— Но?.. — я уставился на кончик его носа, вообразив себя проходящим сложный текст испытуемым, которому не хватает самой малости, чтобы его не признали сумасшедшим.
— Но я склонен думать, что… во всем этом есть рациональное зерно, — договорил Башилов. — Видите ли, Александр Николаевич, как вы правильно уже заметили, без дискеты — нет факта. Но показания нескольких свидетелей — это немало. Я переговорю кое с кем. Это дело о несчастном случае с вашей знакомой… попробуем что-нибудь сделать. А ваш другой знакомый… этот компьютерщик… пусть напишет заявление… Ему следовало сразу обратиться в милицию. Не стоило с этим тянуть.
— Он и не тянул, собственно… — проговорил я медленно. — Это произошло вчера… Мы просто решили, что будет лучше сообщить об этом именно вам.
— Правильно, правильно решили, — кивнул Башилов, оживляясь. — Только вот один момент… — он снова пристально посмотрел на меня, как бы пытаясь проникнуть в мои мысли. — Этот… неизвестный… он, видимо, рассчитывал найти копию дискеты, не так ли?
— Информация не была скопирована, — четко ответил я и добавил. — К сожалению.
— Действительно, жаль, — задумчиво заметил Башилов. Складки возле его рта резко обозначились. Со стороны могло показаться, что сейчас он решает какую-то чрезвычайно важную для себя проблему. — И вы не помните совсем ничего?
— Почему же?.. — я непроизвольно стал подражать его задумчивой размеренности, словно моя собственная версия начала вдруг приобретать некие сомнительные черты, которых я не замечал раньше. — Одну фамилию я запомнил… Это некто Ревенков.
— Ревенков? — Башилов снова оживился, и мне в голову пришла неожиданная мысль: он уже слышал эту фамилию раньше…
— Да, Ревенков. Насколько мне известно, этот человек пропал.
— Так… — Башилов в эти минуты удивлял меня все больше и больше. Пожалуй, это происходило от того, что он наконец-то нащупал связующий элемент всей этой истории. Эта версия могла оказаться ложной, завести в тупик, но… насколько я понимал специфику их работы, они отрабатывали любую мало-мальски достойную зацепку, а здесь все выглядело слишком уж откровенно, чтобы от этого можно было отмахнуться.
— Знаете, Александр Николаевич, что я вам посоветую… — продолжил Башилов внешне бесстрастно, но в голосе его я почувствовал нотки предупреждения. — Вы сами больше ничего не предпринимайте, улавливаете? Это, видите ли, не совсем ваше дело… Другой бы на моем месте… — И что бы он сделал? — спросил я вызывающе, глядя оперу прямо в глаза.
— Много чего сделал бы… Утаивание улики от следствия…
— Утаивание? — с заметной иронией спросил я. — А в чем это, собственно, выражалось? Я взял дискету погибшего друга, решил кое-что проверить… Если бы…
— Если бы! — почти выкрикнул побелевший Башилов. — Если бы не ваши дилетантские проверочки, человек остался бы жив. Вы это хотя бы понимаете?!
— Я все понимаю, — меня переполняли эмоции, возможно, я просто ждал этого всплеска Башилова, в конце концов сам с себя я вины не снимал и готов был даже к более решительным действиям со стороны опера.
— Ладно. — Башилов встал, оглядывая по привычке обстановку комнаты. — Считайте, что мы хорошо поговорили. Теперь, хотите вы этого или нет, нам придется работать вместе. Скоро вас, возможно, вызовут в прокуратуру…
Когда он ушел, я долго сидел на кухне, курил, глядя в окно, золотистая листва, осыпаясь с деревьев, устилала тротуары, холодная синева над городом, крики детей, вопли кошек где-то внизу — все сменяло друг друга, как в калейдоскопе, который крутил передо мной неведомый механик, знавший и то, что было раньше, и то, что будет потом… В мозгу помимо воли засело какое-то малоприметное событие из недавнего прошлого, чья-то фраза, чья-то поспешность и чье-то навязчивое внимание… я разглядывал головоломку, которая вдруг высветилась в моем сознании во всех тончайших подробностях… я уже знал, где ошибался, но это еще не ответ на вопрос…
Бросившись к телефону, я снял трубку и быстро набрал номер.
— Алло? — ответил женский голос.
— Лена, это Тихомиров… здравствуй.
— Здравствуй… Как дела? — она спрашивала автоматически, в последние дни между нами установилось своеобразное перемирие. Я простил ей внезапно появившегося на горизонте друга детства, она перестала бурно реагировать на мои порой не особо тактичные вопросы. Словом, мы остались хорошими знакомыми, которые вполне могут поболтать друг с другом о самых разных вещах.
— У меня все хорошо… — ответил я в тон ей. — Знаешь, я вспомнил кое о чем… Помнишь, ты говорила, что Рита… быстро утешилась после развода? Я тогда не придал твоим словам особого значения, но… как-то не идет из головы тот разговор. Ты ведь намекнула, что это кто-то из наших, не так ли?
— Конечно, — сказала Лена. — Ты всегда уходил от подобных намеков, может быть, и правильно… Кому это интересно кроме нас, бесстыжих девок?
— Ну, ну… — мысленно я проклинал ее медлительность. Может быть, она это делала умышленно? — Не томи, Лена…
— Так ты еще до сих пор ничего не знаешь? — Я представил себе ее лицо, тень усмешки на губах, опухшие после бессонной хмельной ночи веки (по слухам, она стала пить безбожно). — У них с Борисом был роман… Но это быстро закончилось…
— С Борисом? — я сжал трубку. Еще мгновение, и я готов был разбить ее о стену. — Когда же они расстались? — мне стоило больших усилий сдерживать себя.
— Не знаю… мне кажется, незадолго до смерти Кости… Вообще, я думаю, это началось у них, когда она еще была замужем…
Трудно сказать, была ли это месть с ее стороны? Она ведь наверняка догадывалась, кто сообщил мне о ее связи с этим… хозяином дога, не помню как уж его звать-величать.
— Спасибо, Лена.
— Зачем ты собираешь эти сплетни? Теперь-то уж ей все равно?
— Ей — да. Но мне — нет…
* * *
Осенние сумерки быстро накрывались темнотой. Я брел из магазина, разбрасывая ногой шуршавшие по асфальту листья. Фигурки людей, подобно манекенам, скользили где-то рядом со мной беззвучно, как тени снов. Каменные громады домов, вспыхивающие огоньки окон, безжизненные груды железа, управляемые человеческими руками, катили по шоссе, я фиксировал любую мелочь, но воспринимал это как-то отдельно от себя и своей жизни. Сам я существовал в другом мире, мире бесчисленного потока образов, где все имело иной смысл и никогда не принадлежало никому кроме меня… Беззвучная фантасмагория моего сознания выглядела вполне предметной, я мог бы пояснить значение любой мелочи, подобно древним жрецам, толковавшим будущее и прошлое по странным приметам, сочетание или совпадение которых ничего не могло бы рассказать неискушенному в подобных вещах очевидцу… Я вскрывал эту темноту острым лезвием воображения… раскачивающийся на рельсах трамвай вырвался из черного зева ночи, прогрохотал мимо меня, исчезая за поворотом… Я свернул в проулок, не освещенный даже жалким светом уличного фонаря, и некоторое время брел почти в кромешной тьме. Внезапно сзади вспыхнули фары автомобиля. Я отошел с дороги, замедляя шаг. Машина катила тихо, и неожиданно фары погасли. Я оглянулся и вовремя! Меня спасла мгновенная реакция и обостренные нервы… Автомобиль накатывал на меня с возрастающей скоростью. Я увернулся в самый последний момент, бросившись на асфальт. Автомобиль, взвизгнув шинами, скрылся за поворотом. Я поднялся, машинально отряхиваясь. В возбужденном мозгу вспышка догадки: это покушение?!.
