Брат Пепе был прав насчет монахинь в «Потерянных детях»: они могли еще принять детей свалки, хотя и без особого желания; это их мать Эсперанса была для монахинь головной болью. Но Эсперанса для всех была головной болью – включая доктора Гомес, ЛОР-специалиста, которая была очень милой женщиной. Не ее вина, что доктор Варгас хотел заняться с ней сексом.
Лупе понравилась доктор Гомес – даже когда доктор осматривала ее гортань, а Варгас околачивался рядом, создавая дискомфорт. У доктора Гомес была дочь возраста Лупе; отоларинголог умела разговаривать с девочками.
– Знаешь, в чем особенность утиных ног? – спросила у Лупе доктор Гомес, которую звали Марисоль.
– Утки плавают лучше, чем ходят, – ответила Лупе. – У них между пальцами сплошная пленка.
Когда Хуан Диего перевел слова Лупе, доктор Гомес ответила:
– У уток между пальцами на ногах мембрана – то есть перепонка. У тебя тоже есть перепонка, Лупе, – она называется врожденной перепонкой гортани. «Врожденная» означает, что ты родилась с ней; у тебя в гортани есть перепонка, своего рода мембрана. Это довольно редко встречается, это означает, что ты особенная, – пояснила доктор Гомес. – Такое бывает один раз на десять тысяч рождений – вот насколько ты особенная, Лупе.
Лупе пожала плечами.
– Эта моя перепонка совсем не что-то особенное, – сказала Лупе, что требовало перевода. – Я знаю вещи, которых не должна знать.
– Лупе может быть ясновидящей. Обычно она права насчет прошлого, – попытался объяснить Хуан Диего доктору Гомес. – Насчет будущего она не так точна.
– Что имеет в виду Хуан Диего? – спросила доктор Гомес доктора Варгаса.
– Не спрашивайте Варгаса – он хочет заняться с вами сексом! – закричала Лупе. – Он знает, что вы замужем, что у вас есть дети и что вы слишком стары для него – но он все равно думает о том, чтобы сделать это с вами. Варгас всегда думает о сексе с вами! – сказала Лупе.
– Расскажи мне, о чем тут речь, Хуан Диего, – попросила доктор Гомес.
Ну и черт с ним, подумал Хуан Диего и пересказал ей все – слово в слово.
– Девочка и вправду умеет читать мысли, – отметил Варгас, когда Хуан Диего закончил. – Я думал о том, как признаться вам, Марисоль, но более конфиденциально, чем так, как вышло, – если бы у меня хватило на это смелости.
– Лупе знала, что случилось с его собакой! – сказал брат Пепе Марисоль Гомес, указывая на Эдварда Боншоу. (Очевидно, что Пепе пытался сменить тему.)
– Лупе знает, что случилось почти с каждым и что каждый думает, – объяснил Хуан Диего доктору Гомес.
– Даже когда Лупе спит, она читает чужие мысли, – сказал Варгас. – Не думаю, что перепонка в гортани имеет к этому какое-то отношение, – добавил он.
– Ребенка совершенно невозможно понять, – сказала доктор Гомес. – Перепонка в гортани объясняет высоту ее голоса – ее сиплость и напряжение голосовых связок, но не то, что никто не может ее понять. Кроме тебя, – добавила доктор Гомес, обращаясь к Хуану Диего.
– Марисоль – хорошее имя, расскажи ей о нашей ущербной матери, – попросила Лупе Хуана Диего. – Скажи доктору Гомес, чтобы она проверила горло нашей матери; с ней гораздо хуже, чем со мной! – настаивала Лупе. – Скажи доктору Гомес!
Что Хуан Диего и сделал.
– С тобой все в порядке, Лупе, – кивнула доктор Гомес девочке, выслушав, что Хуан Диего рассказал об Эсперансе. – Врожденная перепонка гортани не означает ущербности – это такая особенность.
– Некоторые вещи, которые я знаю, они не очень хорошие, – сказала Лупе, но Хуан Диего оставил это непереведенным.
– Для десяти процентов детей с перепонкой характерны врожденные аномалии, – пояснила доктор Гомес доктору Варгасу, но, говоря это, она не смотрела ему в глаза.
– Объясните слово «аномалии», – потребовала Лупе.
– Лупе хочет знать, что такое аномалии, – перевел Хуан Диего.
– Отклонение от общего правила, от нормы, – сказала доктор Гомес.
– Ненормальность, – сказал доктор Варгас Лупе.
– Я не такая ненормальная, как вы! – возразила ему Лупе.
– Чувствую, что мне не нужно знать, о чем это она, – пробурчал Варгас Хуану Диего.
– Я посмотрю горло ее матери, – сказала доктор Гомес, но не Варгасу, а брату Пепе. – Мне все равно надо поговорить с матерью. Есть несколько вариантов, касающихся перепонки у Лупе…
Марисоль Гомес, красивая и молодая мать, не стала продолжать. Лупе прервала ее.
– Это моя перепонка! – заплакала девочка. – Никто не смеет прикасаться к моим ненормальностям, – сказала Лупе, гневно глядя на Варгаса.
Когда Хуан Диего повторил это дословно, доктор Гомес произнесла:
– Это как вариант. И я посмотрю горло матери, – повторила она. – Не думаю, что у нее будет перепонка, – добавила доктор Гомес.
Брат Пепе покинул кабинет доктора Варгаса, чтобы найти Эсперансу. Варгас сказал, что ему также нужно поговорить с матерью Хуана Диего о ситуации с мальчиком. Судя по рентгеновским снимкам, ногу Хуана Диего не было смысла оперировать. Она заживет в том виде, как есть: раздавленная, но с достаточным поступлением крови и вывернутая в сторону. И это навсегда. Какое-то время никаких весовых нагрузок, как выразился Варгас. Сначала инвалидное кресло, потом костыли – потом хромота. (Жизнь калеки – это наблюдать, как другие делают то, что он не может сделать, – не худший вариант для будущего писателя.)
Что касается горла Эсперансы – это была совсем другая история. У Эсперансы не было перепонки в гортани, но анализ мазка из горла дал положительный результат на гонорею. Доктор Гомес объяснила ей, что в девяноста процентах случаев поражение глотки возбудителем гонореи нельзя обнаружить – никаких симптомов нет.
Эсперанса поинтересовалась, где у нее глотка и что это такое.
– Пространство в глубине полости рта, в которое открываются носовые ходы, пищевод и трахея, – ответила доктор Гомес.
Лупе не было при этом разговоре, но брат Пепе позволил Хуану Диего присутствовать; Пепе знал, что, если Эсперанса занервничает или впадет в истерику, только Хуан Диего сможет понять ее. Но вначале Эсперанса сказала, что ей на это плевать; у нее была гонорея раньше, хотя она не знала, что у нее это в горле. «Сеньор Трипак» – так выразилась Эсперанса, пожимая плечами; было легко понять, откуда у Лупе эта манера, хотя в девочке было мало от Эсперансы, – во всяком случае, на это надеялся брат Пепе.
– Это из-за фелляции, – сказала доктор Гомес Эсперансе. – Кончик уретры соприкасается с глоткой, отсюда и проблемы.
– Фелляция? Уретра? – переспросил Хуан Диего доктора Гомес, которая покачала головой.
– Минет, глупая дырка в твоем пенисе, – нетерпеливо объяснила Эсперанса сыну.
Брат Пепе был рад, что Лупе там не было; девочка и новый миссионер ждали в другой комнате. Пепе также был рад, что Эдвард Боншоу не слышал этого разговора, даже на испанском языке, хотя и брат Пепе, и Хуан Диего должны были убедиться, что сеньор Эдуардо получил полный отчет о деталях, касающихся горла Эсперансы.
