чтобы отпрянуть как можно быстрее, выглянул за борт. Никого. Иллюминатор камбуза едва возвышается над уровнем воды, ночь звездная, дно довольно светлое, глубина под нами не должна быть большой. И очертания существа такого размера, непременно будут отчетливы видны. Но их нет. Неужели все-таки примерещилось?
— Игорь, да что там?
Трофим оказался рядом одним прыжком, но за борт выглядывал не менее осторожно. Он посмотрел вниз, вправо-влево, затем на меня. И мне оставалось лишь пожать плечами.
— Рассказывай, — потребовал Грек, когда мы с ним вернулись ко всем остальным.
— Глаз в иллюминаторе на камбузе был, светящийся. Зрачок на нем узкий-узкий! И еще он мигнул.
Получался какой-то детский лепет, но именно так все и происходило.
— Ничего за бортом не увидел, — доложил Трофим, в ответ на вопросительный взгляд Грека.
— К тому же и глубина под нами аховая, — присоединился к нему Демьян. — Недавно шестом проверял: под килем не больше метра.
— И всплеска не было слышно, — вспомнил Паша.
Тот раздался сразу же после его слов. Негромкий, и с другого борта.
— Девушки, в рубку! — перехватывая орудие поудобнее, приказал Грек, бросаясь на звук первым.
— Что-то мелковато для чудовища, — хмыкнул Паша, разглядывая плавающий рядом с бортом предмет. — Кстати, что это? Явно же от нас свалилось.
— Так, кто сбросил сало в воду? — спросил Трофим. — Я его вот здесь положил, перед тем как присоединиться к Игорю.
— Моя вина, — Малыш белел в темноте повязкой через пол-лица. — Но я нечаянно наткнулся, — и, чтобы оправдаться полностью, добавил. — Голова до сих пор кружится.
Не знаю, как остальные, но сам я невольно улыбнулся. Слишком не вязались его слова и тон, с внешностью. Громила под два метра ростом, в плечах — косая сажень, морда со шрамом и выглядит зверски, а он — нечаянно.
— Лезь теперь доставай, — то ли в шутку, то ли всерьез потребовал Гудрон. — Ты же нас без перекуса оставил!
И Малыш уже сделал шаг к борту, когда вмешался Грек.
— Отставить! И вообще, старайтесь держаться от борта подальше.
— Сейчас с камбуза еще принесу. Что, его у нас мало? — предложил тогда Глеб, но на этот раз его остановил Слава.
— Присядь лучше, сам схожу. Не с твоими габаритами туда в темноте лезть. Еще и с раненной головой.
Слава исчез внизу, Демьян же обратился к Греку.
— Георгич, когда начнется отлив, мы снова окажемся на мели. Хуже того, следующий прилив может быть и не таким мощным. И что нам тогда, канал к глубокой воде рыть? Или ждать непонятно сколько? Надо сейчас что-нибудь предпринимать.
— Думал об этом, — кивнул Грек. — Конечно же, риск имеется. Но есть ли у тебя конкретное предложение? Кроме, как понимаю, прыгнуть всем в воду, ухватиться за буксир, и волочь «Контус» туда, где ему такая опасность угрожать не будет? Глубина сейчас такая, что из воды только макушки торчать и будут, да и то не у всех. И как ты его за собой потянешь? Вплавь? Ждем, просто ждем рассвета. И не пропускаем тот момент, когда вода начнет падать. Если отлив случится раньше, придется рискнуть в темноте.
Грек тактично умолчал, что будь у нас лодка, мы смогли бы утянуть катер с ее помощью. Но та осталась на месте нашей последней стоянки, и вина была как раз Демьяна. Точнее, его уверения в том, что есть у него на примете другая, которая устроит нас куда больше. В итоге получилось, что и из Радужного он ее не привел, и забрать старую, в связи со всеми событиями, у нас не вышло. Прав был Грек, заявив, что расслабились.
— Георгич, у меня конкретное предложение есть. Причем куда уж конкретней.
