— Дня через два после похорон Риты.
— Дня через два? — повторил Борис, увлеченный какой-то идеей. — А ведь это уже не могла быть моя машина, Саша.
— Почему?
— Потому что она сломалась. И я до сих пор ее не сделал, как ты понимаешь. Стоит там себе в гараже.
— Так-так, — задумчиво сказал я, еще не зная, куда это может привести, но уже заинтересовавшись вновь открытым обстоятельством. — А когда она сломалась?
— На следующей день после смерти Риты. С мотором там что-то. Я так и не смог его завести. Хотел покопаться в выходные, но……
— Слушай, насколько мне известно, там вмятину нашли. Ты ее видел тогда?
— Вмятину эту я сам сделал. Еще летом. По пьяни. Разворачивался у себя на даче и…
— А следователю ты говорил об этом?
— А кто меня слушал? — ухмыльнулся Нефедов. — Они меня топили капитально. Вздохнуть не давали. И все одно к одному.
— Так может?..
— Я уже думал над этим. — Борис понял, что я имел в виду. — Но, понимаешь, тут тонкость одна есть. Мою тачку вполне могли использовать. А вмятина — это так, до кучи. Не это главное. Опер умел подтасовывать улики, теперь-то я все по-другому понимаю.
— Да в общем… — я переваривал новость, соображая, как это может мне пригодиться. Получалось, в покушении на меня участвовал другой автомобиль. Но что это дает мне? Убийцы мертвы, какая теперь разница? Я пытался свести концы с концами, но мне это плохо удавалось. В сущности, эти детали могли представлять какой-то интерес лишь для следствия. Но очень незначительный. — Действительно, тачку могли использовать, большой разницы нет. Меня, собственно, другое интересует. Когда Башилов тебя допрашивал, он обо мне что-нибудь говорил?
— Конечно. Давай выпьем. — Нефедов в привычной манере подмахнул стопку, на этот раз отломив кусочек хлеба. Прожевывая, смотрел на меня прояснившимся взглядом. — Он много чего говорил… И про тебя, и про Костю, про Риту… В принципе, ничего необычного в его вопросах я тогда не увидел. Вполне логичная постановка дела. Выявить все важные для следствия моменты нашего знакомства.
— Ну, хорошо… — я помолчал, собираясь с мыслями. — Ты мне вот что скажи… Когда тебя арестовали и предъявили обвинение, ты о чем подумал?
— Вон ты куда?! — по-крестьянски протяжно произнес Нефедов после некоторой паузы. — Хочешь знать, не решил ли я, что это твоя работа?
— Не совсем так, но и это тоже имеется, — заметив, как он напрягся, я пытался сгладить невольно засвеченный мотив своего вопроса. — Понимаешь, дело прошлое, но нам обоим важно, чтобы между нами не было никаких неясностей. Тогда в клубе я действительно провоцировал тебя, потому что подозревал…
— А, все-таки подозревал…
— Подожди, — я поднял руку, останавливая его. — Подозрение свое я оставил при себе, и Башилов о нем не знал. Ты можешь мне не верить, но это так. Здесь другое важно. Именно тогда я начал задумываться об осведомленности убийцы. Все указывало на то, что он — из нашего круга.
— Ты решил, что моя кандидатура вполне подходит, — сказал Нефедов миролюбиво. — Как видишь, ты оказался не оригинален.
— Да брось ты! Неужели не понимаешь одной вещи.
— Какой же? — скептически спросил Борис, вяло ковыряя вилкой сардины.
— Теперь, когда выяснилась роль Башилова, мне стала понятной его информированность во время следствия.
— Ну и что?
— Следи за моей мыслью — в момент следствия. Но не до того. То есть до смерти Кости. С чего все и началось.
— Выражайся ясней, — откликнулся Нефедов, разливая еще по одной. — Тебе не кажется, что мы перестали понимать друг друга.
— Это бесспорная истина, — подтвердил я, побарабанив пальцами по столу. — Я уверен, что человек, убивший Костю, был с ним знаком. Но я никогда не слышал от него о знакомстве с кем-то из ментов. С Башиловым ли, с кем еще… Есть, правда, Марат. Но это, скорее, твой знакомый.
— Я его не знал. Правда, встречал в «Дикой орхидее». Как и сотню подобных ему.
— Возможно, он знал тебя лучше.
— Еще бы, — хохотнул не очень весело Борис. — Если катался на моей машине и…
— Да, Марат держал тебя под колпаком, — усмехнулся я и, подперев кулаком подбородок, уставился на Бориса, раздумывая о том, способен ли он вообще воспринимать сейчас что-либо кроме анекдотов. — И меня, и всех нас вместе взятых… Но это абсурд. Потому что до убийства Кости ты уже порвал с Ритой и начал встречаться с Валери, не так ли?
— Может, и так, а что это меняет? Никак не пойму, куда ты клонишь?
— Неужели за все время, пока ты парился в СИЗО, у тебя не родилось хотя бы и одной-двух более или менее сносных идей насчет того, почему же так случилось, что ты оказался под следствием с совсем нешуточным обвинением в убийстве?
— Скажу тебе честно… — проговорил Нефедов после некоторого раздумья. — Мысли мне в голову лезли всякие, но ничего путного я так и не придумал. Одно только… — он помедлил, заглядывая мне в глаза с тем странным выражением, которое я стал замечать у него после смерти Риты. — Иногда мне казалось, что ты имеешь ко всему этому какое-то отношение…
— Приятно слышать.
— Не умничай, Саша. То, что мы сейчас сидим с тобой друг против друга и пьем водку, как в старые времена, — чистая случайность. Если бы оперу повезло в очередной раз… — Вот именно — повезло, — серьезно заметил я. — Но он полагался не на одно только везение. Он был профи. Верил только в четко выстроенные схемы. Кто знает, может быть, как раз поэтому и ошибся…
* * *
…В клетке, подвешенной над землей, полулежал человек в лохмотьях… В памяти что-то шевельнулось… В средние века в Европе такие клетки назывались — габбья… Помещенный в габбью преступник медленно умирал от жажды и голода на глазах горожан… Но в этой, поистине изощренной, близкой к восточной жестокости по сути не было ничего необычного… По всей Испании пылали костры инквизиции, на которых десятками сжигали еретиков… Приблизившись к клетке, я узнал его… Башилов…
Повернув голову, он уставился на меня, затем протянул руку, может быть, надеясь удержать меня… Клетка! Я смотрел вверх, пытаясь разглядеть, к чему она прикреплена.
Клетка висела в воздухе, как некий предмет в невесомости… Башилов пожирал меня взглядом… потом, усмехнувшись, показал пальцем куда-то мне за спину… Я обернулся, увидев Ольгерда с фотоаппаратом в руках… Ольгерд, улыбаясь, навел фотоаппарат на нас, щелкнул, затем помахал рукой, приглашая подойти… Когда я подошел к нему, он показал мне фотографию, на которой я увидел себя в клетке вместо Башилова… Огромный попугай махал крыльями над клеткой, держа в лапках девушку в тунике…
Попугай коряво выкрикивал: «…Попросите к телефону господина Тихомирова! Попросите к телефону! Скорей! Не кладите трубку! С вами будет говорить господин… И-о-о-го-га-ма!» Попугай выронил девушку… Она падала прямо на меня… Она прошла сквозь прутья клетки, как будто они были сделаны из бумаги… В руке ее я увидел медицинский шприц невероятного размера… Я инстинктивно отпрянул в сторону…
