Дозвонился быстро. Услышал в трубке женский голос… — Здесь, в Центральном парке… Выход на улицу Комиссаржевской. Недалеко от «чертова колеса»… Кажется, убили человека…
Я бросил трубку, отойдя от телефона. Прямо на меня с афиши смотрело уродливое лицо с огромным носом… Вскользь прочитал надпись… «Карлик-Нос», премьера…
Я бродил по улочке, время от времени взглядывая в сторону парка. Наконец, увидел милицейский «газик», кативший по аллее мимо каруселей. Приехали… Больше мне здесь делать было нечего. Добравшись до остановки, от которой отходили автобусы на дачный массив, я курил одну сигарету за другой, мысли путались, я никак не мог сосредоточиться. Убийство Валери потрясло меня. Версия, в которой главную роль играл Нефедов, рушилась, как карточный домик. Валери, Валери… что же ты хотела сообщить мне? Получается, я допустил фатальную ошибку. Но и не только я. Вся громоздкая машина следствия, имеющая в своем распоряжении кучу сотрудников и необходимые базы данных, сработала вхолостую. Или я ошибаюсь? Подошел автобус. Я прошел через заднюю дверь и сел на последнее сиденье. Несколько пожилых дачников, знакомых друг с другом, затеяли долгий разговор, обрывки которого доносились до меня. Я сидел, ссутулившись, безразлично глядя на дорогу, мыслями возвращаясь к тому вечеру, когда я познакомился с Валери. Мне почему-то казалось, что разгадка где-то там… Теперь, когда Борис находился в СИЗО, было абсолютно ясно, что Валери не лгала мне, обещая предоставить доказательства того, что он в момент гибели Риты был у Валери. Хотя, по большому счету, она должна была рассказать об этом прежде всего Лагину. Должна… Выходит, существовал кто-то, знавший достаточно много для того, чтобы обставить ситуацию невыгодно для Нефедова, выгораживая тем самым себя. Именно этого человека опасалась Валери.
Но кто он? Кто?
В следующее мгновение пикнул сотовый в кармане моей куртки. Один из дачников, пожилой, грузный, с густыми нависшими бровями, строго глянул на меня, как учитель на провинившегося ученика.
— Алло?
— Саша, это Жанна… Ты на даче?
— Конечно.
После недолгой паузы снова вопрос.
— Ты меня не обманываешь?
— Ну как можно, Жанна? — я постарался придать своему голосу беспечность, но, похоже, это не слишком удавалось мне.
— Что-то мне не по себе… Завтра я приеду… Будешь ждать меня?
— А как же! — я помолчал. — Нет, честное слово, все хорошо, немножко устал, может быть…
— Голос у тебя странный…
— Я же говорю, устал.
— Ну, пока.
В голове с маниакальной настойчивостью прокручивался разговор с Валери в «Дикой орхидее». Ее подружки, мечтающие о карьере Наоми Кемпбелл, и тот мужчина, взявший у меня зажигалку…
Выйдя из автобуса, я направился к даче, переставляя в уме фигурки знакомых мне людей, совсем как в шахматной партии. Только теперь последние ходы игры надо переиграть по-другому. Нефедов, попавший в хорошо построенную ловушку, оказался не королем. Нет. Это даже был не ферзь и не слон. Это просто пешка, которой легко можно было пожертвовать в несложной позиции. Пешка, которую выдавали за короля. А король-то кто-то другой. Умный, расчетливый, тонко чувствующий ситуацию. Факты, те самые железные факты, отрицать которые — занятие бессмысленное, именно они создают иллюзию правдоподобия. Автомобиль, совпадение номера, свидетель — все это кусочки искусно сложенной мозаики, при одном только взгляде на которую хорошо понимаешь — это черты реальности. Реальности, за которой скрывается другая реальность.
Накрапывал мелкий дождик. Я ускорил шаг, и через несколько минут уже находился в доме, разжигая печку. Сухие дрова загорелись быстро. Я настругал щепок и в вспыхнувшее пламя подбросил дровишки покрупнее. На ужин у меня оставались рыбные консервы и бутылка чешского пива.
С консервами я расправился в несколько минут. Затем, открыв пиво, удобно устроился на стуле недалеко от печки, поглядывал на огонь, пытаясь отвлечься. Но мыслями постоянно возвращался к Валери. Мало-помалу у меня начала складываться новая версия. Со старой ее сближало лишь одно — отсутствие видимого мотива. Чем дальше я углублялся в эту драматическую историю, тем больше сознавал, что мотив — непременный спутник подобного рода преступлений, поскольку именно его наличие заставляет убийцу вновь и вновь идти на очередное убийство, боясь разоблачения.
Допив пиво, я прилег на старенький диванчик, на котором провел уже несколько ночей. В глаза будто насыпали песка… Я провалился в сон, глубокий, тяжелый, каким обычно бывает сон у заболевшего человека…
Я катался на карусели, в груди — ощущение полета, манящее, тревожное, словно все как в детстве — впервые: и карусель, и вереница незнакомых лиц, кричащих мне что-то из разных углов… карусель уносит меня куда-то в черный зев тоннеля, впечатление — что это поезд, а рельсы проложены по самому краю бездны, легкое покачивание — и поезд может сойти с пути, увлекая с собой вниз десятки жизней… силясь рассмотреть что-либо в темноте, я вдруг ясно вижу, как навстречу мне катит другая карусель, движение обоих каруселей идет по касательной, кажется, еще мгновение и карусели столкнутся… я вижу, что на сиденье неестественно склонила голову маленькая вочка… ближе, ближе. С удивлением замечаю, что у девочки лицо взрослой женщины, показавшееся мне мым… кто же она? ну да… подружка Валери, та самая высокая, похожая на топ-модель… она что-то крикнула мне, я не разобрал слова, карусель резко останавливается, я брожу среди обломков, надеясь найти эту женщину, но… кто-то хватает меня за руку, оборачиваюсь, передо мной стоит паренек, по виду — типичный панк, прическа — гребешок жестких волос, совсем как у индейцев-ирокезов, он молча показывает мне пальцем на землю, я наклоняюсь и поднимаю обрывок афиши… ОНА?! Лицо женщины вновь передо мной, но это уже другое лицо… Валери? «Что здесь происходит?» — голос за спиной… поворачиваюсь и вижу чернокожего капитана милиции. Роже? Он кладет свою руку мне на плечо и говорит необычно писклявым фальцетом: «ВИ АРЕСТОВАНЫ…»
* * *
Радик уже основательно нагрузился. Но я хорошо знаю его манеру пить до конца. Поэтому заказываю еще водки. — Ты это брось, брось, Сашка! — Радик наклонился ко мне через стол, вглядываясь в меня, как когда-то вглядывался ямщик в непролазную темноту зимней ночи, заставшей его в дороге. — Твои шутки мне давно известны…
— Да какие уж там шутки? — усмехнулся я, разливая водку по стопкам.
— Э-э… не-ет… — Радик погрозил мне пальцем, подмигивая. — А может, это ты убил Валери?
— С ума, что ли, сошел? — я продолжал улыбаться, хотя реакция Радика на мои вопросы меня раздражала.
— Запомни, у Валери хватало любовников… и Борис — это… так, понимаешь?..
— Нет. Не понимаю, — я хотел казаться все таким же насмешливым. И вдруг увидел, что глаза у Радика абсолютно трезвые. Они смотрели оценивающе, пытливо, и в то же время в них шевелилась тень предупреждения. Это были глаза человека с интеллектом, куда выше того, который я по обыкновению приписывал Радику.
