14
— …Бред, бред… бред какой-то — повторил Хирш, качая головой. — Не могу поверить, что это происходит на самом деле…
Мы сидели у него в комнате, пили кофе, обсуждая последние новости. Собственно, я пришел к нему для того, чтобы отсканировать фотографии и попытаться сделать несколько снимков. Валери, Марат, Лебедев… все они, как персонажи загадочной игры, должны были оставаться в полном одиночестве.
— Ты кого-то подозреваешь конкретно? — глаза ша пытливо исследовали мое лицо, и этот вопрос, надо признаться, застал меня врасплох. И действительно. У меня не было ни единой зацепки кроме интуитивных предположений. Но из всего этого трудно было слепить подходящую версию. Как только я подбирал возможные комбинации событий, смысл происходящего ускользал… Одно исключало другое. И наоборот.
— Об этом говорить пока рано, — задумчиво ответил я, отхлебывая кофе из чашки. — Но одно, мне кажется, я знаю почти наверняка. Борис не был за рулем автомобиля, сбившего Риту.
— И что из этого следует?
— А из этого следует прежде всего то, что кто-то удачно подставил его. И сделал это настолько мастерски, что и оперативники, и я пришли к одним и тем же выводам разными путями, заметь. Валери не лгала мне, но насколько много она знала?
— По крайней мере, она точно знала, что Борис невиновен, — глухо проговорил Хирш, погруженный в собственные раздумья. — Понимаешь, иногда кажется, что все пространство под наблюдением. Как в «Матрице». Иллюзия того, что ты самостоятелен в своих действиях, приводит к фатальным ошибкам.
— Знаешь, что я думаю?
— Что же? — Хирш прищурился.
— Бориса надо вытаскивать. Это однозначно. Но идти лоб в лоб к следакам — бессмысленно. И даже опасно. Нужно заставить их сомневаться.
— Но как? Как? Как ты себе это представляешь? Ты возьмешь эти фотографии и будешь бегать с ними по городу? — Хирш допил кофе и нервно передернул плечами, поставив чашку на стол. — Это наверняка приведет еще к более худшим последствиям. Пока убийца думает, что стрелка по-прежнему указывает на Бориса — ты в относительной безопасности.
— В относительной… — раздраженно заметил я. — Тот, кто убил Валери, знал, зачем она пришла в парк. И он понимает, что теперь и я кое-что понял. Такие вещи трудно предусмотреть.
— И что ты предлагаешь?
— Нужно доказать алиби Бориса.
— Каким образом? — скептически покачал головой Хирш. — Он в тюрьме. Валери мертва…
— В тот момент, когда они были вдвоем, кто-то взял машину Бориса, выехал на трассу и сбил Риту. Потом поставил машину в гараж.
— Ты уверен, что это точно была машина Бориса?
— Абсолютно, — кивнул я, размышляя о тех подводных течениях, которые таились в этой пока удобной для меня версии. — Понимаешь, Хирш, в этом-то все и дело. Бориса выбрали в качестве подходящего фигуранта, учитывая его взаимоотношения с Ритой. Автомобиль — это важная улика. И здесь комар носа не подточит. А подход был один… через Валери. Она слишком поздно все сообразила.
— Думаешь, это один из ее любовников? — Хирш внимательно вглядывался в фотографию, которую держал в руках.
— Наверняка. И я даже больше чем уверен — это вон тот… — указательным пальцем я ткнул в снимок. — Его зовут Марат. Между прочим, бывший таксист. Так что с техникой он на ты. А сделать вторые ключи, держа на коротком поводке Валери, для него не составляло никакого труда.
— Почему на коротком?
— Почему… — я помолчал, вспомнив тот вечер в «Дикой орхидее», когда к нашему столику подошел Марат. При его появлении Валери испытала легкий шок. — Подробностей я не знаю, но наверняка он много чего про нее мог порассказать.
— Хорошо, — не сдавался Хирш, увлеченный какой-то потаенной, одному ему известной идеей. — По твоему раскладу выходит, что этот… Марат и есть убийца. И не только Риты, но и Кости, и того несчастного, который заночевал у тебя в квартире. Так, что ли?
— Вроде так.
— А мотив? Какой мотив у него был для убийства Кости?
— Старик, тебе не кажется, что ты слишком много от меня хочешь? — мы смотрели друг другу в глаза, очевидно, надеясь, что разгадка откроется сама собой. — Я ведь почти ничего о нем не знаю, смекаешь? Нужно время. Чего-нибудь да найду.
— Если он не опередит тебя, — заметил Хирш с горечью в голосе. — Мы уже не имеем права на ошибку. Слишком много людей пострадало.
— Знаешь что? — я помедлил, раздумывая, не сделать ли это самому. — Я хочу попросить тебя об одном одолжении.
— Я сделаю все, что смогу, — серьезно сказал Хирш, в эту минуту мало похожий на того паренька, с которым я познакомился несколько недель тому назад в этой квартирке, увешанной фотографиями мнимых (или реальных?) инопланетян, монстров, порожденных фантазией фанатиков, помешанных на Сальвадоре Дали, холодных красавиц, помещенных в футуристические пейзажи, со шприцами и биноклями или какими-то странными предметами (игрушки двадцать второго века?) в руках… клонов доктора Мабузе, наблюдающих за водяными пауками в аквариуме секретной лаборатории… здесь я впервые услышал загадочное словечко ЛИЛА, знак, символ исчезающей нити жизни… я ощущал это зыбкое поблескивание в стеклах домов на закате солнца, в цепочке ускользающих огоньков в ночи, тревожно подающих сигналы усталому мозгу… о чем? зачем?
— Нужно позвонить с телефона-автомата следователю Лагину и сказать, что за рулем автомобиля Бориса, сбившего Скобликову, сидел не Борис Нефедов, а кто-то гой…
— Это все? — мрачно спросил Хирш, исподлобья взглянув на меня.
— Пока все.
— Думаешь, этого будет достаточно?
— Полагаю — да. Видишь ли… — я говорил размеренно, вслушиваясь в смысл произносимых мной слов, как будто, озвученные, они наполнялись каким-то другим содержанием, совсем не тем, что придавал им мой мозг. — Лагин — умный мужик. Я это понял сразу, еще в первый наш разговор. Он очень внимательно, почти маниакально относится к фактам. Любым фактам, заметь, которые открываются в момент следствия. А теперь попытайся представить его реакцию на звонок. Странный звонок. В камере сидит убийца. Человек, в виновности которого никто не сомневается. Единственное, чего пока еще нет у следствия — признания. Но это дело поправимое. На алиби Нефедова настаивал только один свидетель. Валери. И вот при невыясненных обстоятельствах она погибает. Почему? Лагин наверняка задает себе этот вопрос. Что это? Случайность? Или что-то другое? Твой звонок — это еще один кирпичик в хрупкую стену сомнения. Анонимность звонка вполне объяснима. Убийца, настоящий убийца, очень внимателен ко всем событиям, так или иначе относящимся к следствию. И, естественно, у неизвестного пока свидетеля нет никакого желания обнаружить себя. Но гин будет думать. Это я знаю наверняка. На данном этапе — это уже немало…
* * *
— Мне кажется, ты что-то от меня скрываешь? — глаза Жанны испытующе вглядывались в меня, надеясь открыть истину.
