Роман оторвался от тарелки, посмотрел на американцев и начал рассказывать о себе, когда и где учился, подробно о своей службе.
— А теперь пару слов о своей семье.
— Мама работает в отделе собственной безопасности нашего ГУМВД. Папа — таксист.
— Мама помогает вам по службе?
— Было пару раз. Один раз я переусердствовал на задержании, а второй — когда задержанный по ошибке написал, что у него пропал кошелек с приличной суммой. Мама помогла замять эти эпизоды. С прежнего места службы мне пришлось уйти. Не сработался с коллективом. Мама помогла устроиться в угро.
— Она вам еще будет помогать?
— Очень надеюсь, что не придется к этому прибегать, — пожал плечами Роман.
— Кто ваш отец?
Кушаков отложил вилку и криво ухмыльнулся:
— Папа у меня чмо конченое. Если вы понимаете, о чем я говорю.
— Почти. Продолжайте. Если можно, то поподробнее.
— Он — зеро, ноль. Таксистом всю жизнь. На семью ему наплевать. Принесет копейки, поест, спать завалится. Встал, поел и снова за баранку, копейки сшибать да пассажирок за ляжки лапать. Плевать ему на мать, да и мной он особо никогда не интересовался. Не отец, а тень его. Образования нет, и не стремился никогда. Ему ничего не надо. Все, что в доме есть, — это мама сделала. И меня воспитала, и подсказала, куда идти учиться. Так что отец мой — донор биологического материала для моего зачатия, не более того. Вот так понятно, что такое «чмо»?
— Хм. Вполне. А скажите, какую сумму денег вы планировали заработать на сотрудничестве с нами?
— Один миллион долларов. И желательно сразу! — широко улыбнулся Роман.
— Вы имеете доступ к новейшим разработкам оружия? Или к Путину? Или на короткой ноге с министрами обороны, иностранных дел, энергетики?
Роман опустил голову и отрицательно помотал ею.
— И как вы полагали получать вознаграждение за информацию?
— Я думал об этом. Банковская карта черного цвета малоизвестного банка каких-нибудь Антильских островов. Принимается всеми банками.
— Дорогой вы наш Роман Анатольевич! — в голос рассмеялся Джон. — Ваша контрразведка прекрасно научилась отслеживать банковские переводы и операции. Это вашим олигархам позволено переводить миллиарды как в Россию, так и из нее. А всем остальным нельзя. Расскажите, что вы умеете лучше всего? И как это может помочь вам в нашем новом деле?
Роман задумался:
— Вас не интересует внутренняя информация МВД?
— В меньшей степени.
Пауза затягивалась. Роман вдруг осознал, что он, получается, бесполезен, и сразу ощутил себя маленьким, никчемным червяком. А еще понял, что не выйдет отсюда живым. Мало ли туристов гибнет за границей? Перепил и упал из лодки на рыбалке. Деревянный ящик, обитый жестью, — последний путь на Родину.
Он быстро схватил бутылку, налил стопку доверху, одним махом опрокинул в рот, оттер губы тыльной стороной ладони.
— Я не знаю, чем могу быть вам полезным. Получается, что все это без толку? И что дальше? — и замолчал, приготовившись к худшему.
— Вы мыслите шаблонно, стереотипно, — заговорил Уильям. — Смотрите шире. Например, на ваш взгляд, вот мы двое перед вами. По-вашему, кто из какой страны?
Роман, не поднимая головы, исподлобья окинул взглядом обоих:
— Джон — американец, из ЦРУ. Уильям — англичанин, из МИ-6.
Уильям громко рассмеялся:
— Косность, узость мышления, следование шаблонам привели вас к ложным выводам. Джон вам улыбается, ведет себя как парень из кинофильма про Техас. А я — сухой, немногословный, почти нет губ, высокомерный, чопорный — типичный англичанин, как его рисуют в кино и книгах. Вы так смотрели и анализировали?
— Да. — Роман был ошеломлен.
— А это не просто неправильно, это смертельно опасно в нашей профессии. Все наоборот. Я — из ЦРУ, а радушный парень — из туманного Альбиона. Ему чертовски неудобно, что они проигнорировали ваше письмо, вот теперь и строит из себя рубаху-парня. Надеюсь, вы не питаете иллюзий насчет наших имен?
— Нет, конечно. А меня как вы будете называть? Какой псевдоним присвоите?
— Здесь вы профессиональны. Растесс, — усмехнулся Уильям.
— И чем знаменит этот, как я понимаю, могучий финн?
— Нет. Ошибаетесь. Это не финн, и даже не человек. Это название деревни на Южном Урале. Она стояла на торговом пути. Ее называли «Ворота в Сибирь». Жители ее покинули, есть масса версий, в том числе и мистические, конспирологические, криминальные. Но это не важно. Можете почитать в интернете. Ваш регион нам очень любопытен. Отсюда и «Ворота в Сибирь». Понятно? Вы не против?
— Называйте как хотите. Хоть горшком обзовите, только в печку не ставьте. И жалованье исправно платите, — пожал плечами Роман.
— Продолжая тему, мы поняли, что вы хороши в деле розыска, негласного наблюдения, наведения справок об объекте заинтересованности.
— Есть такое дело, — довольно кивнул Растесс.
— Вот и будем развивать это направление. У вас в телефоне есть ряд интересных контактов с пометкой «ФСБ». Вот и начнем. Вы будете их описывать. Все, что помните, знаете, слышали. С пометками «проверенная информация», «по слухам», «слышал от такого-то». А также все, что вам известно об их семьях. Семьи тоже интересуют. Точно так же, как и инженерно-технический персонал предприятий атомной промышленности в закрытых городах. Максимально все, включая семьи, связи, сильные и слабые стороны, пороки, недостатки. Так вот, когда вы будете рассказывать нам о контактах из своего телефона и других, которые помните, имейте в виду, что нам многое известно. Не нужно лжи вольной, невольной, никакой фантазии, только факты. Не знаете — так и скажите. Мы сравним имеющуюся информацию, которая уже проверена и подтверждена, с вашей.
И Растесс начал говорить. Он поведал о всех сотрудниках местного управления ФСБ, с которыми контактировал по работе и вне ее. Обо всех сильных, слабых сторонах, по его мнению. О членах семьи контрразведчиков. Все, что ему было известно о системе охраны закрытых предприятий его региона. Обо всех работниках атомградов, с которыми был знаком, слышал, видел. На это понадобилось три дня.
Попутно его обучали тайнописи.
— Какую последнюю книгу вы прочитали за последние полгода?
— М-м-м, — задумался Растесс.
— Честно. Только честно, — требовал Уильям, он уже давно был застрельщиком, Джон стал вторым номером.
Роман уже давно ничего не читал, несколько лет.
— Отчего же так?
— Когда ты в понедельник уходишь на службу, а приходишь домой поздним вечером в четверг, то мечтаешь только об одном — поесть по-человечески, залезть в ванну, отмокнуть, сбрить щетину, чтобы не выглядеть как военнопленный, выбросить носки, которые сгнили за четыре дня на тебе, обувь на балкон, чтобы квартира не провоняла, и спать. А утром снова на службу. И не знаешь, будут у тебя выходные или как гончая будешь метаться по городам и весям в поисках разыскиваемого. От этого и нет времени и желания к самообразованию.
